БРОСОК В УКРАИНУ, часть пятая. ПОЕЗДКА ВО ЛЬВОВ И ОБРАТНО
26 июля, 2022 8:25 дп
Yosef Raskin
Yosef Raskin с Игнатом Ивановым:
Oфис ФРИДЫ находился на втором этаже фешенебельного многоэтажного дома, в помещении , принадлежащего одному из деловых партнеров Романа Гольдмана. С началом военных действий бизнес вошел в паузу, и офис был отдан ФРИДЕ в безвозмездное пользование .
Большая часть офиса была завалена коробками с медицинским имуществом и прочей гуманитарной помощью. Часть барахла была уже на стеллажах, а лекарствам была предоставлена отдельная комната с приставленным к ним фармацевтом.
Волонтеры ФРИДЫ оказались людьми молодыми или очень молодыми, очень симпатичными как один, и врачи, и водители, и секретарши. Я наконец познакомился с Богданом, с которым общался до того виртуально, и с Владой, врачом гастроэнтерологом, которая была тоже координатором.
Надо сказать, что и при первой встрече и потом ко мне отнеслись очень тепло и бережно, и потому что у них принято так относиться друг к другу, и потому (тут уже мой чистый домысел), что этим молодым людям я, наверно, представлялся слегка чудаковатым американским дедушкой, по не совсем понятным причинам решившим провести свой отпуск не под пальмами на острове среди лазурного моря, а вот так.
Мне обещали что я скучать не буду, и не далее как завтра утром надо будет ехать во Львов (8 часов езды в один конец) , перевозить пациента оттуда в киевский госпиталь. Я отдал им чемодан с медицинским имуществом и отправился домой отсыпаться.
***
На следующий день утром я добрался до офиса не без приключений. Выяснилось что уровень компьютеризации Украины выше чем на том диком Западе, где я живу. В Украине есть метро, для пользования которым у киевлян есть специальная карточка, а прочие посетители столицы могут оплатить проезд только через бесконтактную кредитную карточку. Я же в тот день взял с собой старую американскую карточку, где бесконтактного чипа не было. Потыкавшись , я обратился к дежурной тетке, и она пустила бессмысленного иностранца бесплатно! Потребовав, правда, какое-нибудь удостоверение личности, и удовлетворившись моими новомексиканскими водительскими правами.
***
До офиса я все же добрался вовремя, мы сели в желтый амбуланс и поехали.
Команда состояла из двух шоферов, Юры и Юры, и двух докторов, меня и уже проведшего здесь почти месяц кардиолога из Эквадора, носившего традиционное эквадорское имя Игнат Иванов.
Про больного мы знали только, что это солдат после множественной травмы, после многих операций, вроде бы был проконсультирован заведующим одного из специализированных хирургических отделений в Киеве, и этот заведующий потребовал его перевода к себе. Про состояние пациента было известно только, что он “стабильный” и в кислороде не нуждается.
Я на всякий случай осмотрел реанимационное оборудование, имеющееся в амбулансе и решил, что в случае чего мы его всё-таки довезем живым.
И мы поехали.
***
Дорога была самая замечательная; после того как миновали несколько блокпостов на выезде из Киева, где нас пропускали без очереди, мы покатились по вполне приличному шоссе среди полей и лесов зеленой Украины. Вдоль нашего пути никаких боев в недавнем прошлом не происходило; деревеньки и городки выглядели вполне мирно.
Вдоль дорог попадалось много часовен и церквей. Я люблю украинские церкви, от Кирилловской и до самой скромной часовенки в забытой богом деревеньке. Они такие все радостные…
Мы остановились на ланч на какой-то заправке, в магазинчике, где все полки были вставлены французским вином. Нас покормили быстро и вкусно.
Надо сказать что Украина относится к странам, где секрет изготовления НЕвкусной пищи давно утерян, если и существовал вообще.
***
На второй половине дороги во Львов машина, достойно откатавшая предыдущие 200 тысяч километров на службе народу Испании, начала барахлить. Мотор стал греться, и мы заехали на придорожную автомастерскую.
Она находилась в большом ангаре, где в окнах все стёкла были выбиты, а на обширном дворе в живописном беспорядке располагались трупы самых разных автомобилей: от большегрузных грузовиков и автобусов до прискорбных малолитражек.
Автомеханики работали без рубашек, поскольку было отчаянно жарко, в мастерской не было даже вентилятора, не то чтобы кондиционера, Они напоминали не очень счастливых троллей из путешествий Хоббита.
Машину они посмотрели, но ничего дельного не сказали, потому мы поехали дальше, и километров через 10 заехали в другую мастерскую, которая имела гораздо более нарядный вид. Там врачей посадили отдохнуть во фруктовый сад и угостили красной и белой черешней прямо с дерева.
Тем временем машину вроде починили, и мы поехали дальше и доехали до Львова без особых приключений.
Мы нашли госпиталь, поднялись в хирургическое отделение и стали искать нашего пациента. Проходящие по коридору хирург обругал нас за то, что мы были без бахил. На дверях в отделение действительно висело требование без сил не входить, но никакого ящика с этими самыми бахилами рядом не было.
Хотя мне очень хотелось выяснить, какого хера надо носить бахилы за пределами операционного блока, время и место были неподходящие, и я так остался при своём неведении.
Я огляделся. Хотя хлоркой и йодоформом не пахло, общее впечатление было очень ностальгическое, впечатление старосоветского больничного отделения.
Нашего пациента в палате не было, и нам сказали что он пошёл покурить на балкон; ещё через минуту пациент появился, ловко прыгая на костылях. При его виде у меня с сердца упал камень, потому что стало сразу понятно, что ему не нужны ни два доктора, ни мои реанимационные навыки.
Нам выдали выписной эпикриз, из которого было непонятно, в чём собственно цель перевода, но мы не стали заморачиваться, и мы поехали обратно. Ложится на носилки пациент отказался , и поехал в одном из кресел.
***
Все шло прекрасно,
Но какая ж это пьеса?
Конфликта нету,
Значит нету интереса.
(строка из старинной песенки про Ромео и Джульетту).
***
Мотор вскорости стал греться опять , но дело было к вечеру, придорожные автомастерские уже закрылись.
Мы остановились на парковке для большегрузных грузовиков и проконсультировались с тамошними шофёрам. В консилиуме принял участие и наш пациент.
Капот был открыт, наши водители и консультанты заменили какие-то трубки и долили воды куда надо, но с частичным успехом. Машина ехать могла, но мотор грелся, и грозился выйти из строя вот-вот.
Сначала мы выключили кондиционеры, потом включили печку, потому что существует теория, что при включенной печке сам мотор греется не так сильно, Ну это всё не помогло, и в часах четырех езды до Киева машина умерла окончательно.
Мы вызвали подмогу из Киева и буксир из ближайшего города. Пока мы ждали под палящим солнцем, плитка шоколада у меня в рюкзаке растаяла и протекла, так что потом я очень долго соскребал шоколад со всего содержимого. В конце-концов, буксир за нами приехал, втащил амбуланс к себе на платформу, мы забрались в кабину и поехали.
Это был американский грузовик, который, наверное, попал в Украину в годах девяностых, будучи уже сильно немолодым. Он так пыхтел и скрипел, что у меня была полная уверенность, что он тоже умрёт где-то тут на дороге, и что мы потом будем делать… Но зато кабина и двери изнутри были отделаны настоящим деревом!
***
В конце-концов, в кромешной темноте мы приехали в какой-то город и заехали на частную стоянку, окруженную какими-то мастерскими, ещё какими-то непонятными учреждениями, и ночной сторож которой никак не мог найти нам подходящее место на стоянке; и тут приехали настоящие хозяева. Они выглядели как персонажи из постсоветского боевика о мафиози девяностых годов, но отнеслись к нам очень тепло, нашли сразу же место для амбуланса, и нашему шофёру, который собрался спать в машине, чтобы с утра пораньше, сказали не морочить голову, и нашли ему приличный наш ночлег.
Тем временем за нами приехал микроавтобус посланный ФРИДОЙ, мы погрузились и поехали дальше, и часам к трем ночи добрались до центрального военного госпиталя в Киеве. По дороге к нам присоединился джип с младшим командиром из той части, которой принадлежал наш пациент.
***
Охрана на воротах центрального госпиталя произвела на меня самое благоприятное впечатление. Сначала откуда-то из темноты возникло несколько солдат в полной боевой выкладке. Они относились к какой-то элитной части, которую вывели с линии фронта на отдых, и вот они проводят отдых, охраняя госпиталь. Быстро выяснив, что приехали свои, большинство из них растворилась в темноте, осталось двое проверять наши документы.
Один из солдат был лет тридцати, другой лет пятидесяти; у были хорошие интеллигентные лица, и уверенные движения профессионалов своего дела.
Мне показалось они вполне могли бы быть айтишниками, или успешными бизнесменами в каком-нибудь высокотехнологичном бизнесе. При этом несомненно они, помимо работы бегали какой-нибудь триатлон и и качали железо, поэтому, когда грянул гром, им не доставило особого труда да сменить деловые костюмы или майку с джинсами на камуфляж и навороченные американские винтовки.
Они проверили наши документы, разговор шёл на русском, но когда я протянул свой американский паспорт, молодой солдат взглянул на меня и возвращая сказал:” Thank you sir. “
Потом мы поехали вглубь госпиталя по темным аллеям, и добрались до нужного здания. Мы оказались в приёмном отделении, большой комнате где половина пола была завалена медицинским имуществом; рядом был небольшой отсек для персонала.
Появился дежурный хирург, прочёл выписку, посмотрел на пациента и сразу сказал, что принимать его он не собирается, потому что никаких медицинских оснований для госпитализации этого товарища нет, коек нет, и вообще ночной смене никто ничего про этот перевод не сообщил.
Произошла некоторые дискуссия, приехавший с нами командир пытался качать права, они с дежурным хирургом слегка поругались, к удовольствию присутствовавших при этом медсестёр, правда без особого остервенения. Хирург заявил, что пациента он сейчас осмотрит, сделает ему перевязку, после этого можете ехать домой и прийти днём в установленные часы к тому заведующему отделения, который его здесь хотел.
Мне удалось немножко зацепиться языками с хирургом. Он поведал, что за предыдущий 24-часа госпиталь принял 180 раненых, и для здоровых людей здесь места нет. Весь персонал госпиталя с начала войны практически не уходил домой и жил прямо там в отделениях.
Тут я спросил, почему бы не воспользоваться помощью врачей Запада? Я сам и один из моих коллег писали письма в Министерство Здравоохранения Украины, и нам никто не ответил.
Тут ночной дежурант несколько оживился, и из его речи я понял, что есть некоторая обида на американцев и прочий Запад, потому что они не не пригласили украинских хирургов учиться у себя а предлагали приехать и учить их, хотя за время прошедшее с 2014 года украинцы получили такое количество боевой травмы , что их то учить больше нечему, они сами кого хочешь научат.
Ну у меня самого представление о боевой травме близко к абсолютному нулю, тут мне крыть было нечем, хотя на предыдущем раунде поисков, как помочь Украине, я вышел на швейцарскую фирму ортопедического оборудования, которая в мирное время учила хирургов по всему миру, а с началом войны организовала лекции по боевой травматологии для украинских хирургов, переучивавшихся со своих специальностей на травматологию; эти лекции читали в основном израильтяне, и по моим сведениям они пользовались очень большой популярностью украинской аудитории.
Но всего этого я ему естественно не сказал, рассказал только, что я сам приехал помогать и никого не учить, и расстались мы вполне дружелюбно.
По счастливому стечению обстоятельств, семья нашего пациента жила в Киеве, и нам не пришлось его везти обратно во Львов. Его со всем личным имуществом забрал его командир, а меня ребята отвезли до дома. У меня еще осталось 2 часа на то, чтобы поспать до того, как надо было вставать и ехать осматривать пациентов в один из городков Киевской губернии.
В общем я воспринял всю эту историю как совершенно естественную; отсутствие внятной коммуникации есть неотъемлемая черта система здравоохранения по всему миру; как пишут в титрах, “во время съёмок никто из животных ( в данном случае участников” не пострадал” , а я таки наелся белой черешни. Старый Львов я не увидел но это наверное придется отложить уже на следующий раз.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Yosef Raskin
Yosef Raskin с Игнатом Ивановым:
Oфис ФРИДЫ находился на втором этаже фешенебельного многоэтажного дома, в помещении , принадлежащего одному из деловых партнеров Романа Гольдмана. С началом военных действий бизнес вошел в паузу, и офис был отдан ФРИДЕ в безвозмездное пользование .
Большая часть офиса была завалена коробками с медицинским имуществом и прочей гуманитарной помощью. Часть барахла была уже на стеллажах, а лекарствам была предоставлена отдельная комната с приставленным к ним фармацевтом.
Волонтеры ФРИДЫ оказались людьми молодыми или очень молодыми, очень симпатичными как один, и врачи, и водители, и секретарши. Я наконец познакомился с Богданом, с которым общался до того виртуально, и с Владой, врачом гастроэнтерологом, которая была тоже координатором.
Надо сказать, что и при первой встрече и потом ко мне отнеслись очень тепло и бережно, и потому что у них принято так относиться друг к другу, и потому (тут уже мой чистый домысел), что этим молодым людям я, наверно, представлялся слегка чудаковатым американским дедушкой, по не совсем понятным причинам решившим провести свой отпуск не под пальмами на острове среди лазурного моря, а вот так.
Мне обещали что я скучать не буду, и не далее как завтра утром надо будет ехать во Львов (8 часов езды в один конец) , перевозить пациента оттуда в киевский госпиталь. Я отдал им чемодан с медицинским имуществом и отправился домой отсыпаться.
***
На следующий день утром я добрался до офиса не без приключений. Выяснилось что уровень компьютеризации Украины выше чем на том диком Западе, где я живу. В Украине есть метро, для пользования которым у киевлян есть специальная карточка, а прочие посетители столицы могут оплатить проезд только через бесконтактную кредитную карточку. Я же в тот день взял с собой старую американскую карточку, где бесконтактного чипа не было. Потыкавшись , я обратился к дежурной тетке, и она пустила бессмысленного иностранца бесплатно! Потребовав, правда, какое-нибудь удостоверение личности, и удовлетворившись моими новомексиканскими водительскими правами.
***
До офиса я все же добрался вовремя, мы сели в желтый амбуланс и поехали.
Команда состояла из двух шоферов, Юры и Юры, и двух докторов, меня и уже проведшего здесь почти месяц кардиолога из Эквадора, носившего традиционное эквадорское имя Игнат Иванов.
Про больного мы знали только, что это солдат после множественной травмы, после многих операций, вроде бы был проконсультирован заведующим одного из специализированных хирургических отделений в Киеве, и этот заведующий потребовал его перевода к себе. Про состояние пациента было известно только, что он “стабильный” и в кислороде не нуждается.
Я на всякий случай осмотрел реанимационное оборудование, имеющееся в амбулансе и решил, что в случае чего мы его всё-таки довезем живым.
И мы поехали.
***
Дорога была самая замечательная; после того как миновали несколько блокпостов на выезде из Киева, где нас пропускали без очереди, мы покатились по вполне приличному шоссе среди полей и лесов зеленой Украины. Вдоль нашего пути никаких боев в недавнем прошлом не происходило; деревеньки и городки выглядели вполне мирно.
Вдоль дорог попадалось много часовен и церквей. Я люблю украинские церкви, от Кирилловской и до самой скромной часовенки в забытой богом деревеньке. Они такие все радостные…
Мы остановились на ланч на какой-то заправке, в магазинчике, где все полки были вставлены французским вином. Нас покормили быстро и вкусно.
Надо сказать что Украина относится к странам, где секрет изготовления НЕвкусной пищи давно утерян, если и существовал вообще.
***
На второй половине дороги во Львов машина, достойно откатавшая предыдущие 200 тысяч километров на службе народу Испании, начала барахлить. Мотор стал греться, и мы заехали на придорожную автомастерскую.
Она находилась в большом ангаре, где в окнах все стёкла были выбиты, а на обширном дворе в живописном беспорядке располагались трупы самых разных автомобилей: от большегрузных грузовиков и автобусов до прискорбных малолитражек.
Автомеханики работали без рубашек, поскольку было отчаянно жарко, в мастерской не было даже вентилятора, не то чтобы кондиционера, Они напоминали не очень счастливых троллей из путешествий Хоббита.
Машину они посмотрели, но ничего дельного не сказали, потому мы поехали дальше, и километров через 10 заехали в другую мастерскую, которая имела гораздо более нарядный вид. Там врачей посадили отдохнуть во фруктовый сад и угостили красной и белой черешней прямо с дерева.
Тем временем машину вроде починили, и мы поехали дальше и доехали до Львова без особых приключений.
Мы нашли госпиталь, поднялись в хирургическое отделение и стали искать нашего пациента. Проходящие по коридору хирург обругал нас за то, что мы были без бахил. На дверях в отделение действительно висело требование без сил не входить, но никакого ящика с этими самыми бахилами рядом не было.
Хотя мне очень хотелось выяснить, какого хера надо носить бахилы за пределами операционного блока, время и место были неподходящие, и я так остался при своём неведении.
Я огляделся. Хотя хлоркой и йодоформом не пахло, общее впечатление было очень ностальгическое, впечатление старосоветского больничного отделения.
Нашего пациента в палате не было, и нам сказали что он пошёл покурить на балкон; ещё через минуту пациент появился, ловко прыгая на костылях. При его виде у меня с сердца упал камень, потому что стало сразу понятно, что ему не нужны ни два доктора, ни мои реанимационные навыки.
Нам выдали выписной эпикриз, из которого было непонятно, в чём собственно цель перевода, но мы не стали заморачиваться, и мы поехали обратно. Ложится на носилки пациент отказался , и поехал в одном из кресел.
***
Все шло прекрасно,
Но какая ж это пьеса?
Конфликта нету,
Значит нету интереса.
(строка из старинной песенки про Ромео и Джульетту).
***
Мотор вскорости стал греться опять , но дело было к вечеру, придорожные автомастерские уже закрылись.
Мы остановились на парковке для большегрузных грузовиков и проконсультировались с тамошними шофёрам. В консилиуме принял участие и наш пациент.
Капот был открыт, наши водители и консультанты заменили какие-то трубки и долили воды куда надо, но с частичным успехом. Машина ехать могла, но мотор грелся, и грозился выйти из строя вот-вот.
Сначала мы выключили кондиционеры, потом включили печку, потому что существует теория, что при включенной печке сам мотор греется не так сильно, Ну это всё не помогло, и в часах четырех езды до Киева машина умерла окончательно.
Мы вызвали подмогу из Киева и буксир из ближайшего города. Пока мы ждали под палящим солнцем, плитка шоколада у меня в рюкзаке растаяла и протекла, так что потом я очень долго соскребал шоколад со всего содержимого. В конце-концов, буксир за нами приехал, втащил амбуланс к себе на платформу, мы забрались в кабину и поехали.
Это был американский грузовик, который, наверное, попал в Украину в годах девяностых, будучи уже сильно немолодым. Он так пыхтел и скрипел, что у меня была полная уверенность, что он тоже умрёт где-то тут на дороге, и что мы потом будем делать… Но зато кабина и двери изнутри были отделаны настоящим деревом!
***
В конце-концов, в кромешной темноте мы приехали в какой-то город и заехали на частную стоянку, окруженную какими-то мастерскими, ещё какими-то непонятными учреждениями, и ночной сторож которой никак не мог найти нам подходящее место на стоянке; и тут приехали настоящие хозяева. Они выглядели как персонажи из постсоветского боевика о мафиози девяностых годов, но отнеслись к нам очень тепло, нашли сразу же место для амбуланса, и нашему шофёру, который собрался спать в машине, чтобы с утра пораньше, сказали не морочить голову, и нашли ему приличный наш ночлег.
Тем временем за нами приехал микроавтобус посланный ФРИДОЙ, мы погрузились и поехали дальше, и часам к трем ночи добрались до центрального военного госпиталя в Киеве. По дороге к нам присоединился джип с младшим командиром из той части, которой принадлежал наш пациент.
***
Охрана на воротах центрального госпиталя произвела на меня самое благоприятное впечатление. Сначала откуда-то из темноты возникло несколько солдат в полной боевой выкладке. Они относились к какой-то элитной части, которую вывели с линии фронта на отдых, и вот они проводят отдых, охраняя госпиталь. Быстро выяснив, что приехали свои, большинство из них растворилась в темноте, осталось двое проверять наши документы.
Один из солдат был лет тридцати, другой лет пятидесяти; у были хорошие интеллигентные лица, и уверенные движения профессионалов своего дела.
Мне показалось они вполне могли бы быть айтишниками, или успешными бизнесменами в каком-нибудь высокотехнологичном бизнесе. При этом несомненно они, помимо работы бегали какой-нибудь триатлон и и качали железо, поэтому, когда грянул гром, им не доставило особого труда да сменить деловые костюмы или майку с джинсами на камуфляж и навороченные американские винтовки.
Они проверили наши документы, разговор шёл на русском, но когда я протянул свой американский паспорт, молодой солдат взглянул на меня и возвращая сказал:” Thank you sir. “
Потом мы поехали вглубь госпиталя по темным аллеям, и добрались до нужного здания. Мы оказались в приёмном отделении, большой комнате где половина пола была завалена медицинским имуществом; рядом был небольшой отсек для персонала.
Появился дежурный хирург, прочёл выписку, посмотрел на пациента и сразу сказал, что принимать его он не собирается, потому что никаких медицинских оснований для госпитализации этого товарища нет, коек нет, и вообще ночной смене никто ничего про этот перевод не сообщил.
Произошла некоторые дискуссия, приехавший с нами командир пытался качать права, они с дежурным хирургом слегка поругались, к удовольствию присутствовавших при этом медсестёр, правда без особого остервенения. Хирург заявил, что пациента он сейчас осмотрит, сделает ему перевязку, после этого можете ехать домой и прийти днём в установленные часы к тому заведующему отделения, который его здесь хотел.
Мне удалось немножко зацепиться языками с хирургом. Он поведал, что за предыдущий 24-часа госпиталь принял 180 раненых, и для здоровых людей здесь места нет. Весь персонал госпиталя с начала войны практически не уходил домой и жил прямо там в отделениях.
Тут я спросил, почему бы не воспользоваться помощью врачей Запада? Я сам и один из моих коллег писали письма в Министерство Здравоохранения Украины, и нам никто не ответил.
Тут ночной дежурант несколько оживился, и из его речи я понял, что есть некоторая обида на американцев и прочий Запад, потому что они не не пригласили украинских хирургов учиться у себя а предлагали приехать и учить их, хотя за время прошедшее с 2014 года украинцы получили такое количество боевой травмы , что их то учить больше нечему, они сами кого хочешь научат.
Ну у меня самого представление о боевой травме близко к абсолютному нулю, тут мне крыть было нечем, хотя на предыдущем раунде поисков, как помочь Украине, я вышел на швейцарскую фирму ортопедического оборудования, которая в мирное время учила хирургов по всему миру, а с началом войны организовала лекции по боевой травматологии для украинских хирургов, переучивавшихся со своих специальностей на травматологию; эти лекции читали в основном израильтяне, и по моим сведениям они пользовались очень большой популярностью украинской аудитории.
Но всего этого я ему естественно не сказал, рассказал только, что я сам приехал помогать и никого не учить, и расстались мы вполне дружелюбно.
По счастливому стечению обстоятельств, семья нашего пациента жила в Киеве, и нам не пришлось его везти обратно во Львов. Его со всем личным имуществом забрал его командир, а меня ребята отвезли до дома. У меня еще осталось 2 часа на то, чтобы поспать до того, как надо было вставать и ехать осматривать пациентов в один из городков Киевской губернии.
В общем я воспринял всю эту историю как совершенно естественную; отсутствие внятной коммуникации есть неотъемлемая черта система здравоохранения по всему миру; как пишут в титрах, “во время съёмок никто из животных ( в данном случае участников” не пострадал” , а я таки наелся белой черешни. Старый Львов я не увидел но это наверное придется отложить уже на следующий раз.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ