Приятная неожиданность
5 октября, 2018 1:35 пп
Олег Утицин
Олег Утицин:
С Рихардом Зорге по жизни я шёл рука об руку. Можно и так сказать.
В пять лет я прочитал «Войну и мир», а потом папа подарил мне вот такую книжку
И бабушку мою вывез из деревни в Москву. Отец мой в юности своей был хулиганом и боксёром, нахулиганил так однажды, что его от тюрьмы в армию упрятали, в танкисты. Он на танке ездил где-то по соцлагерю, но ему дико противно было об этом вспоминать. Впрочем, я и не приставал особо с расспросами. Я про танкистов и так всё знал — отсюда
А про войну не всё.
Бабушка когда переехала в Москву с Рязанщины, она неподалёку от Есенина жила. Рассказывала, как влюбилась там, как замуж вышла в «шашнадцать лет», как двух дочек родила, как мужа на войну забрали, как «девьки-дочки» в военные годы с голоду прямо на её глазах пухнуть начали: «Валька-то, мать твоя ещё ничего, и Нина совсем уже отходила. Одна надежда на весну была, весной крапивА расти начинает. Суп можно сварить…»
Бабушка грузчиком пошла работать на сахарозавод тогда, чтобы дочерей прокормить хоть немного. Сахарозавод гнал спирт во имя Победы. Бабушка, ростом в 150 сантиметров, таскала на производство мешки с сахаром, которые были чуть меньше её ростом, и тяжелее гораздо.
Мужа убили на войне, но она всё равно ждала, дочерей выходила…
А в Москву когда переехала, отец мой помог (думаю) ей на работу устроиться.
Лифтёром она была, сделала карьеру диспетчера лифтов в доме на Пушкинской, где «Московские новости» и памятник Пушкину неподалёку.
Она в подвале жила, там ей конуру выделили. Ноги прохожих из окна видно было.
Работала лифтёром и в доме, где жил сверженный Хрущёв (рядом с памятником Юрию Долгорукому), рассказывала мне, как Никита Сергеевич любил бродить среди голубей по скверику за спиной памятника.
Потом в Моссовете трудилась лифтёром. Обслуживала спецлифт для главы Москвы. Остальные сотрудники другими лифтами ездили.
А на этом один человек только один раз в день поднимался на работу, и один раз спускался.
А она весь этот день получала зарплату, чтобы дверь открыть и кнопку нажать.
Потом либералы пришли. Ельцин начал ездить по Москве на троллейбусе, а в лифте — вместе со всеми — потому что демократию любил.
Но это дня три было. Потом на спецлифте.
И кушал в спецстоловой, а не со всеми, которые тоже кушали не со всеми, кто снаружи Моссовета.
Таким своим трудом бабушка заслужила комнату в коммуналке на Пушкинской, там соседей десять было, после моего дембеля у неё была комната в коммуналке на Хорошёвке всего с одной соседкой. Мы поменялись, и я переехал жить туда — на угол Хорошёвки и того самого Зорге.
Пока я не прочитал «Ледокол» Суворова, не знал, что за спиной памятника прячется ГРУ.
А соседкой сверху у нас была пьяница. И муж её — тоже. Муж её бил иногда, и мне приходилось во время громкого шума подниматься наверх и урезонивать.
А тут как-то компания весёлая у нас собралась в комнате, народу человек двадцать на восемь квадратных метров, выпивка, музон, гитара, девьки звонко хихикают.
В дверь звонят. Соседка. С букетом цветов:
— У тебя день рождения, Олег? Вот догадалась и зашла поздравить.
Неожиданность, но приятная.
Букет в банку с водой поставил. Соседке стакан налил. Она выпила, крякнула и ушла.
Вернулась минут через пятнадцать.
Сказала мне, что у меня день рождения сегодня. И выпила ещё стакан.
Букет был пожиже, и не так свеж..
И на третий раз она закинула невод, минут через десять ещё. И опять поздравила.
Цветочков было два. Засохших напрочь уже давно.
Поэтому полстакана…
Утром, проходя мимо памятника Зорге, увидел, что все банки из-под цветов герою ГРУ пусты…
…
Олег Утицин
Олег Утицин:
С Рихардом Зорге по жизни я шёл рука об руку. Можно и так сказать.
В пять лет я прочитал «Войну и мир», а потом папа подарил мне вот такую книжку
И бабушку мою вывез из деревни в Москву. Отец мой в юности своей был хулиганом и боксёром, нахулиганил так однажды, что его от тюрьмы в армию упрятали, в танкисты. Он на танке ездил где-то по соцлагерю, но ему дико противно было об этом вспоминать. Впрочем, я и не приставал особо с расспросами. Я про танкистов и так всё знал — отсюда
А про войну не всё.
Бабушка когда переехала в Москву с Рязанщины, она неподалёку от Есенина жила. Рассказывала, как влюбилась там, как замуж вышла в «шашнадцать лет», как двух дочек родила, как мужа на войну забрали, как «девьки-дочки» в военные годы с голоду прямо на её глазах пухнуть начали: «Валька-то, мать твоя ещё ничего, и Нина совсем уже отходила. Одна надежда на весну была, весной крапивА расти начинает. Суп можно сварить…»
Бабушка грузчиком пошла работать на сахарозавод тогда, чтобы дочерей прокормить хоть немного. Сахарозавод гнал спирт во имя Победы. Бабушка, ростом в 150 сантиметров, таскала на производство мешки с сахаром, которые были чуть меньше её ростом, и тяжелее гораздо.
Мужа убили на войне, но она всё равно ждала, дочерей выходила…
А в Москву когда переехала, отец мой помог (думаю) ей на работу устроиться.
Лифтёром она была, сделала карьеру диспетчера лифтов в доме на Пушкинской, где «Московские новости» и памятник Пушкину неподалёку.
Она в подвале жила, там ей конуру выделили. Ноги прохожих из окна видно было.
Работала лифтёром и в доме, где жил сверженный Хрущёв (рядом с памятником Юрию Долгорукому), рассказывала мне, как Никита Сергеевич любил бродить среди голубей по скверику за спиной памятника.
Потом в Моссовете трудилась лифтёром. Обслуживала спецлифт для главы Москвы. Остальные сотрудники другими лифтами ездили.
А на этом один человек только один раз в день поднимался на работу, и один раз спускался.
А она весь этот день получала зарплату, чтобы дверь открыть и кнопку нажать.
Потом либералы пришли. Ельцин начал ездить по Москве на троллейбусе, а в лифте — вместе со всеми — потому что демократию любил.
Но это дня три было. Потом на спецлифте.
И кушал в спецстоловой, а не со всеми, которые тоже кушали не со всеми, кто снаружи Моссовета.
Таким своим трудом бабушка заслужила комнату в коммуналке на Пушкинской, там соседей десять было, после моего дембеля у неё была комната в коммуналке на Хорошёвке всего с одной соседкой. Мы поменялись, и я переехал жить туда — на угол Хорошёвки и того самого Зорге.
Пока я не прочитал «Ледокол» Суворова, не знал, что за спиной памятника прячется ГРУ.
А соседкой сверху у нас была пьяница. И муж её — тоже. Муж её бил иногда, и мне приходилось во время громкого шума подниматься наверх и урезонивать.
А тут как-то компания весёлая у нас собралась в комнате, народу человек двадцать на восемь квадратных метров, выпивка, музон, гитара, девьки звонко хихикают.
В дверь звонят. Соседка. С букетом цветов:
— У тебя день рождения, Олег? Вот догадалась и зашла поздравить.
Неожиданность, но приятная.
Букет в банку с водой поставил. Соседке стакан налил. Она выпила, крякнула и ушла.
Вернулась минут через пятнадцать.
Сказала мне, что у меня день рождения сегодня. И выпила ещё стакан.
Букет был пожиже, и не так свеж..
И на третий раз она закинула невод, минут через десять ещё. И опять поздравила.
Цветочков было два. Засохших напрочь уже давно.
Поэтому полстакана…
Утром, проходя мимо памятника Зорге, увидел, что все банки из-под цветов герою ГРУ пусты…
…