Забудьте, что вас убивали
13 ноября, 2021 3:26 пп
Мэйдэй
Борис Минаев:
Это так называемые «Черные камни». Фотография сделана в Калуге примерно неделю назад. Здесь, недалеко, в подвалах бывшего калужского отделения железной дороги, и в самом Березуйском овраге (над которым возведен виадук еще восемнадцатого века, это такой архитектурный центр города) – были расстреляны тысячи людей. Сколько точно, до сих неизвестно.
Калужский мемориал возведен в конце 90-х годов. Он маленький по размеру, но абсолютно точный. По замыслу .Жаль только – нет на нем конкретных фамилий. Но что это за место, все в городе прекрасно знают.
…Когда мы говорим о возможном закрытии «Мемориала», как «иностранного агента» или «нежелательной организации» — мы должны четко понимать (для самих себя), что же именно закрывают.
«Мемориал» — не просто институция, организация, правозащитный или культурный центр. Это нечто гораздо большее.
Напомню вкратце, кто стоял у истоков «Мемориала» — это были академик А. Д. Сахаров, Юрий Афанасьев и Борис Ельцин, имевшие в те годы огромный общенациональный авторитет, Сергей Ковалев и многие другие. В чем было самое главное отличие «Мемориала» от других возникавших тогда довольно бурно общественных организаций? «Мемориал» сразу возникал в других городах – это можно посмотреть на их сайте: Красноярск, Хибины, Новосибирск, Харьков, Омск, Воронеж, Ухта, Томск, Пермь, и это только в течение 1988 года.
30 октября 1990 года (подчеркиваю, еще до демонтажа памятнику Дзержинскому) был установлен Соловецкий камень на Лубянской площади.
…И вот постепенно, шаг за шагом, памятники жертвам коммунистических репрессий начинают устанавливать по всей стране. Появляется гигантский, удивительный мемориал на 12-м километре Московского тракта возле Екатеринбурга. Появляются мемориалы возле спецобъектов в Москве – на Бутовском полигоне и в Коммунарке. Появляются «Маски скорби» Эрнста Неизвестного в Магадане. Когда я спросил у мемориальцев, сколько таких монументов и знаков памяти (иногда на кладбищах, как, например, на Донском в Москве) вообще было установлено за эти годы – они сказали: мы не можем дать точную цифру, все время появляются новые, сейчас больше 800.
Понимаете, да? Вокруг памятников появились традиции, как «чтение имен», появились энтузиасты, появились музеи.
Все это не было бы возможно без «Мемориала», без его региональных отделений. Без его энтузиастов. Без его влияния на общество.
То есть в конечном итоге это не институция и не организация, это — народное движение.
И оно никуда не делось, и оно никуда не денется.
Я лично присутствовал при установке одного такого памятного знака – соловецкого камня в маленьком Боровске Калужской области (есть такой эпизод в нашем документальном фильме «Эффект Боровска»). То есть это совсем не только областные центры…
«Книги памяти» — не менее важная история, которую также запустил «Мемориал». По закону о реабилитации жертв сталинских репрессий – а закон этот появился в 1992 году, при прямом участии Бориса Ельцина – открылись наконец закрытые архивы. Появилась возможность опубликовать полные списки репрессированных – и опять-таки в разных регионах такие «Книги памяти» были изданы. Не устаю повторять – благодаря «Мемориалу»!
Не все знают, что не только в 50-60-е, но и в 90-е и позже – закон этот работал, невинных продолжали реабилитировать, родственники снова получили возможность читать дела своих незаконно репрессированных родных и предков. Более того, по этому закону российская прокуратура была обязана пересматривать дела в «инициативном порядке» (то есть без запроса родственников) – и пересмотрела десятки тысяч. И реабилитировала десятки тысяч. И это никакая не заслуга власти – без давления общественного движения, без участия «Мемориала» не было бы закона, не было бы нового процесса реабилитации, не было бы ничего.
Сейчас многое изменилось. И дело вашего родственника могут не выдать под надуманным предлогом – в обход закона. И фамилии доносчиков и следователей могут заклеить. И процесс реабилитации (в «инициативном порядке») приостановлен. Но я хочу подчеркнуть, что все это делается, вообще-то, в обход закона. Действующего закона.
Перестали выдавать дела реабилитированных, например, художнику Владимиру Александровичу Овчинникову, которые он получал в Калужском ФСБ (дела по Боровскому району) начиная с конца 90-х и начала 2000-х. Просто перестали. И «Книга памяти» по Боровскому району (потом переросшая в сайт) – перестала пополняться новыми именами.
Но это к слову.
Абсолютно новую кампанию «Мемориал» запустил уже в нулевые годы – «Последний адрес». На стенах московских домов (а потом и по всей стране, и даже в независимых странах бывшего СССР) появились не то, чтобы очень приметные, но абсолютно необходимые для общей исторической памяти таблички – здесь жил такой-то, его увезли отсюда в таком-то году, и расстреляли. Таким образом, мягко и ненавязчиво – памятником жертвам репрессий становится весь город – и меня всегда восхищала эта идея, в установке одной из табличек я принимал участие.
«Мемориал» провел громадное исследование по Москве (называется «Это прямо здесь», раньше называлась «Топография террора») – молодые ребята, студенты и аспиранты, выясняли, где в городе были тюрьмы, концлагеря, где сидели следственные «тройки», места расстрелов в Москве, организаций, где репрессии выкосили практически всех, и многое другое, что связано с той эпохой, когда убивали невинных сотнями и тысячами буквально каждую ночь. Сейчас по материалам этого исследования проводят городские экскурсии, уникальные, на мой взгляд.
Я лично был на двух уникальных выставках «Мемориала» — и могу свидетельствовать, что никто нигде у нас не делает больше таких выставок, куда собирается уникальный материал о том, как формировалось и как работало наше тоталитарное общество. А таких выставок за эти годы были десятки.
Есть два крупнейших государственных проекта – говорю это без тени иронии — памятник жертвам репрессий на проспекте Сахарова (с открытым конкурсом, жюри, обсуждением и так далее), и государственный музей истории ГУЛАГа, к которым тоже имеет непосредственное отношение «Мемориал». Без «Мемориала» просто не было бы ни того, ни другого.
Я понимаю, что «Мемориал», с одной стороны, лишь «наконечник копья», в чем-то инструмент, в чем-то и символ – того огромного сдвига в общественном сознании, который произошел за эти годы.
Но дело в том, что он и сам этот сдвиг совершил.
«Мемориал» — прямой наследник и диссидентской правды, и правды перестроечной, отраженной в журналистике и литературе, и наследник 90-х, когда многое стало возможно уже не на бумаге, не на словах и мечтах – а на деле.
Ни задавить, ни задушить, ни повернуть вспять этот тектонический сдвиг уже невозможно. Можно выпустить очередной сериал, где будет очередной добрый энкеведешник на фоне репрессий, можно оправдывать Сталина по разным поводам даже официально, можно задурить людям голову разными способами, но нельзя повернуть вспять поток. Нельзя вулканическую лаву запихнуть обратно в жерло вулкана.
Какие бы при закрытии «Мемориала» не преследовались соображения – они бредовы на фоне того реального вклада, какой эта организация (институция и народное движение) – уже внесла в нашу историю. И еще внесет.
Те ребята, которые с закрытыми лицами и истошными воплями недавно ворвались на кинопоказ в актовый зал «Мемориала» (напомню, что это был фильм о голодоморе), угрожая физической расправой людям, находившимся в зале – уверен, что это были всего лишь маргиналы. Мелкие, хотя и неприятные фигляры.
И они не могут победить.
На фото: экскурсия «Мемориала» к Бутырской тюрьме. «Черные камни» в Калуге.
Мэйдэй
Борис Минаев:
Это так называемые «Черные камни». Фотография сделана в Калуге примерно неделю назад. Здесь, недалеко, в подвалах бывшего калужского отделения железной дороги, и в самом Березуйском овраге (над которым возведен виадук еще восемнадцатого века, это такой архитектурный центр города) – были расстреляны тысячи людей. Сколько точно, до сих неизвестно.
Калужский мемориал возведен в конце 90-х годов. Он маленький по размеру, но абсолютно точный. По замыслу .Жаль только – нет на нем конкретных фамилий. Но что это за место, все в городе прекрасно знают.
…Когда мы говорим о возможном закрытии «Мемориала», как «иностранного агента» или «нежелательной организации» — мы должны четко понимать (для самих себя), что же именно закрывают.
«Мемориал» — не просто институция, организация, правозащитный или культурный центр. Это нечто гораздо большее.
Напомню вкратце, кто стоял у истоков «Мемориала» — это были академик А. Д. Сахаров, Юрий Афанасьев и Борис Ельцин, имевшие в те годы огромный общенациональный авторитет, Сергей Ковалев и многие другие. В чем было самое главное отличие «Мемориала» от других возникавших тогда довольно бурно общественных организаций? «Мемориал» сразу возникал в других городах – это можно посмотреть на их сайте: Красноярск, Хибины, Новосибирск, Харьков, Омск, Воронеж, Ухта, Томск, Пермь, и это только в течение 1988 года.
30 октября 1990 года (подчеркиваю, еще до демонтажа памятнику Дзержинскому) был установлен Соловецкий камень на Лубянской площади.
…И вот постепенно, шаг за шагом, памятники жертвам коммунистических репрессий начинают устанавливать по всей стране. Появляется гигантский, удивительный мемориал на 12-м километре Московского тракта возле Екатеринбурга. Появляются мемориалы возле спецобъектов в Москве – на Бутовском полигоне и в Коммунарке. Появляются «Маски скорби» Эрнста Неизвестного в Магадане. Когда я спросил у мемориальцев, сколько таких монументов и знаков памяти (иногда на кладбищах, как, например, на Донском в Москве) вообще было установлено за эти годы – они сказали: мы не можем дать точную цифру, все время появляются новые, сейчас больше 800.
Понимаете, да? Вокруг памятников появились традиции, как «чтение имен», появились энтузиасты, появились музеи.
Все это не было бы возможно без «Мемориала», без его региональных отделений. Без его энтузиастов. Без его влияния на общество.
То есть в конечном итоге это не институция и не организация, это — народное движение.
И оно никуда не делось, и оно никуда не денется.
Я лично присутствовал при установке одного такого памятного знака – соловецкого камня в маленьком Боровске Калужской области (есть такой эпизод в нашем документальном фильме «Эффект Боровска»). То есть это совсем не только областные центры…
«Книги памяти» — не менее важная история, которую также запустил «Мемориал». По закону о реабилитации жертв сталинских репрессий – а закон этот появился в 1992 году, при прямом участии Бориса Ельцина – открылись наконец закрытые архивы. Появилась возможность опубликовать полные списки репрессированных – и опять-таки в разных регионах такие «Книги памяти» были изданы. Не устаю повторять – благодаря «Мемориалу»!
Не все знают, что не только в 50-60-е, но и в 90-е и позже – закон этот работал, невинных продолжали реабилитировать, родственники снова получили возможность читать дела своих незаконно репрессированных родных и предков. Более того, по этому закону российская прокуратура была обязана пересматривать дела в «инициативном порядке» (то есть без запроса родственников) – и пересмотрела десятки тысяч. И реабилитировала десятки тысяч. И это никакая не заслуга власти – без давления общественного движения, без участия «Мемориала» не было бы закона, не было бы нового процесса реабилитации, не было бы ничего.
Сейчас многое изменилось. И дело вашего родственника могут не выдать под надуманным предлогом – в обход закона. И фамилии доносчиков и следователей могут заклеить. И процесс реабилитации (в «инициативном порядке») приостановлен. Но я хочу подчеркнуть, что все это делается, вообще-то, в обход закона. Действующего закона.
Перестали выдавать дела реабилитированных, например, художнику Владимиру Александровичу Овчинникову, которые он получал в Калужском ФСБ (дела по Боровскому району) начиная с конца 90-х и начала 2000-х. Просто перестали. И «Книга памяти» по Боровскому району (потом переросшая в сайт) – перестала пополняться новыми именами.
Но это к слову.
Абсолютно новую кампанию «Мемориал» запустил уже в нулевые годы – «Последний адрес». На стенах московских домов (а потом и по всей стране, и даже в независимых странах бывшего СССР) появились не то, чтобы очень приметные, но абсолютно необходимые для общей исторической памяти таблички – здесь жил такой-то, его увезли отсюда в таком-то году, и расстреляли. Таким образом, мягко и ненавязчиво – памятником жертвам репрессий становится весь город – и меня всегда восхищала эта идея, в установке одной из табличек я принимал участие.
«Мемориал» провел громадное исследование по Москве (называется «Это прямо здесь», раньше называлась «Топография террора») – молодые ребята, студенты и аспиранты, выясняли, где в городе были тюрьмы, концлагеря, где сидели следственные «тройки», места расстрелов в Москве, организаций, где репрессии выкосили практически всех, и многое другое, что связано с той эпохой, когда убивали невинных сотнями и тысячами буквально каждую ночь. Сейчас по материалам этого исследования проводят городские экскурсии, уникальные, на мой взгляд.
Я лично был на двух уникальных выставках «Мемориала» — и могу свидетельствовать, что никто нигде у нас не делает больше таких выставок, куда собирается уникальный материал о том, как формировалось и как работало наше тоталитарное общество. А таких выставок за эти годы были десятки.
Есть два крупнейших государственных проекта – говорю это без тени иронии — памятник жертвам репрессий на проспекте Сахарова (с открытым конкурсом, жюри, обсуждением и так далее), и государственный музей истории ГУЛАГа, к которым тоже имеет непосредственное отношение «Мемориал». Без «Мемориала» просто не было бы ни того, ни другого.
Я понимаю, что «Мемориал», с одной стороны, лишь «наконечник копья», в чем-то инструмент, в чем-то и символ – того огромного сдвига в общественном сознании, который произошел за эти годы.
Но дело в том, что он и сам этот сдвиг совершил.
«Мемориал» — прямой наследник и диссидентской правды, и правды перестроечной, отраженной в журналистике и литературе, и наследник 90-х, когда многое стало возможно уже не на бумаге, не на словах и мечтах – а на деле.
Ни задавить, ни задушить, ни повернуть вспять этот тектонический сдвиг уже невозможно. Можно выпустить очередной сериал, где будет очередной добрый энкеведешник на фоне репрессий, можно оправдывать Сталина по разным поводам даже официально, можно задурить людям голову разными способами, но нельзя повернуть вспять поток. Нельзя вулканическую лаву запихнуть обратно в жерло вулкана.
Какие бы при закрытии «Мемориала» не преследовались соображения – они бредовы на фоне того реального вклада, какой эта организация (институция и народное движение) – уже внесла в нашу историю. И еще внесет.
Те ребята, которые с закрытыми лицами и истошными воплями недавно ворвались на кинопоказ в актовый зал «Мемориала» (напомню, что это был фильм о голодоморе), угрожая физической расправой людям, находившимся в зале – уверен, что это были всего лишь маргиналы. Мелкие, хотя и неприятные фигляры.
И они не могут победить.
На фото: экскурсия «Мемориала» к Бутырской тюрьме. «Черные камни» в Калуге.