Замуж и шуба
13 ноября, 2021 2:22 пп
Евгения Лещинская
Евгения Лещинская:
Одна моя подруга уверяла, что у любой барышни из провинции есть две мечты: замуж и шуба. А я вот не стала бы грешить только на селянок. Городские ни в чем не уступают. Да хоть меня возьмите. Про замуж обсуждать не так интересно. Эта мечта, увы, не успевала красиво созреть и элегантно сформироваться. Замуж получалось и так периодически ходить, буднично и без особых простоев. Зато шуба – это да! Была такая греза. И не какая-нибудь там детсадовская цигейка, скроенная из трех детских навырост или пронафталиненный каракуль, бывший в девичестве бабушкиным салопом. Снилась настоящая, из правильного магазина, специально для меня скроенная и сшитая. И чтоб мех играл, и глаз светился, и сердце радостно трепыхалось. В общем, шуба, как институт.
Был конечно промежуточный вариант, меховая комиссионка в Столешниковом. Но там продавали унылое барахло. А если не барахло, то по цене картины «Утро в сосновом лесу» кисти Ивана Шишкина. Конечно, антр ну — между нами – находили компромисс. Потому что в оперетте отирался один такой Додик. Что делал, непонятно. Но точно не пел и не плясал. А все его любили. Холили и лелеяли, и звали отобедать. А Додик, если стол накрывали как надо, хвастался: «Чуваки, там была такая флора, такая фауна!» Так вот, у этого Додика была в комке своя Эльвира. К ней надо было подойти ближе к закрытию и сказать пароль : привет от Додика с Трубной. А Эльвира отзывалась: «Пойдемте-пойдемте, он у меня тут шляпу забыл». Это значит – поведет в закрома. Но могла ответить и так: «Кот захворал. Шерсть так и лезет, так и лезет. Убегаю к ветеринару. Приходите через недельку, поболтаем». И это означало, что закрома пусты. Нивы сжаты, рощи голы.
Элеонора была в сговоре с артистками кордебалета, которые тащили с гастролей то, на что удавалось сэкономить из сиротских суточных в результате поедания супа, сваренного в бачке унитаза. На перловке из пакетика с дерзким названием «суп харчо» много не сэкономишь. Поэтому кордебалетные шубы отличались однояйцевым близнецовым сходством: немарко, чистенько и с бомбошками. Да и не лежала у меня душа к оперетте.
И вот в период накопления первичного капитала, честно нажитого неправедным кооперативным трудом, родилась крамольная мысль: в Париж ! За шубой ! Срочно !
Села и поехала. То есть полетела. И даже официальный повод придумала. Чтобы не выглядеть в глазах интеллигенции барыгой с алчными желаниями и низменными потребностями. В общем, официально это называлось конференция. Про что она была я так никогда и не узнала. Новые технологии…международный опыт…Какая-то фигня, одним словом. А поскольку у меня были другие цели и задачи, то я сразу двинула на знаменитую улицу , про которую пел Джо Дассен: «О-о-о, Шанзе Лизе, о-о-о Шанзе Лизе, о солей сюр ла плюа…» Елисейские поля по-нашему.
А на знаменитой улице стоял знаменитый магазин. Других там не бывает. И в этом магазине водились как раз те меховые излишества, которые мне снились долгими зимними ночами. Но уже по цене «Дамы с горностаем» кисти Леонардо да Винчи. Другая бы барышня закручинилась. Но меня так просто не запугаешь! Потому как на свет хрустальных люстр я залетела не как тупая бабочка-однодневка, а по наводке. От самого Додика, от кого же еще ! У него и здесь была своя Марго. Вполне русская, но уже с прононсом. Я сказала: «Привет от Додика с Трубной». А Марго, нежно грассируя, отозвалась: « Как же, как же, он у меня тут шляпу забыл». Потом она оперативно смоталась за менеджером с певучим французским именем Ахмед и что-то такое интимное ему промурлыкала. Ахмед метнулся за кулисы и вынес мою красавицу. С огромной скидкой. Скидку давали по трем причинам. Во-первых, там был небольшой брачок, потеряна не то пуговица, не то крючок. Статус-кво восстановили вручную, но уважаемая фирма не посмела выставить на продажу вещь, девственность которой была уже утрачена. Во-вторых, шубейка была родом из прошлой коллекции, которая считалась ядерной бомбой всего-то полгода назад. Но там, где пугают словом кутюр, жизнь очень скоротечна. Ну и, наконец, Марго благородно уступала мне все причитающиеся ей, как сотруднику заведения, дисконты. Я уж было стала кланяться и благодарить, благодарить и кланяться, но Марго меня остановила. Она объяснила, что шуба в пол ей без надобности. В Париже в таких ходят только секретарши и проститутки.
Вы знаете, что чувствует человек, когда мечта сбывается? Оказывается, ничего. Вот так и я. Все случилось как-то очень по-деловому. Товар сдал – товар принял. Покрутилась еще пару дней в городе-герое Париже, смоталась в несколько музеев, зарулила в «Лэ дю Маго», где водится самый вкусный на свете горячий шоколад, полузгала каштаны, да и отправилась на родные просторы. Где и выяснилось, что на мечте не ездят! Мы с шубой жили разными жизнями. Я суетной, она светской. Бегать в ней по улицам было невозможно. Могли дать по башке и раздеть в самом неожиданном месте. Когда не ждешь и совсем не хочешь. Ездить в машине несподручно, жарко, потно, душно, тяжко. Гулять в час пик в метро? Да я и без шубы не тянула на камикадзе. Нет, сколько-то раз я все же напялила на себя меховые доспехи. Придумался какой-то повод. Дом кино, премьера, бомонд на вынос… Но остальное время она жила в шкафу, а я моталась повсюду в привычной одежке, которую носишь, как собственную шкуру, а не как мантию.
А потом я собралась уезжать в Калифорнию. Не самое снежное место. Но расстаться с шубой душила жаба. И я запихала ее в сумку. А в другую утрамбовала коллекцию гигантских экзотических жуков моего ребенка. Их мне тоже было жалко оставлять одних в пустой квартире. В таком виде и предстала перед погранцами в Шереметьево. Их реакция в общем и целом была предсказуема. Что вменяемые люди везут в эмиграцию ? Упаковку валидола, одеяло, иголки с нитками, в конце концов сковороду. А тут – неходовой, странный товар.
— И это все ? – с подозрением спросил служивый, поковырявшись в моих чемоданах.
— Ну да, — ласково ответила я, – налегке. И вам работы немного.
— А насекомые зачем ? – мрачно поинтересовался он, пытаясь определить через стекло, шевелят ли усами засушенные твари.
И тут меня черт дернул побалагурить. С пограницами! Наверное, от временного помутнения разума.
— Шубу видите ? Очень известная фирма. А известные фирмы вместе с шубами продают фирменную коллекцию моли. От кутюр.
Таможня недоверчиво переглянулась. Напряглась. Который потолще, пошевелил бровями. Гонял мысль в бритом черепе. Наконец, в его калейдоскопе сложился правильный узор, он мрачно скомандовал тощенькому, кивнув в мою сторону : наш клиент.
И под белы рученьки повели меня в местный зиндан. На досмотр. Я приготовилась к пальпации и перкуссии. Но они решили начать с шубы. Вызвали какую-то молчаливую тетку, тоже в погонах, с портновскими причиндалами. Она лихо подпорола подкладку, и из мехового нутра вылетела записка с каким-то шифром.
— Это что ? – спросил меня старшой.
Я и сама не знала что. Но вместо того, чтобы заткнуться или в крайнем случае потупиться, бодро ляпнула: явки-пароли-адреса.
Погранцы, включая сержантку-портниху, посмотрели на меня так, что я без особых усилий представила свою судьбу: тройка-приговор-расстрел. Спаслась чисто случайно. У них в тот день давали продуктовые заказы (а я и не знала, что пограничники тоже едят, как все другие люди). И в комнату заглянул еще один, без погонов, зато в вязаном жилете, предупредить, что за жратвой надо ходить к Верочке из комнаты два бис. Его тоже немедленно привлекли к моему опознанию. Вот тут-то мне и повезло. Оказалось, мужик на контрабандных шубах все натуральные зубы съел. Поэтому, осветив помещение золотыми, объяснил гражданам коллегам, а заодно и мне, что метка с цифрами и буквами – это вовсе не тайный масонский знак, а наоборот, знак качества, который часто зашивается в шубное нутро, в самый ее желудок. Международная практика. По его версии, идею на корню сперли у России. Вон, в коробке зефира бело-розового одесской кондитерской фабрики Люкс тоже лежит памятная записка : укладчица такая-то, номер, серия. Для последующего вынесения благодарности за отлично уложенную работу. После того, как военную тайну раскрыли, все побежали к Верочке, за пайкой, а я на самолет. Пока они не передумали.
Дальше – пунктирно.
Полет прошел благополучно. Калифорнийская житуха тоже складывалась разнообразно, но неплохо. Я крутилась и вертелась. Шуба висела. Теперь уже на законных основаниях. Средний годовой градус плюс 22. Пока одна ушлая приятельница мне не объяснила, что я всё делаю не так. Шубу надо выгуливать. Иначе она обидится, потускнеет и перестанет играть мехом. Я очень податлива на критику. Поэтому в одно солнечное утро надела купальник, сверху шубейку и пошла поливать цветы на клумбе. А минут через десять в мой огород уже заглядывали люди в форме из службы 911.
— Соседи вызвали , — объяснили они, — сказали, вам плохо. Как себя чувствуете? Лихорадит? Дурные предчувствия? Голоса? Видения?
Что я могла им объяснить , чтобы было доступно, а главное, обошлось без принудительной госпитализации в дурку ? Я ответила :
— Все отлично. Файн ! Просто я калмык. А у нас, калмыков, так принято: в солнечный жаркий день надевать теплый халат, а у кого нет халата, шубу. И пить горячий чай с маслом. Это бодрит и приводит к доброму расположению духа на весь день.
— Джизус Крайс, -перекрестился спасатель. – И где же живет ваше племя ?
— Россия наша родина! — гордо ответила я.
Спасатели еще немножко поспорили об удивительных пристрастиях разных народов. Один оказался любителем экстремального туризма и вспомнил, как в каких-то прериях ему предлагали на обед личинок средней упитанности на банановом листе. Но другой заметил, что личинки – это белок и такая пища в конце концов хоть как-то объяснима. Но как осмыслить тот факт, что его сосед, тоже между прочим из России, лично изготавливает виски с помощью туалетного бачка, садового шланга и медицинских перчаток? Вот это загадка из загадок!
Однако в Америке за инакомыслие в психбольницу не этапируют. Поэтому расстались мы по-доброму. А шуба отправилась в шкаф, на вечный покой. Так мне казалось.
И вот недавно звонок. Мой московский дружище, который давным-давно живет в Нью Йорке, приглашает встретить у него Новый год. Я –то зимой вообще стараюсь не дергаться из дома. Не люблю все эти студеные радости — ни серенький ледок, ни беленький снежок. Но как тут не поехать, если вся компания собирается, народ съезжается из Америки и даже кое-кто из Европы подтягивается.
Вот, думаю, и повод вытащить из лабаза мои меха.
— А что, старина, ходят ли в Нью Йорке зимой бабы в шубах? – интересуюсь на всякий случай. – Или только секретарши и проститутки ?
-С секретаршами не знаком,- отвечает мой дружок. – А проститутки…Эх-ма, все порядочные проститутки давно на пенсии. Да ты не сомневайся, приезжай. У нас тут Брайтон в меху от Армани почти круглый год. Вольешься в стройные ряды.
Я в предвкушении. Наконец-то нашлось на глобусе место, где водятся роскошные женщины в неограниченных количествах. Хочется, наконец, постоять рядом ! И где-то даже приобщиться.
Евгения Лещинская
Евгения Лещинская:
Одна моя подруга уверяла, что у любой барышни из провинции есть две мечты: замуж и шуба. А я вот не стала бы грешить только на селянок. Городские ни в чем не уступают. Да хоть меня возьмите. Про замуж обсуждать не так интересно. Эта мечта, увы, не успевала красиво созреть и элегантно сформироваться. Замуж получалось и так периодически ходить, буднично и без особых простоев. Зато шуба – это да! Была такая греза. И не какая-нибудь там детсадовская цигейка, скроенная из трех детских навырост или пронафталиненный каракуль, бывший в девичестве бабушкиным салопом. Снилась настоящая, из правильного магазина, специально для меня скроенная и сшитая. И чтоб мех играл, и глаз светился, и сердце радостно трепыхалось. В общем, шуба, как институт.
Был конечно промежуточный вариант, меховая комиссионка в Столешниковом. Но там продавали унылое барахло. А если не барахло, то по цене картины «Утро в сосновом лесу» кисти Ивана Шишкина. Конечно, антр ну — между нами – находили компромисс. Потому что в оперетте отирался один такой Додик. Что делал, непонятно. Но точно не пел и не плясал. А все его любили. Холили и лелеяли, и звали отобедать. А Додик, если стол накрывали как надо, хвастался: «Чуваки, там была такая флора, такая фауна!» Так вот, у этого Додика была в комке своя Эльвира. К ней надо было подойти ближе к закрытию и сказать пароль : привет от Додика с Трубной. А Эльвира отзывалась: «Пойдемте-пойдемте, он у меня тут шляпу забыл». Это значит – поведет в закрома. Но могла ответить и так: «Кот захворал. Шерсть так и лезет, так и лезет. Убегаю к ветеринару. Приходите через недельку, поболтаем». И это означало, что закрома пусты. Нивы сжаты, рощи голы.
Элеонора была в сговоре с артистками кордебалета, которые тащили с гастролей то, на что удавалось сэкономить из сиротских суточных в результате поедания супа, сваренного в бачке унитаза. На перловке из пакетика с дерзким названием «суп харчо» много не сэкономишь. Поэтому кордебалетные шубы отличались однояйцевым близнецовым сходством: немарко, чистенько и с бомбошками. Да и не лежала у меня душа к оперетте.
И вот в период накопления первичного капитала, честно нажитого неправедным кооперативным трудом, родилась крамольная мысль: в Париж ! За шубой ! Срочно !
Села и поехала. То есть полетела. И даже официальный повод придумала. Чтобы не выглядеть в глазах интеллигенции барыгой с алчными желаниями и низменными потребностями. В общем, официально это называлось конференция. Про что она была я так никогда и не узнала. Новые технологии…международный опыт…Какая-то фигня, одним словом. А поскольку у меня были другие цели и задачи, то я сразу двинула на знаменитую улицу , про которую пел Джо Дассен: «О-о-о, Шанзе Лизе, о-о-о Шанзе Лизе, о солей сюр ла плюа…» Елисейские поля по-нашему.
А на знаменитой улице стоял знаменитый магазин. Других там не бывает. И в этом магазине водились как раз те меховые излишества, которые мне снились долгими зимними ночами. Но уже по цене «Дамы с горностаем» кисти Леонардо да Винчи. Другая бы барышня закручинилась. Но меня так просто не запугаешь! Потому как на свет хрустальных люстр я залетела не как тупая бабочка-однодневка, а по наводке. От самого Додика, от кого же еще ! У него и здесь была своя Марго. Вполне русская, но уже с прононсом. Я сказала: «Привет от Додика с Трубной». А Марго, нежно грассируя, отозвалась: « Как же, как же, он у меня тут шляпу забыл». Потом она оперативно смоталась за менеджером с певучим французским именем Ахмед и что-то такое интимное ему промурлыкала. Ахмед метнулся за кулисы и вынес мою красавицу. С огромной скидкой. Скидку давали по трем причинам. Во-первых, там был небольшой брачок, потеряна не то пуговица, не то крючок. Статус-кво восстановили вручную, но уважаемая фирма не посмела выставить на продажу вещь, девственность которой была уже утрачена. Во-вторых, шубейка была родом из прошлой коллекции, которая считалась ядерной бомбой всего-то полгода назад. Но там, где пугают словом кутюр, жизнь очень скоротечна. Ну и, наконец, Марго благородно уступала мне все причитающиеся ей, как сотруднику заведения, дисконты. Я уж было стала кланяться и благодарить, благодарить и кланяться, но Марго меня остановила. Она объяснила, что шуба в пол ей без надобности. В Париже в таких ходят только секретарши и проститутки.
Вы знаете, что чувствует человек, когда мечта сбывается? Оказывается, ничего. Вот так и я. Все случилось как-то очень по-деловому. Товар сдал – товар принял. Покрутилась еще пару дней в городе-герое Париже, смоталась в несколько музеев, зарулила в «Лэ дю Маго», где водится самый вкусный на свете горячий шоколад, полузгала каштаны, да и отправилась на родные просторы. Где и выяснилось, что на мечте не ездят! Мы с шубой жили разными жизнями. Я суетной, она светской. Бегать в ней по улицам было невозможно. Могли дать по башке и раздеть в самом неожиданном месте. Когда не ждешь и совсем не хочешь. Ездить в машине несподручно, жарко, потно, душно, тяжко. Гулять в час пик в метро? Да я и без шубы не тянула на камикадзе. Нет, сколько-то раз я все же напялила на себя меховые доспехи. Придумался какой-то повод. Дом кино, премьера, бомонд на вынос… Но остальное время она жила в шкафу, а я моталась повсюду в привычной одежке, которую носишь, как собственную шкуру, а не как мантию.
А потом я собралась уезжать в Калифорнию. Не самое снежное место. Но расстаться с шубой душила жаба. И я запихала ее в сумку. А в другую утрамбовала коллекцию гигантских экзотических жуков моего ребенка. Их мне тоже было жалко оставлять одних в пустой квартире. В таком виде и предстала перед погранцами в Шереметьево. Их реакция в общем и целом была предсказуема. Что вменяемые люди везут в эмиграцию ? Упаковку валидола, одеяло, иголки с нитками, в конце концов сковороду. А тут – неходовой, странный товар.
— И это все ? – с подозрением спросил служивый, поковырявшись в моих чемоданах.
— Ну да, — ласково ответила я, – налегке. И вам работы немного.
— А насекомые зачем ? – мрачно поинтересовался он, пытаясь определить через стекло, шевелят ли усами засушенные твари.
И тут меня черт дернул побалагурить. С пограницами! Наверное, от временного помутнения разума.
— Шубу видите ? Очень известная фирма. А известные фирмы вместе с шубами продают фирменную коллекцию моли. От кутюр.
Таможня недоверчиво переглянулась. Напряглась. Который потолще, пошевелил бровями. Гонял мысль в бритом черепе. Наконец, в его калейдоскопе сложился правильный узор, он мрачно скомандовал тощенькому, кивнув в мою сторону : наш клиент.
И под белы рученьки повели меня в местный зиндан. На досмотр. Я приготовилась к пальпации и перкуссии. Но они решили начать с шубы. Вызвали какую-то молчаливую тетку, тоже в погонах, с портновскими причиндалами. Она лихо подпорола подкладку, и из мехового нутра вылетела записка с каким-то шифром.
— Это что ? – спросил меня старшой.
Я и сама не знала что. Но вместо того, чтобы заткнуться или в крайнем случае потупиться, бодро ляпнула: явки-пароли-адреса.
Погранцы, включая сержантку-портниху, посмотрели на меня так, что я без особых усилий представила свою судьбу: тройка-приговор-расстрел. Спаслась чисто случайно. У них в тот день давали продуктовые заказы (а я и не знала, что пограничники тоже едят, как все другие люди). И в комнату заглянул еще один, без погонов, зато в вязаном жилете, предупредить, что за жратвой надо ходить к Верочке из комнаты два бис. Его тоже немедленно привлекли к моему опознанию. Вот тут-то мне и повезло. Оказалось, мужик на контрабандных шубах все натуральные зубы съел. Поэтому, осветив помещение золотыми, объяснил гражданам коллегам, а заодно и мне, что метка с цифрами и буквами – это вовсе не тайный масонский знак, а наоборот, знак качества, который часто зашивается в шубное нутро, в самый ее желудок. Международная практика. По его версии, идею на корню сперли у России. Вон, в коробке зефира бело-розового одесской кондитерской фабрики Люкс тоже лежит памятная записка : укладчица такая-то, номер, серия. Для последующего вынесения благодарности за отлично уложенную работу. После того, как военную тайну раскрыли, все побежали к Верочке, за пайкой, а я на самолет. Пока они не передумали.
Дальше – пунктирно.
Полет прошел благополучно. Калифорнийская житуха тоже складывалась разнообразно, но неплохо. Я крутилась и вертелась. Шуба висела. Теперь уже на законных основаниях. Средний годовой градус плюс 22. Пока одна ушлая приятельница мне не объяснила, что я всё делаю не так. Шубу надо выгуливать. Иначе она обидится, потускнеет и перестанет играть мехом. Я очень податлива на критику. Поэтому в одно солнечное утро надела купальник, сверху шубейку и пошла поливать цветы на клумбе. А минут через десять в мой огород уже заглядывали люди в форме из службы 911.
— Соседи вызвали , — объяснили они, — сказали, вам плохо. Как себя чувствуете? Лихорадит? Дурные предчувствия? Голоса? Видения?
Что я могла им объяснить , чтобы было доступно, а главное, обошлось без принудительной госпитализации в дурку ? Я ответила :
— Все отлично. Файн ! Просто я калмык. А у нас, калмыков, так принято: в солнечный жаркий день надевать теплый халат, а у кого нет халата, шубу. И пить горячий чай с маслом. Это бодрит и приводит к доброму расположению духа на весь день.
— Джизус Крайс, -перекрестился спасатель. – И где же живет ваше племя ?
— Россия наша родина! — гордо ответила я.
Спасатели еще немножко поспорили об удивительных пристрастиях разных народов. Один оказался любителем экстремального туризма и вспомнил, как в каких-то прериях ему предлагали на обед личинок средней упитанности на банановом листе. Но другой заметил, что личинки – это белок и такая пища в конце концов хоть как-то объяснима. Но как осмыслить тот факт, что его сосед, тоже между прочим из России, лично изготавливает виски с помощью туалетного бачка, садового шланга и медицинских перчаток? Вот это загадка из загадок!
Однако в Америке за инакомыслие в психбольницу не этапируют. Поэтому расстались мы по-доброму. А шуба отправилась в шкаф, на вечный покой. Так мне казалось.
И вот недавно звонок. Мой московский дружище, который давным-давно живет в Нью Йорке, приглашает встретить у него Новый год. Я –то зимой вообще стараюсь не дергаться из дома. Не люблю все эти студеные радости — ни серенький ледок, ни беленький снежок. Но как тут не поехать, если вся компания собирается, народ съезжается из Америки и даже кое-кто из Европы подтягивается.
Вот, думаю, и повод вытащить из лабаза мои меха.
— А что, старина, ходят ли в Нью Йорке зимой бабы в шубах? – интересуюсь на всякий случай. – Или только секретарши и проститутки ?
-С секретаршами не знаком,- отвечает мой дружок. – А проститутки…Эх-ма, все порядочные проститутки давно на пенсии. Да ты не сомневайся, приезжай. У нас тут Брайтон в меху от Армани почти круглый год. Вольешься в стройные ряды.
Я в предвкушении. Наконец-то нашлось на глобусе место, где водятся роскошные женщины в неограниченных количествах. Хочется, наконец, постоять рядом ! И где-то даже приобщиться.