«Я влюблен в Генриетту Давыдовну, А она в меня, кажется, нет…»
16 февраля, 2017 7:33 дп
Евгения Лещинская
У меня было довольно странное младенчество. Я не знала ни одной детской песенки. Потому что родители пели мне Вертинского, Козина и Лещенко, того, который Петр. Я ничего не слышала о таких классиках детской литературы, как Михалков и Барто. Потому что папа читал мне Хармса, Введенского и Олейникова. Олейников у меня сызмальства выбивал слезу, стоило только услышать про маленькую рыбку, которая жареный карась, особенно в этом месте : « вы ведь жить могли бы, если бы не страсть». Или про таракана, который сидит в стакане и ножку рыжую сосет. Да и вообще всего Олейникова я знала наизусть. А про одно его стихотворение хочу рассказать особо. Я здесь его целиком приведу. Потому что, если кто не помнит или не знает, должен насладиться.
Генриетте Давыдовне
Я влюблен в Генриетту Давыдовну,
А она в меня, кажется, нет —
Ею Шварцу квитанция выдана,
Мне квитанции, кажется, нет.
Ненавижу я Шварца проклятого,
За которым страдает она!
За него, за умом небогатого,
Замуж хочет, как рыбка, она.
Дорогая, красивая Груня,
Разлюбите его, кабана!
Дело в том, что у Шварца в зобу не.
Не спирает дыхания, как у меня.
Он подлец, совратитель, мерзавец —
Ему только бы женщин любить…
А Олейников, скромный красавец,
Продолжает в немилости быть.
Я красив, я брезглив, я нахален,
Много есть во мне разных идей.
Не имею я в мыслях подпалин,
Как имеет их этот индей!
Полюбите меня, полюбите!
Разлюбите его, разлюбите!
1928
Теперь подробности. Их раскрыла сама Генриетта Давыдовна Левитина, Груня, которая работала в те самые годы секретарем детских журналов «Еж» и «Чиж», общалась со всей этой развеселой братией, была прехорошенькой, принимала ухаживания молодых людей, ставших потом классиками, участвовала в их розыгрышах. И дружившая, между прочим, с моей бабушкой. Судьба ей потом выпала тяжкая, она практически до самой смерти Сталина провела в лагерях. Но в те годы еще ничего не предвещало, а если и предвещало, то никто всерьез не задумывался. Были они все молодые, развеселые и чушь прекрасную несли. Так вот, когда я прочла стихотворение про Груню, то поначалу решила , что Олейников обозвал своего соперника Шварца индеем, имея в виду, что тот надутый индюк. Или дикий индеец. Придумал потешный поэтический образ. Он ведь был мастер каламбуров. А все оказалось гораздо проще и потому еще забавней . Как обычно в жизни и бывает. Вот что рассказывала об этой истории Генриетта Давыдовна.
Однажды Евгению Львовичу Шварцу понадобилось поменять паспорт. На вопрос паспортистки , кто он по национальности, ответил : иудей. Тетка –паспортистка таких слов не знала и с рабоче-крестьянской прямотой вписала в графу «национальность» то , что услышала : индей. Так Шварц стал индеем по паспорту. Он этот паспорт очень берег, ни за что не хотел менять на новый и всегда говорил : «Ну и как мне после этого было не сделаться сказочником ?»
Из арестованных в тридцатые годы близких Шварцу людей, вернулась только Груня — Генриэтта Давыдовна Левитина. В 1947 году, отсидев свой срок от звонка до звонка, она освободилась. Разрешено ей было жить в Луге. Но 1949 году она пошла по второй ходке. В 1951 году пошли по лагерям и её дети. Их освободили в конце 1953 года; в 1954 они вернулись в Ленинград. Генриэтта Давыдовна освободилась в пятьдесят пятом, а в следующем её реабилитировали. Д. Д. Шостакович ещё раньше писал письма во все инстанции о её невиновности. Вступился за неё и Евгений Львович. «Генриетту Давыдовну Левитину я хорошо знаю с 1928 года, — писал он 14 апреля 1955 года в Прокуратуру СССР и Президиум Верховного Совета СССР. — В течение ряда лет работал я вместе с нею в редакциях детских журналов «Ёж» и «Чиж». На работе тов. Левитина показала себя редактором чутким, добросовестным, внимательным. Она понимала высокие требования, которые необходимо предъявлять писателям, работающим для детей. Вместе с тем, умела она добиваться нужных результатов тактично и мягко, понимая всю трудность задач, стоящих перед писателями, особенно перед писателями, пришедшими недавно в литературу.
Для редактора детских журналов необходимы педагогические знания. Педагогический дар. И тов. Левитина и в этой области, в области коммунистического воспитания детей, оказалась работником ценным.
Прекратив редакторскую работу, я продолжал встречаться с тов. Левитиной. И я имел множество случаев убедиться в том, что и в жизни, как на работе, оставалась Генриетта Давыдовна настоящим советским человеком, хорошим общественником, хорошим товарищем.
Все эти свойства сохранила тов. Левитина до сегодняшнего дня.
Член Союза Писателей СССР Е. Шварц».
Генриэтта Давыдовна была реабилитирована в 1955 году.
Евгения Лещинская
У меня было довольно странное младенчество. Я не знала ни одной детской песенки. Потому что родители пели мне Вертинского, Козина и Лещенко, того, который Петр. Я ничего не слышала о таких классиках детской литературы, как Михалков и Барто. Потому что папа читал мне Хармса, Введенского и Олейникова. Олейников у меня сызмальства выбивал слезу, стоило только услышать про маленькую рыбку, которая жареный карась, особенно в этом месте : « вы ведь жить могли бы, если бы не страсть». Или про таракана, который сидит в стакане и ножку рыжую сосет. Да и вообще всего Олейникова я знала наизусть. А про одно его стихотворение хочу рассказать особо. Я здесь его целиком приведу. Потому что, если кто не помнит или не знает, должен насладиться.
Генриетте Давыдовне
Я влюблен в Генриетту Давыдовну,
А она в меня, кажется, нет —
Ею Шварцу квитанция выдана,
Мне квитанции, кажется, нет.
Ненавижу я Шварца проклятого,
За которым страдает она!
За него, за умом небогатого,
Замуж хочет, как рыбка, она.
Дорогая, красивая Груня,
Разлюбите его, кабана!
Дело в том, что у Шварца в зобу не.
Не спирает дыхания, как у меня.
Он подлец, совратитель, мерзавец —
Ему только бы женщин любить…
А Олейников, скромный красавец,
Продолжает в немилости быть.
Я красив, я брезглив, я нахален,
Много есть во мне разных идей.
Не имею я в мыслях подпалин,
Как имеет их этот индей!
Полюбите меня, полюбите!
Разлюбите его, разлюбите!
1928
Теперь подробности. Их раскрыла сама Генриетта Давыдовна Левитина, Груня, которая работала в те самые годы секретарем детских журналов «Еж» и «Чиж», общалась со всей этой развеселой братией, была прехорошенькой, принимала ухаживания молодых людей, ставших потом классиками, участвовала в их розыгрышах. И дружившая, между прочим, с моей бабушкой. Судьба ей потом выпала тяжкая, она практически до самой смерти Сталина провела в лагерях. Но в те годы еще ничего не предвещало, а если и предвещало, то никто всерьез не задумывался. Были они все молодые, развеселые и чушь прекрасную несли. Так вот, когда я прочла стихотворение про Груню, то поначалу решила , что Олейников обозвал своего соперника Шварца индеем, имея в виду, что тот надутый индюк. Или дикий индеец. Придумал потешный поэтический образ. Он ведь был мастер каламбуров. А все оказалось гораздо проще и потому еще забавней . Как обычно в жизни и бывает. Вот что рассказывала об этой истории Генриетта Давыдовна.
Однажды Евгению Львовичу Шварцу понадобилось поменять паспорт. На вопрос паспортистки , кто он по национальности, ответил : иудей. Тетка –паспортистка таких слов не знала и с рабоче-крестьянской прямотой вписала в графу «национальность» то , что услышала : индей. Так Шварц стал индеем по паспорту. Он этот паспорт очень берег, ни за что не хотел менять на новый и всегда говорил : «Ну и как мне после этого было не сделаться сказочником ?»
Из арестованных в тридцатые годы близких Шварцу людей, вернулась только Груня — Генриэтта Давыдовна Левитина. В 1947 году, отсидев свой срок от звонка до звонка, она освободилась. Разрешено ей было жить в Луге. Но 1949 году она пошла по второй ходке. В 1951 году пошли по лагерям и её дети. Их освободили в конце 1953 года; в 1954 они вернулись в Ленинград. Генриэтта Давыдовна освободилась в пятьдесят пятом, а в следующем её реабилитировали. Д. Д. Шостакович ещё раньше писал письма во все инстанции о её невиновности. Вступился за неё и Евгений Львович. «Генриетту Давыдовну Левитину я хорошо знаю с 1928 года, — писал он 14 апреля 1955 года в Прокуратуру СССР и Президиум Верховного Совета СССР. — В течение ряда лет работал я вместе с нею в редакциях детских журналов «Ёж» и «Чиж». На работе тов. Левитина показала себя редактором чутким, добросовестным, внимательным. Она понимала высокие требования, которые необходимо предъявлять писателям, работающим для детей. Вместе с тем, умела она добиваться нужных результатов тактично и мягко, понимая всю трудность задач, стоящих перед писателями, особенно перед писателями, пришедшими недавно в литературу.
Для редактора детских журналов необходимы педагогические знания. Педагогический дар. И тов. Левитина и в этой области, в области коммунистического воспитания детей, оказалась работником ценным.
Прекратив редакторскую работу, я продолжал встречаться с тов. Левитиной. И я имел множество случаев убедиться в том, что и в жизни, как на работе, оставалась Генриетта Давыдовна настоящим советским человеком, хорошим общественником, хорошим товарищем.
Все эти свойства сохранила тов. Левитина до сегодняшнего дня.
Член Союза Писателей СССР Е. Шварц».
Генриэтта Давыдовна была реабилитирована в 1955 году.