«Выпимши»
5 сентября, 2019 5:30 пп
Игорь Свинаренко
«Выпимши», новая книга Игоря Свинаренко
Ниже, отрывок из книжки — кусок разговора с человеком, который знал Любку Фейгельман, музу Смелякова….
…
На другой девчонке
я могу жениться,
только ту девчонку
так мне не любить.
Что ж ты обманула
все мои надежды,
что ж ты осмеяла
лучшие слова?
И т. д.
Вот поди сочини такое, чтоб люди после стакана водки начинали петь твои куплеты! Это редкий дар… А вообще да, любой может рифмовать.
Еще про этот дар. Сам Евтушенко уверял, что Виктор Боков «когда-то точно назвал раннего Смелякова «Евгением Онегиным фабричной окраины».
И вот его же, Смелякова (на фото), строка, самая за всю его жизнь знаменитая:
«Если я заболею, к врачам обращаться не стану».
И в самом дело – ну, к каким таким врачам стал бы обращаться старый лагерный зек, у которого три ходки? Вообще там у них был не врач, но лепила – «Таблетку он даст если болен». Чудом, чудом вернулся Смеляков из всех своих отсидок, которые, как водится, все были ни за что. Первая ходка – с 35-го до того самого 37-го. Потом – в войну, после финского плена попал в наш лагерь. И в третий раз рябой черт закинул невод в 51-м (по доносу, кстати, двух поэтов, его знакомых, что весьма литературно).
Смеляков выжил, вернулся, – и дальше снова стихи! Гвозди бы делать из этих людей. Впрочем, это не его строчка. А у него есть не менее знаменитая – «хорошая девочка Лида на улице этой живет»:
«И вовсе, представьте, неплохо,
что рыжий пройдоха апрель
бесшумной пыльцою веснушек
засыпал ей утром постель».
Не простая пыльца, как у всех – но бесшумная, как бы с глушителем, что ли. Была версия, что «Лида» – это на самом деле Рита Зейлигер, которая подписывала стихи псевдонимом «Алигер». Конечно, не одна – по паспорту – Лида рассказывала, что это про неё, про неё! И это желание можно понять.
Нежная дружба этих двух поэтов была прервана первым арестом первого из них.
Да, как странно: Смеляков, изящный лирический поэт – он же старый лагерный зек.
“В казенной шапке, лагерном бушлате, полученном в интинской стороне, без пуговиц, но с черною печатью, поставленной чекистом на спине”.
«…в грязной одежде раба на разводе стою, номер раба у меня на согбенной спине».
Лагерный номер его был Л-222, если что.
У Смелякова были друзья-поэты – Павел Васильев и Борис Корнилов – так им повезло еще меньше: расстрел». Полностью в книге. Купить можно здесь.
Игорь Свинаренко
«Выпимши», новая книга Игоря Свинаренко
Ниже, отрывок из книжки — кусок разговора с человеком, который знал Любку Фейгельман, музу Смелякова….
…
На другой девчонке
я могу жениться,
только ту девчонку
так мне не любить.
Что ж ты обманула
все мои надежды,
что ж ты осмеяла
лучшие слова?
И т. д.
Вот поди сочини такое, чтоб люди после стакана водки начинали петь твои куплеты! Это редкий дар… А вообще да, любой может рифмовать.
Еще про этот дар. Сам Евтушенко уверял, что Виктор Боков «когда-то точно назвал раннего Смелякова «Евгением Онегиным фабричной окраины».
И вот его же, Смелякова (на фото), строка, самая за всю его жизнь знаменитая:
«Если я заболею, к врачам обращаться не стану».
И в самом дело – ну, к каким таким врачам стал бы обращаться старый лагерный зек, у которого три ходки? Вообще там у них был не врач, но лепила – «Таблетку он даст если болен». Чудом, чудом вернулся Смеляков из всех своих отсидок, которые, как водится, все были ни за что. Первая ходка – с 35-го до того самого 37-го. Потом – в войну, после финского плена попал в наш лагерь. И в третий раз рябой черт закинул невод в 51-м (по доносу, кстати, двух поэтов, его знакомых, что весьма литературно).
Смеляков выжил, вернулся, – и дальше снова стихи! Гвозди бы делать из этих людей. Впрочем, это не его строчка. А у него есть не менее знаменитая – «хорошая девочка Лида на улице этой живет»:
«И вовсе, представьте, неплохо,
что рыжий пройдоха апрель
бесшумной пыльцою веснушек
засыпал ей утром постель».
Не простая пыльца, как у всех – но бесшумная, как бы с глушителем, что ли. Была версия, что «Лида» – это на самом деле Рита Зейлигер, которая подписывала стихи псевдонимом «Алигер». Конечно, не одна – по паспорту – Лида рассказывала, что это про неё, про неё! И это желание можно понять.
Нежная дружба этих двух поэтов была прервана первым арестом первого из них.
Да, как странно: Смеляков, изящный лирический поэт – он же старый лагерный зек.
“В казенной шапке, лагерном бушлате, полученном в интинской стороне, без пуговиц, но с черною печатью, поставленной чекистом на спине”.
«…в грязной одежде раба на разводе стою, номер раба у меня на согбенной спине».
Лагерный номер его был Л-222, если что.
У Смелякова были друзья-поэты – Павел Васильев и Борис Корнилов – так им повезло еще меньше: расстрел». Полностью в книге. Купить можно здесь.