Вагон был СВ
15 января, 2023 9:19 дп
Мэйдэй
Кирилл Харатьян:
Когда я был студент МГУ, я был заяц. Любил Ленинград, а денег не было. Только проводник(ца) отлучится от двери – я шмыг туда, в вагон, и притаился. Что хорошо в сообщении Москва – Ленинград – Москва? Мало остановок, обычно одна. И если поезд уже тронулся, то до Бологого – доехал. Обычно и до Ленинграда, а бывали и печальные исключения, но не о них сейчас речь.
Вот так-то я влез в поезд – и оказалось, что это вагон с СВ. Двухместными купе. Плохо. Проводники всех знают. Конечно, я прочь из вагона, в соседний, – а дверь межвагонная почему-то и закрыта.
Я получился загнанный заяц.
Смотрю: в одном купе сидит Инна Чурикова. А я у нее даже дома был как-то раз. Захожу такой, здрасьте, мол, Кирилл. Она меня вспомнила, а я ей объяснил, в чем дело. И стал сидеть у нее до отправления поезда (главное). Чаю мне досталось с чем-то сдобным, и великая актриса заговорщицки улыбалась.
Проводница много раз зашла и все на меня поглядывала. А я такой уверенный в себе сижу. Там еще какая-то ехала женщина, тоже из Театра им. Ленинского комсомола, кажется, Татьяна, но не актриса. А я, выходит, нелегальный третий. Но у Чуриковой в купе и с ней чай пью запросто. И она мне улыбается, и мы беседуем. Подозрительный юнец, с точки зрения проводницы, но вывести на чистую воду как-то неловко. Театр, гастроли, звезда кино.
Поезд уже тронулся как час, я вспомнил о совести и свалил. Дверь межвагонная уже открылась, я тусанул по поезду, а в нем, увы, нет плацкарта. Обычно-то в плацкарте или свободное место найдется, или третья полка к услугам зайцев.
В купе так только к знакомым, к хорошим знакомым.
Пометавшись, я вернулся в тот же вагон СВ и закрылся в сортире. Там чисто всегда и скамеечка откидная неведомо зачем сделана. И заснул.
Проснулся оттого, что проводница дверь в сортир своим ключом железнодорожным открыла.
– Ох, – говорю, – что творится! заснул у вас тут. А чисто у вас, какая вы молодец!
Она внимательно смотрит, улыбается, ничего не отвечает.
– Пойду, – говорю, – к себе, досплю. А вам, – спрашиваю, – удается поспать?
Она смеется:
– С вами поспишь!
И я ушел опять по поезду тусоваться, в тамбуре устроился книжку читать.
Прощаясь вечером, Инна Михайловна строго велела мне с утра, за полчаса до прибытия поезда, прийти к ней пить чай. Я отнекивался, она настаивала. Не думал приходить, но меня спугнула другая проводница, и я решился. Умылся, зубы почистил — и к Инне Михайловне в купе.
Опять посидели поговорили, я принес (точнее, вынес и потом отнес) пользу – тяжелые чемоданы. Выхожу, стоит моя открывательница сортира, улыбается.
– До свидания, – говорю ей, – спасибо!
– До свидания, – отвечает она, – зайчик!
Царство небесное, Инна Михайловна!
Мэйдэй
Кирилл Харатьян:
Когда я был студент МГУ, я был заяц. Любил Ленинград, а денег не было. Только проводник(ца) отлучится от двери – я шмыг туда, в вагон, и притаился. Что хорошо в сообщении Москва – Ленинград – Москва? Мало остановок, обычно одна. И если поезд уже тронулся, то до Бологого – доехал. Обычно и до Ленинграда, а бывали и печальные исключения, но не о них сейчас речь.
Вот так-то я влез в поезд – и оказалось, что это вагон с СВ. Двухместными купе. Плохо. Проводники всех знают. Конечно, я прочь из вагона, в соседний, – а дверь межвагонная почему-то и закрыта.
Я получился загнанный заяц.
Смотрю: в одном купе сидит Инна Чурикова. А я у нее даже дома был как-то раз. Захожу такой, здрасьте, мол, Кирилл. Она меня вспомнила, а я ей объяснил, в чем дело. И стал сидеть у нее до отправления поезда (главное). Чаю мне досталось с чем-то сдобным, и великая актриса заговорщицки улыбалась.
Проводница много раз зашла и все на меня поглядывала. А я такой уверенный в себе сижу. Там еще какая-то ехала женщина, тоже из Театра им. Ленинского комсомола, кажется, Татьяна, но не актриса. А я, выходит, нелегальный третий. Но у Чуриковой в купе и с ней чай пью запросто. И она мне улыбается, и мы беседуем. Подозрительный юнец, с точки зрения проводницы, но вывести на чистую воду как-то неловко. Театр, гастроли, звезда кино.
Поезд уже тронулся как час, я вспомнил о совести и свалил. Дверь межвагонная уже открылась, я тусанул по поезду, а в нем, увы, нет плацкарта. Обычно-то в плацкарте или свободное место найдется, или третья полка к услугам зайцев.
В купе так только к знакомым, к хорошим знакомым.
Пометавшись, я вернулся в тот же вагон СВ и закрылся в сортире. Там чисто всегда и скамеечка откидная неведомо зачем сделана. И заснул.
Проснулся оттого, что проводница дверь в сортир своим ключом железнодорожным открыла.
– Ох, – говорю, – что творится! заснул у вас тут. А чисто у вас, какая вы молодец!
Она внимательно смотрит, улыбается, ничего не отвечает.
– Пойду, – говорю, – к себе, досплю. А вам, – спрашиваю, – удается поспать?
Она смеется:
– С вами поспишь!
И я ушел опять по поезду тусоваться, в тамбуре устроился книжку читать.
Прощаясь вечером, Инна Михайловна строго велела мне с утра, за полчаса до прибытия поезда, прийти к ней пить чай. Я отнекивался, она настаивала. Не думал приходить, но меня спугнула другая проводница, и я решился. Умылся, зубы почистил — и к Инне Михайловне в купе.
Опять посидели поговорили, я принес (точнее, вынес и потом отнес) пользу – тяжелые чемоданы. Выхожу, стоит моя открывательница сортира, улыбается.
– До свидания, – говорю ей, – спасибо!
– До свидания, – отвечает она, – зайчик!
Царство небесное, Инна Михайловна!