«В заградотрядах, в вертухаях — не народ. В окопах — народ…»
11 мая, 2020 7:06 дп
Tatiana Narbut-kondratieva
Tatiana Narbut-kondratieva:
Я не знаю, как можно уехать из своей страны. У меня своей никогда не было. Я жила в трёх — СССР, РФ1 и РФ2.
Ни на одну нельзя было положиться.
Ни в одной мне не принадлежало ничего. Ни одна не защищала моих прав, которые защищать обещала. Обучение, лечение, безопасность в этих странах всегда зависели от везения, личных связей и денег. Кроме этого, эти страны постоянно пытались убить моих родных, с завидной регулярностью организуя войны для каждого поколения моей семьи. К счастью, убить не удалось, а вот грабили успешнее. По одной схеме. В каждом поколении, как раз тогда, когда семья, тяжёлым трудом, к середине жизни обзаводилась хоть какими деньгами и имуществом — страна устраивала денежные реформы, дефолты, инфляцию, дефицит продуктов питания.
Ни в одном государственном учреждении, от правоохранительных органов в стране до посольства за рубежом, я не встречала ничего кроме хамства, некомпетентности, очередей и вымогательства. В посольстве за рубежом как-то особенно чувствуешь, что страны у тебя нет.
Приличные люди мне объяснили, родина — не государство. И не страна. И не совсем народ. То есть, не весь народ.
Родину приличный человек любит, и с государством не путает.
И народ свой любит. Но не весь:
В заградотрядах, в вертухаях — не народ.
В окопах — народ.
Договор с нацистами — государство.
Победа над нацистами — родина и народ, (но не весь, изменники, пленные, власовцы — не народ).
Потом изменники — опять народ, власовцы нет. И всякие там лесные братья. Да и вообще братья из братских республик, они братья, но не народ. Братский народ, в крайнем случае. Иногда народу оставалось совсем немного — буквально 7 человек на площади. Но тогда оставалась родина — берёзки и литература. И балет.
А государство между тем отправляло мальчишек на смерть. Ну не родина же! И не народ. Народ так теперь и говорит: «Мы не отправляли»
— Кто отправлял?
— Государство! А мы его даже не любим. И вообще оно другое. Мы-то при чём?
— А 9 мая?
— Да!
— А Афган?
— Нет, не мы.
— А Чечня?
— Герой России!
— Чего???
— Государства. Не родины же!
— Ракеты?
— Если не взрывается на старте. Не взорвётся — родина. Взорвётся — государство.
— Олимпиада?
— Да! Моча — государство! Главное не спутать. И любить родину.
А как хорошо умереть за родину на весеннем рассвете. На юге, подальше от хляби псковской деревни. Молодым. Лет в 19. От мамы сразу. Хорошо, что здесь всегда есть, за что умирать. Всё, что есть у нас святого всегда манит, нашёптывает, гремит гимнами и маршами: «Умри за меня! Умри! Убей за меня, и умри!»
Никак не могу вспомнить — было ли когда за что жить. Жить, в основном, получалось не очень…
Tatiana Narbut-kondratieva
Tatiana Narbut-kondratieva:
Я не знаю, как можно уехать из своей страны. У меня своей никогда не было. Я жила в трёх — СССР, РФ1 и РФ2.
Ни на одну нельзя было положиться.
Ни в одной мне не принадлежало ничего. Ни одна не защищала моих прав, которые защищать обещала. Обучение, лечение, безопасность в этих странах всегда зависели от везения, личных связей и денег. Кроме этого, эти страны постоянно пытались убить моих родных, с завидной регулярностью организуя войны для каждого поколения моей семьи. К счастью, убить не удалось, а вот грабили успешнее. По одной схеме. В каждом поколении, как раз тогда, когда семья, тяжёлым трудом, к середине жизни обзаводилась хоть какими деньгами и имуществом — страна устраивала денежные реформы, дефолты, инфляцию, дефицит продуктов питания.
Ни в одном государственном учреждении, от правоохранительных органов в стране до посольства за рубежом, я не встречала ничего кроме хамства, некомпетентности, очередей и вымогательства. В посольстве за рубежом как-то особенно чувствуешь, что страны у тебя нет.
Приличные люди мне объяснили, родина — не государство. И не страна. И не совсем народ. То есть, не весь народ.
Родину приличный человек любит, и с государством не путает.
И народ свой любит. Но не весь:
В заградотрядах, в вертухаях — не народ.
В окопах — народ.
Договор с нацистами — государство.
Победа над нацистами — родина и народ, (но не весь, изменники, пленные, власовцы — не народ).
Потом изменники — опять народ, власовцы нет. И всякие там лесные братья. Да и вообще братья из братских республик, они братья, но не народ. Братский народ, в крайнем случае. Иногда народу оставалось совсем немного — буквально 7 человек на площади. Но тогда оставалась родина — берёзки и литература. И балет.
А государство между тем отправляло мальчишек на смерть. Ну не родина же! И не народ. Народ так теперь и говорит: «Мы не отправляли»
— Кто отправлял?
— Государство! А мы его даже не любим. И вообще оно другое. Мы-то при чём?
— А 9 мая?
— Да!
— А Афган?
— Нет, не мы.
— А Чечня?
— Герой России!
— Чего???
— Государства. Не родины же!
— Ракеты?
— Если не взрывается на старте. Не взорвётся — родина. Взорвётся — государство.
— Олимпиада?
— Да! Моча — государство! Главное не спутать. И любить родину.
А как хорошо умереть за родину на весеннем рассвете. На юге, подальше от хляби псковской деревни. Молодым. Лет в 19. От мамы сразу. Хорошо, что здесь всегда есть, за что умирать. Всё, что есть у нас святого всегда манит, нашёптывает, гремит гимнами и маршами: «Умри за меня! Умри! Убей за меня, и умри!»
Никак не могу вспомнить — было ли когда за что жить. Жить, в основном, получалось не очень…