Суверенитет кооператива «Озеро»
6 января, 2018 4:27 пп
Сергей Митрофанов
СЕРГЕЙ МИТРОФАНОВ:
Итоги 2017: сошествие в Ад
Мне трудно выделить итоги по пунктам: первое, второе, третье… Пожалуй, и не произошло ничего такого, что изменило бы заданную годы назад траекторию. Скорее все только усугубилось и ускорилось.
Если речь идет о более-менее образованной и самостоятельно мыслящей прослойке, то мы — да, перестали смотреть телевизор. Как бытовой прибор он начисто выпал из обихода, накрыт черной тряпкой, чтобы из него ничего не выскакивало. Однако «паршивец», надо сказать, весьма успешно промыл мозги «широким слоям».
Образовался массовый консенсус:
— и по отношению к 90-м («годы национального унижения, развала и разграбления России»),
— и по отношению к Ельцину и Горбачеву («ублюдки, предатели, американские шпиёны, петля по ним плачет»),
— и по отношению к либералам в целом («заткнуть и никогда больше не допускать до руля, многих арестовать, книжки сжечь»),
— и по отношению к США («пиндосы гнилые, агрессоры с дутой экономикой и фантиками вместо денег, по морде им, по морде…»),
— и по отношению к институциональной демократии («буржуазная фикция»),
— и по отношение к почившему в бозе Сталину («еще придут и цветы на могилу положат»),
— и по отношению к чекизму («сексоты по-прежнему гордятся преемственностью Берии»),
— и по отношению к объединению Германии («чудовищная ошибка, хотя бы денег надо было побольше срубить»),
— к американской лунной программе («нет такой, все это сплошное вранье и кино, мы тут первые, а вы рядом не стояли»),
— к царю Николаю Второму («святой мученик, которого сгубили иностранные агенты, а вообще нам нужен новый царь»)…
И это новоприобретенное безумие не гнездится где-то только среди одних маргиналов, российских мауглей, воспитанных в лесах злыми обезьянами и нормальной жизни не знающих, а возгоняется кверху — в Думу, в СМИ, артикулируется устами общественных и политических деятелей. За произнесение подобных мантр не сажают в сумасшедший дом, а дают звания, должности и зарплаты.
Примеров тому квадрильон, хотя запоминаются обычно последние. Так, многих вогнало в черную депрессию (а кое-кого и в нездоровые фантазии) выступление Эллы нашей Панфиловой, потрясшее не столько тем, что она дежурно наговорила в Совфеде про успехи компьютеризации своего ведомства, а скорее — тоном, которым это было сказано, интонациями. С придыханием (или даже с задыханием), почему-то чуть ли ни со слезами в голосе и с бурными проявлениями восторга в ём же.
А речь шла всего лишь о бюрократической технике переназначения единственного кандидата (мне одному кажется, что это слово должно его покоробить — какой нафиг «кандидат», когда он уже семнадцать лет бессменный национальный и духовный лидер?).
И разве Панфилова при этом не знала, что единственный конкурентный политик к выборам не допущен, что его брат посажен в тюрьму как заложник, а над самовыдвинувшейся вперед Ксенией С. хамски издеваются в эфирах, да и что вообще Путин пообещал, что он не допустит, чтобы по площадям бегали всякие саакашвили и саакашвильки и галстуки жевали? (Страшная, если представить, картина.)
Прекрасно знала, но таков победивший стиль — отключения мозга и погружения в черный ритуал постправды.
Ну, вот сейчас я это пишу, а краем глаза слежу за выступлением нашего духовного Ли Куан Ю на Форуме действий Общероссийского общественного движения «Общероссийский народный фронт».
«Вы боретесь против всякой казенщины», — льстит им наш «Ю». «Да-да, боремся, боремся», — благодарно вторят ему все. Вот кто бы знал, что это означает? Где они сталкиваются с казенщиной и как, собственно, с нею борются? С казенными одеялами в больницах они, что ли, борются?
***
Это мы коснулись состояния угнетенного духа… Из реально геополитического же главное в 2017-м — война в Сирии, закончившаяся «взятием игиловского Рейхстага». И хотя Россия положила там в тысячи раз меньше своих бойцов, чем, допустим, СССР в Афганистане или США во Вьетнаме, элита восприняла эту войну очень серьезно — как ключик, которым она откроет дверь, чтобы вырваться из цивилизационного гетто.
В больном воображении российских элит эта война стала выглядеть так: «империя в осаде пошла вдруг в наступление».
Моя любимая газета «Свободная пресса» написала, что Россия шла целых пятьдесят лет к тому, чтобы заполучить военную базу в Средиземноморье, и вот — при Путине, благодаря в том числе террористам — наконец заполучила, а теперь будет отгонять оттуда американские авианосцы.
Фантастическая, признаться, ситуация, поскольку присутствие США в регионе явно не уменьшается. В реальности это, скорее, инфекция обнаружила наименее иммунозащищенный орган, каким оказалась зараженная террористами и диктатурой катастрофического Асада бедная Сирия, после чего пробила себе путь для череды новых болезненных осложнений.
На самом деле ключик открыл не дверь тюремной камеры самоизоляции на оперативный простор, а дверь в новую, еще более мрачную камеру российской милитаризации.
Ради чего? Ради сдерживания. Кого? Знамо кого, США. И хотя у США и союзников военные и гражданские бюджеты, а также реальные военные силы на несколько порядков мощнее российских, а прямое боестолкновение России с Западом чревато непредставимым хаосом в мире, расчет, видимо, строился на эффекте, подмеченном однажды Френсисом Фордом Копполой в его бессмертном творении «Apocalypse Now». Никакая цивилизация не имеет шансов покорить дикие племена, если цивилизации есть что терять — свой образ жизни, а туземцам любые потери по барабану — и так плохо, и так не очень хорошо. Следовательно, можно хулиганить и ничего тебе за это не будет.
Так, декларируется, что никакие жертвы не остановят российский правящий класс в крестовом походе за «русскую правду». (Контрсанкции и закошмаривание себя же запретительными законами — это как бы психологические тренировки в преддверии Апокалипсиса и демонстрация готовности преодолевать этические и политические табу, по сути, элементы запугивания противника.)
И никто в российском политическом пространстве не потребует сменить такой правящий класс, как это сделали бы в более цивилизованном обществе, что тоже является результатом «муштры». Но есть надежда, что российские идеологи все-таки преувеличивают дикость населения и отмороженность российской элиты.
Де-факто тут не джунгли, и нам тоже есть, что терять.
Мы вообще так развращены потреблением, что все отдадим за новые американские кроссовки. Другой вопрос: а как все-таки в рамках нового милитаризма сдерживать тех, кто сдерживаться не желает, а вас попросту не замечает, вроде той же Америки?
Ведь даже трудно представить себе поле будущего боя с США и Западом и его причины. Торговать как-то вышло бы лучше. Но у Путина, похоже, есть ответ и на этот вопрос, нашедший свое выражение в новой обложке журнала Newsweek. Путин уверен в неизбежности Третьей мировой войны, приз которой — суверенитет кооператива «Озеро». А раз так, то вынужден к ней готовиться, а в перспективе и начать ее первым, как советовал мудрый Сунь-цзы.
Остается, впрочем, надеяться, что и закончит он ее тоже первым, а с Сунь-цзы, если что, обсудит последствия лично.
Сергей Митрофанов
СЕРГЕЙ МИТРОФАНОВ:
Итоги 2017: сошествие в Ад
Мне трудно выделить итоги по пунктам: первое, второе, третье… Пожалуй, и не произошло ничего такого, что изменило бы заданную годы назад траекторию. Скорее все только усугубилось и ускорилось.
Если речь идет о более-менее образованной и самостоятельно мыслящей прослойке, то мы — да, перестали смотреть телевизор. Как бытовой прибор он начисто выпал из обихода, накрыт черной тряпкой, чтобы из него ничего не выскакивало. Однако «паршивец», надо сказать, весьма успешно промыл мозги «широким слоям».
Образовался массовый консенсус:
— и по отношению к 90-м («годы национального унижения, развала и разграбления России»),
— и по отношению к Ельцину и Горбачеву («ублюдки, предатели, американские шпиёны, петля по ним плачет»),
— и по отношению к либералам в целом («заткнуть и никогда больше не допускать до руля, многих арестовать, книжки сжечь»),
— и по отношению к США («пиндосы гнилые, агрессоры с дутой экономикой и фантиками вместо денег, по морде им, по морде…»),
— и по отношению к институциональной демократии («буржуазная фикция»),
— и по отношение к почившему в бозе Сталину («еще придут и цветы на могилу положат»),
— и по отношению к чекизму («сексоты по-прежнему гордятся преемственностью Берии»),
— и по отношению к объединению Германии («чудовищная ошибка, хотя бы денег надо было побольше срубить»),
— к американской лунной программе («нет такой, все это сплошное вранье и кино, мы тут первые, а вы рядом не стояли»),
— к царю Николаю Второму («святой мученик, которого сгубили иностранные агенты, а вообще нам нужен новый царь»)…
И это новоприобретенное безумие не гнездится где-то только среди одних маргиналов, российских мауглей, воспитанных в лесах злыми обезьянами и нормальной жизни не знающих, а возгоняется кверху — в Думу, в СМИ, артикулируется устами общественных и политических деятелей. За произнесение подобных мантр не сажают в сумасшедший дом, а дают звания, должности и зарплаты.
Примеров тому квадрильон, хотя запоминаются обычно последние. Так, многих вогнало в черную депрессию (а кое-кого и в нездоровые фантазии) выступление Эллы нашей Панфиловой, потрясшее не столько тем, что она дежурно наговорила в Совфеде про успехи компьютеризации своего ведомства, а скорее — тоном, которым это было сказано, интонациями. С придыханием (или даже с задыханием), почему-то чуть ли ни со слезами в голосе и с бурными проявлениями восторга в ём же.
А речь шла всего лишь о бюрократической технике переназначения единственного кандидата (мне одному кажется, что это слово должно его покоробить — какой нафиг «кандидат», когда он уже семнадцать лет бессменный национальный и духовный лидер?).
И разве Панфилова при этом не знала, что единственный конкурентный политик к выборам не допущен, что его брат посажен в тюрьму как заложник, а над самовыдвинувшейся вперед Ксенией С. хамски издеваются в эфирах, да и что вообще Путин пообещал, что он не допустит, чтобы по площадям бегали всякие саакашвили и саакашвильки и галстуки жевали? (Страшная, если представить, картина.)
Прекрасно знала, но таков победивший стиль — отключения мозга и погружения в черный ритуал постправды.
Ну, вот сейчас я это пишу, а краем глаза слежу за выступлением нашего духовного Ли Куан Ю на Форуме действий Общероссийского общественного движения «Общероссийский народный фронт».
«Вы боретесь против всякой казенщины», — льстит им наш «Ю». «Да-да, боремся, боремся», — благодарно вторят ему все. Вот кто бы знал, что это означает? Где они сталкиваются с казенщиной и как, собственно, с нею борются? С казенными одеялами в больницах они, что ли, борются?
***
Это мы коснулись состояния угнетенного духа… Из реально геополитического же главное в 2017-м — война в Сирии, закончившаяся «взятием игиловского Рейхстага». И хотя Россия положила там в тысячи раз меньше своих бойцов, чем, допустим, СССР в Афганистане или США во Вьетнаме, элита восприняла эту войну очень серьезно — как ключик, которым она откроет дверь, чтобы вырваться из цивилизационного гетто.
В больном воображении российских элит эта война стала выглядеть так: «империя в осаде пошла вдруг в наступление».
Моя любимая газета «Свободная пресса» написала, что Россия шла целых пятьдесят лет к тому, чтобы заполучить военную базу в Средиземноморье, и вот — при Путине, благодаря в том числе террористам — наконец заполучила, а теперь будет отгонять оттуда американские авианосцы.
Фантастическая, признаться, ситуация, поскольку присутствие США в регионе явно не уменьшается. В реальности это, скорее, инфекция обнаружила наименее иммунозащищенный орган, каким оказалась зараженная террористами и диктатурой катастрофического Асада бедная Сирия, после чего пробила себе путь для череды новых болезненных осложнений.
На самом деле ключик открыл не дверь тюремной камеры самоизоляции на оперативный простор, а дверь в новую, еще более мрачную камеру российской милитаризации.
Ради чего? Ради сдерживания. Кого? Знамо кого, США. И хотя у США и союзников военные и гражданские бюджеты, а также реальные военные силы на несколько порядков мощнее российских, а прямое боестолкновение России с Западом чревато непредставимым хаосом в мире, расчет, видимо, строился на эффекте, подмеченном однажды Френсисом Фордом Копполой в его бессмертном творении «Apocalypse Now». Никакая цивилизация не имеет шансов покорить дикие племена, если цивилизации есть что терять — свой образ жизни, а туземцам любые потери по барабану — и так плохо, и так не очень хорошо. Следовательно, можно хулиганить и ничего тебе за это не будет.
Так, декларируется, что никакие жертвы не остановят российский правящий класс в крестовом походе за «русскую правду». (Контрсанкции и закошмаривание себя же запретительными законами — это как бы психологические тренировки в преддверии Апокалипсиса и демонстрация готовности преодолевать этические и политические табу, по сути, элементы запугивания противника.)
И никто в российском политическом пространстве не потребует сменить такой правящий класс, как это сделали бы в более цивилизованном обществе, что тоже является результатом «муштры». Но есть надежда, что российские идеологи все-таки преувеличивают дикость населения и отмороженность российской элиты.
Де-факто тут не джунгли, и нам тоже есть, что терять.
Мы вообще так развращены потреблением, что все отдадим за новые американские кроссовки. Другой вопрос: а как все-таки в рамках нового милитаризма сдерживать тех, кто сдерживаться не желает, а вас попросту не замечает, вроде той же Америки?
Ведь даже трудно представить себе поле будущего боя с США и Западом и его причины. Торговать как-то вышло бы лучше. Но у Путина, похоже, есть ответ и на этот вопрос, нашедший свое выражение в новой обложке журнала Newsweek. Путин уверен в неизбежности Третьей мировой войны, приз которой — суверенитет кооператива «Озеро». А раз так, то вынужден к ней готовиться, а в перспективе и начать ее первым, как советовал мудрый Сунь-цзы.
Остается, впрочем, надеяться, что и закончит он ее тоже первым, а с Сунь-цзы, если что, обсудит последствия лично.