«Солдаты затягивали гаечный ключ вокруг сустава и поворачивали его…»
1 мая, 2022 9:24 пп
Мэйдэй
Читайте. Просто читайте это. Обязательно читайте:
«Никиту Горбаня похитили из родного села и увезли в Россию. Он — один из тех, кому удалось вернуться в рамках обмена пленными. За время войны тысячи мирных украинцев были захвачены в плен российскими войсками и насильно вывезены на территорию России. Все они рассказывают, что подвергались бесчеловечному обращению в российских тюрьмах. О судьбе многих до сих пор ничего не известно.
Вернулся Никита без пальцев на ногах. За три дня до нашего разговора его привезли в больницу с еще одним мужчиной. Они провели три недели в тюрьме в России. Его товарищ по обмену, 28-летний Сергей Василига, вернулся из плена без ног — их пришлось ампутировать. «Ему не так повезло, как мне», — говорит Никита.
Никита сидит, скрестив ноги, на старомодной стальной больничной койке, перебирая бинты там, где раньше были пальцы ног. На нем зеленая футболка и спортивные штаны, в которых российские военные отправили его домой. Он выглядит бледным и изможденным, старше своего 31 года.
«Я сильно похудел, — говорит он, глядя куда-то вниз. — Плохо выгляжу».
Он пересаживается. С тех пор, как он снова смог встать на ноги, прошло всего две недели. Сейчас ему приходится постоянно шевелить ногами, чтобы они не болели. Мы разговариваем с Никитой в ясный погожий день. Но бомбежки в этом районе не прекращались, поэтому окна в больницах занавешены, отчего воздух в отделении теплый и спертый.
В начале марта российские войска заняли Андреевку, маленькое село к западу от Киева. Никита, лаборант киевской больницы, прятался в холодном сыром подвале под огородом вместе с отцом Сашей, их женами и пятилетним сыном Никиты. Саша приходился Никите отчимом, но об этом давно никто не вспоминал. Они называли друг друга отцом и сыном.
Российские солдаты ходили по домам и нашли их убежище. Всех мужчин вытащили из подвала и избили, вспоминает Никита. «Была стрельба, людей в деревне убивали, это было ужасно».
Им завязали глаза и под дулом пистолета отвели в поле, где начали пытать. У Никиты свежий шрам на костяшке. Он говорит, что солдаты затягивали гаечный ключ вокруг сустава и поворачивали его, пока кожа не порвалась. Он слышал голоса других людей по соседству, но не знал, кто они и сколько их.
«Все, что я помню — это мысли об отце. Что, если его уже нет?»
Россияне заставили их разуться, наполнили ботинки водой и заставили снова надеть. Затем заключенных положили лицом вниз на поле, на холоде. «Лежали так три-четыре ночи, под дождем, становилось все холоднее», — продолжает Никита.
Когда русские голоса поблизости стихли, Никита тихо позвал: «Папа, ты здесь?» Саша отозвался. С этого момента они продолжали разговаривать всякий раз, когда казалось, что это безопасно.
Сначала ногам было очень холодно, а вскоре Никита вообще перестал их чувствовать. Затем совсем рядом стали падать снаряды. «Мы долго так лежали на земле, каждый раз прощаясь с жизнью», — рассказывает Никита.
В конце концов их, по-прежнему с завязанными глазами, подняли с земли и затолкали в грузовики. Никита пытался сосчитать, сколько времени прошло. В какой-то момент их объединили с другой группой заключенных и погрузили на вертолеты. Еды не хватало — по словам Никиты, за все это время им дали только одну тарелку каши, кусок хлеба и пару сухарей.
С вертолетов их пересадили на грузовой самолет. По его оценкам, в самолете было 10-12 других заключенных.
«Ты в порядке?», — спросил он, перекрывая звук двигателей.
«Да, в порядке», — отозвался Саша.
Тем временем жены Никиты и Саши — Надя и Светлана — и сын Никиты Артем перебрались из подвала в более просторный приют под соседским домом. Они понятия не имели, где их мужья.
Через несколько домов забеспокоились и родители Саши — Надя и Владимир. Саша перестал отвечать на звонки, но выйти из дома, чтобы узнать, что с ним, было невозможно. Вокруг села рвались снаряды, а в перерывах между обстрелами российские солдаты обшаривали дома. Более месяца во время оккупации одни члены семьи ничего не знали о других.
В какой-то момент Никита и Саша пересекли воздушное пространство России, и грузовой самолет начал снижаться. Их отвезли в лагерь для задержанных, где им развязали глаза, и они увидели друг друга. Они обнялись. Сашу пытали так же, как и Никиту, гаечным ключом, но отчим пострадал больше: один из пальцев болтался на маленькой полоске мышц и кожи. Его отправили в полевой госпиталь.
Сняв повязку, Никита наконец смог взглянуть на свои ноги. Пальцы на них почернели. Он знал, что получил сильное обморожение, и обратился за медицинской помощью. В полевом госпитале ему просушили и перебинтовали пальцы на ногах, но не более того. Его снова заставили обуться и через пять дней пребывания в лагере заключенных на грузовиках перевезли в СИЗО № 1 в Курске.
По словам Никиты, новых заключенных одели в форму, подстригли и сказали, что им сделают «прививку» — как оказалось, под этим словом понималось новое избиение. К тому времени, когда его и Сашу заперли в камере с еще 10 другими, Никита уже понимал, что может лишиться обеих ног.
«В первую ночь я понял, что вообще не могу ни чувствовать, ни контролировать ноги, — вспоминал он. — И они начали ужасно пахнуть».
У сокамерников дела были не лучше. Некоторые впоследствии потеряли конечности целиком. Уход в тюрьме был минимальным — укол антибиотика и смена повязки раз в три дня. По словам Никиты, тюремный врач сказал ему: «У нас здесь хорошие лекарства и лечение — но не для вас».
Заключенные как могли поддерживали друг друга в камере, вспоминая о доме, семье, рассказывая анекдоты. По словам Никиты, их заставляли учить наизусть патриотические песни и исполнять их для охранников. «Гимн России и еще одна отвратительная песня, славящая Путина. Нам дали ее утром и сказали выучить к обеду», — сказал он.
По его словам, их допрашивали два-три раза в день и избивали. После этого их заставили подписать документы о том, что с ними обращались и кормили хорошо и не причиняли вреда. Из этих бумаг они и узнали, где находятся: на документах стоял штамп «Курский СИЗО-1».
После трех недель в тюрьме состояние ног Никиты резко ухудшилось, и его, наконец, перевели в больницу вместе с двумя другими пленными. Хирург сказал ему, что придется ампутировать все пальцы на ногах. «К тому времени они были в таком состоянии, что во время осмотра у меня просто отвалился палец на ноге».
После операции он провел в больнице неделю. А потом чиновник сказал ему, что он и несколько других тяжелораненых будут отправлены домой, «чтобы вместо нас о вас заботились ваши семьи».
Ирина Верещук, заместитель премьер-министра Украины, рассказала мне, что россияне пытались обменять взятых в заложники гражданских лиц на российских военнопленных в Украине, что запрещено Женевской конвенцией.» Поэтому они и захватили всех этих заложников — мирных жителей, женщин, работников местных советов, чтобы попытаться их использовать, — сказала она. — Мы знаем, что там более тысячи заложников, в том числе почти 500 женщин. Мы знаем, что они находятся в тюрьмах и следственных изоляторах Курска, Брянска, Рязани, Ростова».
В тюрьму в Курске, где он в последний раз видел Сашу, Никиту так и не забрали. Из больницы его снова погрузили на грузовой самолет, на этот раз направлявшийся в Симферополь в Крыму. Российские власти сказали Верещук, что у них нет запасных машин скорой помощи, поэтому тяжелораненых заключенных посадили в кузов пустых грузовиков и пять часов везли к месту обмена пленными.
На месте встречи россияне уложили раненых на носилки прямо на шоссе и ушли. Подошедшие украинские солдаты забрали их. По словам Никиты, он поверил, что вернулся в Украину лишь тогда, когда один из солдат посмотрел ему в глаза и сказал по-украински: «С возвращением, приятель».
«Я был растроган до слез, — вспоминал он. — Я понял, что вернулся на родину».
Но он не знал, что стало с его семьей. Он ничего не знал о том, что произошло в Украине за последний месяц. Никита дал украинскому чиновнику номер своей жены Нади и стал ждать новостей.
«Я просто ждал гудков, чтобы знать хотя бы, что ее телефон работает, — сказал он. — Затем он начал набирать номер, и она сбросила звонок. Я понял, что она жива».
На второй раз Надя взяла трубку. Она сказала ему, что находится в Бельгии с Артемом, и они в безопасности. «Пять минут мы просто плакали в трубку, — сказал Никита. — Мы пытались поговорить друг с другом, но не могли. По щекам текли слезы. Я только услышал, как она поздоровалась, и не мог перевести дух».
Надя позвонила брату Саши Вячеславу и его родителям Наде и Владимиру, чтобы сообщить им последние новости. Но что стало с Сашей, они не знали. «Теперь мы знаем, что Саша был жив, когда Никиту забрали, но это было две недели назад, — сказала мне его мать Надя. — Будем ждать и надеяться. Хотя пока ничего хорошего».
С момента приезда в Украину Никита пытался перебраться из Запорожья в киевскую больницу, где раньше работал. Сначала ничего не происходило, но через несколько дней к нему пришла медсестра и сказала, что он едет домой.
После долгой поездки на машине скорой помощи через всю страну Никиту привезли в Киевскую гражданскую больницу № 5, где коллеги встретили его как героя. Его поместили в отдельную палату с большим окном, выходящим на сосновый бор. Около полудня к нему пришли главврач и главный хирург. Они долго ждали известий о Никите, и оба разрыдались, когда он все же вернулся: двоих их коллег, супружескую пару, недавно вместе с детьми убил российский снаряд.
«Нам очень его не хватало, — сказал хирург Юрий Шиленко. — Конечно, ему придется заново учиться ходить, но мы сделаем для него все возможное».
Никита надел больничные тапочки и продемонстрировал успехи, встав и сделав несколько шагов. Врачи обсуждали планы дальнейшего лечения, но он их не слушал. «У меня на уме только одно, — сказал он, когда врачи ушли. — Как попасть к жене и сыну».
Мэйдэй
Читайте. Просто читайте это. Обязательно читайте:
«Никиту Горбаня похитили из родного села и увезли в Россию. Он — один из тех, кому удалось вернуться в рамках обмена пленными. За время войны тысячи мирных украинцев были захвачены в плен российскими войсками и насильно вывезены на территорию России. Все они рассказывают, что подвергались бесчеловечному обращению в российских тюрьмах. О судьбе многих до сих пор ничего не известно.
Вернулся Никита без пальцев на ногах. За три дня до нашего разговора его привезли в больницу с еще одним мужчиной. Они провели три недели в тюрьме в России. Его товарищ по обмену, 28-летний Сергей Василига, вернулся из плена без ног — их пришлось ампутировать. «Ему не так повезло, как мне», — говорит Никита.
Никита сидит, скрестив ноги, на старомодной стальной больничной койке, перебирая бинты там, где раньше были пальцы ног. На нем зеленая футболка и спортивные штаны, в которых российские военные отправили его домой. Он выглядит бледным и изможденным, старше своего 31 года.
«Я сильно похудел, — говорит он, глядя куда-то вниз. — Плохо выгляжу».
Он пересаживается. С тех пор, как он снова смог встать на ноги, прошло всего две недели. Сейчас ему приходится постоянно шевелить ногами, чтобы они не болели. Мы разговариваем с Никитой в ясный погожий день. Но бомбежки в этом районе не прекращались, поэтому окна в больницах занавешены, отчего воздух в отделении теплый и спертый.
В начале марта российские войска заняли Андреевку, маленькое село к западу от Киева. Никита, лаборант киевской больницы, прятался в холодном сыром подвале под огородом вместе с отцом Сашей, их женами и пятилетним сыном Никиты. Саша приходился Никите отчимом, но об этом давно никто не вспоминал. Они называли друг друга отцом и сыном.
Российские солдаты ходили по домам и нашли их убежище. Всех мужчин вытащили из подвала и избили, вспоминает Никита. «Была стрельба, людей в деревне убивали, это было ужасно».
Им завязали глаза и под дулом пистолета отвели в поле, где начали пытать. У Никиты свежий шрам на костяшке. Он говорит, что солдаты затягивали гаечный ключ вокруг сустава и поворачивали его, пока кожа не порвалась. Он слышал голоса других людей по соседству, но не знал, кто они и сколько их.
«Все, что я помню — это мысли об отце. Что, если его уже нет?»
Россияне заставили их разуться, наполнили ботинки водой и заставили снова надеть. Затем заключенных положили лицом вниз на поле, на холоде. «Лежали так три-четыре ночи, под дождем, становилось все холоднее», — продолжает Никита.
Когда русские голоса поблизости стихли, Никита тихо позвал: «Папа, ты здесь?» Саша отозвался. С этого момента они продолжали разговаривать всякий раз, когда казалось, что это безопасно.
Сначала ногам было очень холодно, а вскоре Никита вообще перестал их чувствовать. Затем совсем рядом стали падать снаряды. «Мы долго так лежали на земле, каждый раз прощаясь с жизнью», — рассказывает Никита.
В конце концов их, по-прежнему с завязанными глазами, подняли с земли и затолкали в грузовики. Никита пытался сосчитать, сколько времени прошло. В какой-то момент их объединили с другой группой заключенных и погрузили на вертолеты. Еды не хватало — по словам Никиты, за все это время им дали только одну тарелку каши, кусок хлеба и пару сухарей.
С вертолетов их пересадили на грузовой самолет. По его оценкам, в самолете было 10-12 других заключенных.
«Ты в порядке?», — спросил он, перекрывая звук двигателей.
«Да, в порядке», — отозвался Саша.
Тем временем жены Никиты и Саши — Надя и Светлана — и сын Никиты Артем перебрались из подвала в более просторный приют под соседским домом. Они понятия не имели, где их мужья.
Через несколько домов забеспокоились и родители Саши — Надя и Владимир. Саша перестал отвечать на звонки, но выйти из дома, чтобы узнать, что с ним, было невозможно. Вокруг села рвались снаряды, а в перерывах между обстрелами российские солдаты обшаривали дома. Более месяца во время оккупации одни члены семьи ничего не знали о других.
В какой-то момент Никита и Саша пересекли воздушное пространство России, и грузовой самолет начал снижаться. Их отвезли в лагерь для задержанных, где им развязали глаза, и они увидели друг друга. Они обнялись. Сашу пытали так же, как и Никиту, гаечным ключом, но отчим пострадал больше: один из пальцев болтался на маленькой полоске мышц и кожи. Его отправили в полевой госпиталь.
Сняв повязку, Никита наконец смог взглянуть на свои ноги. Пальцы на них почернели. Он знал, что получил сильное обморожение, и обратился за медицинской помощью. В полевом госпитале ему просушили и перебинтовали пальцы на ногах, но не более того. Его снова заставили обуться и через пять дней пребывания в лагере заключенных на грузовиках перевезли в СИЗО № 1 в Курске.
По словам Никиты, новых заключенных одели в форму, подстригли и сказали, что им сделают «прививку» — как оказалось, под этим словом понималось новое избиение. К тому времени, когда его и Сашу заперли в камере с еще 10 другими, Никита уже понимал, что может лишиться обеих ног.
«В первую ночь я понял, что вообще не могу ни чувствовать, ни контролировать ноги, — вспоминал он. — И они начали ужасно пахнуть».
У сокамерников дела были не лучше. Некоторые впоследствии потеряли конечности целиком. Уход в тюрьме был минимальным — укол антибиотика и смена повязки раз в три дня. По словам Никиты, тюремный врач сказал ему: «У нас здесь хорошие лекарства и лечение — но не для вас».
Заключенные как могли поддерживали друг друга в камере, вспоминая о доме, семье, рассказывая анекдоты. По словам Никиты, их заставляли учить наизусть патриотические песни и исполнять их для охранников. «Гимн России и еще одна отвратительная песня, славящая Путина. Нам дали ее утром и сказали выучить к обеду», — сказал он.
По его словам, их допрашивали два-три раза в день и избивали. После этого их заставили подписать документы о том, что с ними обращались и кормили хорошо и не причиняли вреда. Из этих бумаг они и узнали, где находятся: на документах стоял штамп «Курский СИЗО-1».
После трех недель в тюрьме состояние ног Никиты резко ухудшилось, и его, наконец, перевели в больницу вместе с двумя другими пленными. Хирург сказал ему, что придется ампутировать все пальцы на ногах. «К тому времени они были в таком состоянии, что во время осмотра у меня просто отвалился палец на ноге».
После операции он провел в больнице неделю. А потом чиновник сказал ему, что он и несколько других тяжелораненых будут отправлены домой, «чтобы вместо нас о вас заботились ваши семьи».
Ирина Верещук, заместитель премьер-министра Украины, рассказала мне, что россияне пытались обменять взятых в заложники гражданских лиц на российских военнопленных в Украине, что запрещено Женевской конвенцией.» Поэтому они и захватили всех этих заложников — мирных жителей, женщин, работников местных советов, чтобы попытаться их использовать, — сказала она. — Мы знаем, что там более тысячи заложников, в том числе почти 500 женщин. Мы знаем, что они находятся в тюрьмах и следственных изоляторах Курска, Брянска, Рязани, Ростова».
В тюрьму в Курске, где он в последний раз видел Сашу, Никиту так и не забрали. Из больницы его снова погрузили на грузовой самолет, на этот раз направлявшийся в Симферополь в Крыму. Российские власти сказали Верещук, что у них нет запасных машин скорой помощи, поэтому тяжелораненых заключенных посадили в кузов пустых грузовиков и пять часов везли к месту обмена пленными.
На месте встречи россияне уложили раненых на носилки прямо на шоссе и ушли. Подошедшие украинские солдаты забрали их. По словам Никиты, он поверил, что вернулся в Украину лишь тогда, когда один из солдат посмотрел ему в глаза и сказал по-украински: «С возвращением, приятель».
«Я был растроган до слез, — вспоминал он. — Я понял, что вернулся на родину».
Но он не знал, что стало с его семьей. Он ничего не знал о том, что произошло в Украине за последний месяц. Никита дал украинскому чиновнику номер своей жены Нади и стал ждать новостей.
«Я просто ждал гудков, чтобы знать хотя бы, что ее телефон работает, — сказал он. — Затем он начал набирать номер, и она сбросила звонок. Я понял, что она жива».
На второй раз Надя взяла трубку. Она сказала ему, что находится в Бельгии с Артемом, и они в безопасности. «Пять минут мы просто плакали в трубку, — сказал Никита. — Мы пытались поговорить друг с другом, но не могли. По щекам текли слезы. Я только услышал, как она поздоровалась, и не мог перевести дух».
Надя позвонила брату Саши Вячеславу и его родителям Наде и Владимиру, чтобы сообщить им последние новости. Но что стало с Сашей, они не знали. «Теперь мы знаем, что Саша был жив, когда Никиту забрали, но это было две недели назад, — сказала мне его мать Надя. — Будем ждать и надеяться. Хотя пока ничего хорошего».
С момента приезда в Украину Никита пытался перебраться из Запорожья в киевскую больницу, где раньше работал. Сначала ничего не происходило, но через несколько дней к нему пришла медсестра и сказала, что он едет домой.
После долгой поездки на машине скорой помощи через всю страну Никиту привезли в Киевскую гражданскую больницу № 5, где коллеги встретили его как героя. Его поместили в отдельную палату с большим окном, выходящим на сосновый бор. Около полудня к нему пришли главврач и главный хирург. Они долго ждали известий о Никите, и оба разрыдались, когда он все же вернулся: двоих их коллег, супружескую пару, недавно вместе с детьми убил российский снаряд.
«Нам очень его не хватало, — сказал хирург Юрий Шиленко. — Конечно, ему придется заново учиться ходить, но мы сделаем для него все возможное».
Никита надел больничные тапочки и продемонстрировал успехи, встав и сделав несколько шагов. Врачи обсуждали планы дальнейшего лечения, но он их не слушал. «У меня на уме только одно, — сказал он, когда врачи ушли. — Как попасть к жене и сыну».