Слёзы счастья

Моё личное Рождество

Если от рождественской истории не хочется заплакать, то зачем она мне ?
Зачем мне длинный рассказ, где сперва всё плохо- плохо, а потом всё хорошо-хорошо, все выздоровели, переженились, нашли кого искали и откосили от армии…
Тем более, если у меня в детстве была история , которая шарахнула меня по голове, разорвала сердце, вынула
душу, сделала мокрой наволочку вместе с подушкой
и разбудила всхлипываниями и икотой спящую со мной
бабку… И всё это одновременно!..

Этот жалостливый стишок рассказала мне нянька.
Может, она просто хотела от меня отделаться ?
Во всяком случае, рождественской историей она его
не называла ..
То, что это именно рождественская история, я поняла,
когда стала уже совсем большая, примерно как сейчас .

«Вечер был . Сверкали звезды .
На дворе мороз трещал .
Шёл по улице мальчонка,
Посинел и весь дрожал …»

Первое, отчего по моим рукам поползли мурашки, было то, что маленький мальчик (!) ночью(!) гуляет без няни (!).
Сначала я ему, конечно, позавидовала. Один (!),
ночью(!), без няни(!).
Потом я вообразила себя этим мальчиком и очень
испугалась …
Ночь… Мороз! Мне даже откуда-то стало дуть в уши.
И если бы не желание узнать,чем все кончится, я бы спрятала под подушку всю голову …

А мотин говорок журчал над моим ухом…
«А навстречу шла старушка,
Пожалела сироту .
Приютила и согрела
И поесть дала ему .»
Чужих старушек я почти не знала. Приходилось представлять бабку…
Если бы этим мальчишкой была я, она схватила бы меня за косу и, как козу на веревке, повела б меня (к нам !) домой !

Дома бы кричала на всех:» Куда это ваша бродяга ночью шляется?!»..
Когда я сама штопала свои чулки, все говорили:»Вон,
НАША Танька ловкая какая растёт!»
А когда вместо заданного на лето гербария для школы
я «засушила» рыбок из аквариума между страницами толстого Мопассана, они говорили друг другу:»Вон что ВАША Танька творит, и что из неё вырастет?..»
Но другой старушки у меня не было. Приходилось представлять свою язвительную бабку…

Из мотиного стишка выходило, что бабка меня «уложила спать в постельку.
Как тепло, промолвил он(я!),
Улыбнулся, закрыл глазки
И заснул счастливым сном «…
Вот теперь можно было рыдать за всё сразу, рыдать сколько влезет!
За то, что сирота, значит,  и без мамы… За то, что в нашем переулке, оказывается, так красиво, и звёзды…
И пахнет снегом…

И от того, что он не догадается зайти в наш двор и спрятаться под угольным козырьком около котельной…
От того, что он наверняка без шапки, без варежек, бедненький, заболеет и умрёт…
И, пока старушка, (моя бабушка!), подтыкала ему одеяло
и прислоняла к его озябшим ногам резиновую грелку, мои жалостливые рыдания превращались в слёзы счастья…
И я с нетерпением ждала, когда Мотю сменит моя добрая, ласковая бабушка…

Когда она боднёт меня бедром, отодвинет к стенке,
и скажет шёпотом , чтобы не мешать мне плакать:
«Ишь, развалилась здесь, бродяга !..»
И , приводнявшихся меня, начнёт растирать мои ледяные
плечи и руки …
Эту сказку-стишок- колыбельную — » Рождественскую историю» Мотя рассказывала мне по первой просьбе столько, сколько жила с нами.
Рассказывала летом, под чужой акацией у седьмого подъезда…

Рассказывала в подворотне во время грозы, где мы пережидали ливень, чтоб добежать до дома …
Эта история была рождественской независимо от сезона, мотиного и моего настроения.
Она волнует меня и сегодня…  Волнует тем, что все
мои чувства одновременно будто находятся под током…
Мои страхи, жалость, зависть, обиды, великодушие,
отчаяние, любовь…

И все это на фоне мысли,  к которой
не хочется привыкать: куда все это денется, когда не
будет меня…