«Родина регулярно отбирала всё…»
14 апреля, 2023 6:39 пп
Tatiana Narbut-kondratieva
Tatiana Narbut-kondratieva:
Про притяжательные местоимения.
У меня никогда не было моей страны. Я жила в нескольких — ссср, рф 1 и рф2.
Ни одна не исполняла своих обязанностей по отношению ко мне. Не гарантировала мне моих прав. По большому счету ничего действительного моего там не было. И у меня, и у поколений моей семьи родина регулярно отбирала всё.
Был короткий период, когда я сдуру решила, что там может быть моя земля, моя сосна за окном моего дома, белки на ней, то, что можно оставить в наследство… это было очень счастливое время, но очень глупое решение.
В общем, не моя, не любимая никогда, всегда пугающая и большей частью презираемая.
И тем не менее.
Самое острое и очень болезненное понимание, что она — моя, возникло, когда я сидела у постели украинского искалеченного ребенка. Моей страной. Моими бомбами. Хоть ты тресни. И очень была рада, что мои деньги пригодятся. Их возьмут.
Не любя и презирая, я прожила там большую часть жизни. Мои предки ее строили. Захватывали для нее чужие страны. Хорошие мои. Любимые. Сами сто раз пострадавшие, но строили, завоевывали, работали на нее.
Поэтому когда я пишу о войне, я пишу «моя/наша страна»
(Это мои представления и чувства, у вас могут быть какие угодно)
Tatiana Narbut-kondratieva
Tatiana Narbut-kondratieva:
Про притяжательные местоимения.
У меня никогда не было моей страны. Я жила в нескольких — ссср, рф 1 и рф2.
Ни одна не исполняла своих обязанностей по отношению ко мне. Не гарантировала мне моих прав. По большому счету ничего действительного моего там не было. И у меня, и у поколений моей семьи родина регулярно отбирала всё.
Был короткий период, когда я сдуру решила, что там может быть моя земля, моя сосна за окном моего дома, белки на ней, то, что можно оставить в наследство… это было очень счастливое время, но очень глупое решение.
В общем, не моя, не любимая никогда, всегда пугающая и большей частью презираемая.
И тем не менее.
Самое острое и очень болезненное понимание, что она — моя, возникло, когда я сидела у постели украинского искалеченного ребенка. Моей страной. Моими бомбами. Хоть ты тресни. И очень была рада, что мои деньги пригодятся. Их возьмут.
Не любя и презирая, я прожила там большую часть жизни. Мои предки ее строили. Захватывали для нее чужие страны. Хорошие мои. Любимые. Сами сто раз пострадавшие, но строили, завоевывали, работали на нее.
Поэтому когда я пишу о войне, я пишу «моя/наша страна»
(Это мои представления и чувства, у вас могут быть какие угодно)