«Рембо — это своевольная горная река…»
30 августа, 2020 9:18 дп
Сергей Протасов
Сергей Протасов:
Мой (пока единственный) опыт перевода Артюра Рембо. Я в тот момент жил один на берегу горной реки в маленькой итальянской деревушке. Была весна, река бурлила и кипела. Однажды, когда я сидел на камне, глядя на воду, ко мне подошел старый англичанин в шляпке из соломы. Он сказал, показывая на реку: «Рембо! Рембо!». И исчез куда-то. Откуда он взялся, не знаю. Кажется, в то время я был единственным иностранцем в деревне. Я вернулся домой, стал перечитывать стихи Рембо в переводах. Эти переводы никак не сочетались в моем восприятии с судьбой поэта и его образом. И я решил рискнуть — перевести его главный стих, о котором говорят, что он вообще не подлежит переводу. Мои познания в французском языке ничтожны. Но я чувствовал, что поэт хотел сказать — как бы нагло это ни звучало. Я прослушал десятки вариантов декламации «Пьяного корабля», прочел все существующие переводы этого стихотворения на русский и английский. Почитал критику (самое бесполезное занятие). И вдруг — практически за час — я написал свой вариант. Я не гнался за точным соответствием текста и перевода. Я шел по следам гения, искал его силу и его свет. Мне вдруг показалось, что англичанин был прав – Рембо это своевольная горная река. И я разрешил себе отдаться её течению.
…
ПЬЯНЫЙ КОРАБЛЬ
По рекам суеты и недоверья
Был мой маршрут и одинок и нов
Мои матросы дикарями в перьях
Замучены у расписных столбов
Но рад я, что избавился от сброда —
Быть пленником реки и корабля
Я счастлив – такова моя природа
И тонны счастья в трюмах у меня.
Я плыл, как дети уплывают в старость
Сквозь ливни лет, сквозь безнадёжный штиль
Но на равнинах плоских и усталых
Я не глотал полуденную пыль
Я ёжился под одеялом шторма
В кромешной тьме молил о маяках
И жить хотел, и шёл на смерть покорно
У ветра был соломинкой в руках.
Мне слаще первых кислых детских яблок
Под скрип в сосновых скулах корабля
Сносить хандру за борт и мачты набок
И забывать на рейдах якоря
С тех пор я открывал стихи в стихии
Бродил средь звёзд и странствовал по дну
Я пел лазурь такую, что под килем —
Приплясывали те, кто утонул.
Я видел в сини солнечного горна
Как в медленной полуденной крови
Пьяней вина, и музыки просторней
Бродило пойло красное любви
Мне ураганы открывали небо
Рассвет вил гнёзда в мачтах корабля
И ни один из вольнодумцев не был
В мечтах своих — в местах, что видел я!
И мне являлось солнце на закате
В пурпурной тоге из античных драм
И сонмы волн в любом своём накате
Плели ажур венецианских рам
Мне снились изумруды ледяные
И веки вод целующий мороз
И наливные облака цветные
И птичий гомон жёлто-синих грёз.
Валы гуртом атаковали скалы
И день, и ночь с отчаяньем зверей
И ноги рек прозрачные топтали
Взлохмаченные головы морей
Я в джунглях был, где взгляды процветают
В оранжереях чернокожих лиц
И радуги как лезвия мелькают
В зрачках пантер, похожих на девиц
Я увязал в болотах, где вовеки
Гниёт дракон под спудом камыша
Где водопады опускают веки
И дышит бездны чуткая душа.
Сын серебра – ледник, горсть углей – час заката
Карманы шторма, полные костей
Здесь древо смерти змеями чревато
И плещет знамя чёрное страстей!
Я пляс дельфинов показал бы детям
На синеве — певуче-золотых
И пенные течения соцветий
И крылья ветра на плечах моих
Выл океан в цепях меридианов
Рыдал, беззвучно открывая пасть
И я как богомольная путана
К его седой груди хотел припасть
Я был как пляж, рассерженный на чаек
Был юнгой на загаженных снастях
И волны мои сонные качали
Утопленников сонных на плечах
Но в шевелюре шторма незаметен
Я взят туда, где птицы не поют
И никакие тральщики на свете
Откуда мертвецов не достают
Свободен я как дым, я стал туманом
Я пурпур, злые рвущий небеса
Где облака как хищники-гурманы
Едят поэтов сладких телеса
Да, я — туман, огни святого Эльма
Морской конёк, безумный и кривой
Июль, включивший зарево котельной
Над сумерек разбитой головой
Я – слух и страх, натянутый, как стропы
Способный предрекать и прозревать
И выцветшие пристани Европы
Соскучившись, как руки целовать
Я видел звезды — россыпь рифов млечных
Как будто птицы вспыхнули, паря
О, как же ты близка и бесконечна
Магическая сила бытия!
Но хватит слёз. Мне сердце разбивают
То горечь солнца, то бесстыдство лун
И острота любви. И мысль простая
Что киль мой цел и я не утонул
Я тот малыш. И мне никто не нужен
Всё, что я взял бы из своих пенат —
Кораблик мой в холодной чёрной луже
Как бабочка – невинен и крылат.
Один лишь он – ни хлопка караваны
Ни гордый флаг оставленной страны
Ни в сумрачной тюрьме глазок охраны
Ни даже лень — мне больше не нужны.
© оригинал на французском Arthur Rimbaud
© оригинал на русском —
Крылья для одиночек
Сергей Протасов
Сергей Протасов:
Мой (пока единственный) опыт перевода Артюра Рембо. Я в тот момент жил один на берегу горной реки в маленькой итальянской деревушке. Была весна, река бурлила и кипела. Однажды, когда я сидел на камне, глядя на воду, ко мне подошел старый англичанин в шляпке из соломы. Он сказал, показывая на реку: «Рембо! Рембо!». И исчез куда-то. Откуда он взялся, не знаю. Кажется, в то время я был единственным иностранцем в деревне. Я вернулся домой, стал перечитывать стихи Рембо в переводах. Эти переводы никак не сочетались в моем восприятии с судьбой поэта и его образом. И я решил рискнуть — перевести его главный стих, о котором говорят, что он вообще не подлежит переводу. Мои познания в французском языке ничтожны. Но я чувствовал, что поэт хотел сказать — как бы нагло это ни звучало. Я прослушал десятки вариантов декламации «Пьяного корабля», прочел все существующие переводы этого стихотворения на русский и английский. Почитал критику (самое бесполезное занятие). И вдруг — практически за час — я написал свой вариант. Я не гнался за точным соответствием текста и перевода. Я шел по следам гения, искал его силу и его свет. Мне вдруг показалось, что англичанин был прав – Рембо это своевольная горная река. И я разрешил себе отдаться её течению.
…