«после его депутатского визита в Рязань…»
3 июля, 2016 9:58 дп
Олег Утицин
СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ…
3 июля 2003 года в реанимации Центральной клинической больницы ушёл из жизни журналист, писатель ЮРИЙ ЩЕКОЧИХИН.
Предварительный диагноз — аллергический синдром.
Олег Утицин:
На заре перестройки и гласности мы с ним познакомились. В Ярославле городе. Меня туда в почётную ссылку руководство ГУВД Московской области отправило, чтобы я про плохих ментов хоть несколько дней ничего не писал в газете. А в Ярославле был слёт журналистов, писавших о криминале в СССР и Юра Щекочихин выступал там перед публикой от «Литературной газеты», как автор нашумевших тогда текстов о молодёжных неформальных объединениях (любера, панки, футбольные фанаты и т.п.) и «Лев прыгнул» — о том, что в СССР есть организованная преступность.
А у меня брат в Люберцах жил. Да и Володя Яковлев про люберов умопомрачительный текст написал в «Огоньке», и газета, в которой я тогда трудился, была органом Московского обкома партии. Моя тема, в общем. И именно его текст про «Льва» побудил меня сделать подробную карту советской оргпреступности в старом «КоммерсантЪе».
Вот отрывок из моего текста на Снобе к 10-летию его гибели
«…Такой у нас с ним был однажды разговор, я приехал к нему ночью в Переделкино, на дачу. Привез несколько текстов для «Новой газеты» Дачка была дощатая, зелёненькая, и Юра вышел из залы, где гостевой шум был. Принёс в кабинетик водки. Курево было. И пишмашинка. Тогда ещё.
— А скажи, — спросил он, — чего ты псевдонимом подписываешься?
Я смотрел на него и думал: ты, мудак, Юра, что ли? На меня сколько раз покушались, и теперь я себе смертный приговор буду подписывать? Я думал ещё о том, что никакая их «Новая газета» не в состоянии защитить своих журналистов от гибели. И ещё — я тогда не хотел умирать. Да и всю жизнь, в общем-то, не хотел. Иногда надо, правда. Тут уж ничего не поделаешь…
— Ты знаешь, — сказал Юра, — информация интересная, но ты или имя своё ставь и фамилию, или я не возьму…
— Не бери…
Мы попили водки немного, обсудили темы обозначенные, я уехал.
…Сейчас, сравнивая его поведение в журналистике, и своё, я думаю, что его поведение было сродни самоубийству. Моё — самосохранению.
Официальная версия его гибели и сводилась и сводится до сих пор к тому, что он отравился алкоголем и самоубился.
Выпивал с ним, но никогда не видел его пьяным. Раз.
Два — в криминальной журналистике с источниками информации надо пить. И уметь пить.
Умение это у Юры было.
Три.
Беда с его здоровьем началась после его депутатского визита в Рязань.
Рязань — это город, где террористы не взорвали дом, потому что террористов поймали. Они оказались сотрудниками госбезопасности. Тех, кто их поймал — потом посадили или существенно понизили в званиях, с переводом на службу в отдалённые регионы России.
Вот дальше я уже за свою информацию отвечаю, а не за ту, что в СМИ.
События развивались так. После Рязани Юра заболел и умер в ЦКБ на Рублёвке. Один из врачей ЦКБ рассказал мне, что присутствовал при вскрытии. Он рассказал, что ни о каком алкогольном отравлении и речи быть не может: «У него выпали все волосы и полопалась кожа. А все внутренние органы были покрыты белой сыпью. Я такого никогда не видел…»
Это десять лет назад было. Материалы вскрытия следствие не посчитало нужным показать кому-нибудь. Матери НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НЕ ДАВАЛИ ЗАКЛЮЧЕНИЯ О СМЕРТИ…
Получив информацию от доктора, я договорился о встрече с Дмитрием Муратовым, главным редактором «Новой газеты». Дмитрий принял меня в своем кабинете, был очень расстроен, и в ответ на моё предложение начать в СМИ массовую атаку-давление на следствие, попросил меня не прибегать к этому.
Он рассказал, что они с сотрудниками взяли ещё с прижизненного Юры волосы, кусочки кожи лопнувшей и жидкости, которая выделялась. И вот теперь они повезли всё это в заграничную страну, и пусть, пока она и её эксперты, не дадут окончательного решения, мы будем молчать потихоньку…
Я согласился не печатать, но поехал за разъяснениями к одному из ведущих экспертов по отравлениям на территории нашей страны. Этого профессора мы снимали на телекамеру. И он подробно рассказывал, какие симптомы бывают у мёртвого при отравлении таллием, и сколь таллия надо добавлять в кофе жертвы , и с какой периодичностью.
— Его не отравили, — пришёл он к выводу.
Тогда я рассказал про сыпь на внутренних органах.
Эксперт попросил выключить камеру и удалил из кабинета съёмочную группу.
Мне он сказал, что это уже очень похоже на отравление тяжёлыми металлами. Потом позвонил нижестоящим по должности экспертам из правоохранительных ведомств и те сказали, что их к экспертизе не допустили, да и самому моему интервьюеру не следует беспокоиться, потому что дело закрыто и тело зарыто. И сказал мне, что надобно ему почитать заключение официальной экспертизы и свидетельство о смерти.
То самое, которое даже родне не показывали…
Потом убили Анну Политковскую…
Потом 10 лет прошло со дня гибели Юрия Щекочихина…
Идут годы…
Юра был очень хорошим репортёром.
Теперь таких не делают…»
Ну а теперь, слово «Новой газете»:
———————————————
Щекочихин расследовал коррупционные истории, связанные с министром атомной энергетики Адамовым, который потом чуть ли не пытался судиться с Юрой посмертно, но был осужден сам.
Щекочихин выяснял судьбу денег, направленных на восстановление Чечни.
Щекочихин влез в дело «Бэнк оф Нью-Йорк» и должен был получить — внимание,— в июле документы, которые отказалась принимать Генеральная прокуратура. Они касались отмывания коррупционных денег чиновниками.
Щекочихин расследовал крупномасштабное воровство в Минобороны, в результате которого оружие уходило не просто налево, а — к чеченским боевикам.
Щекочихин вцепился мертвой хваткой в ФСБ за связь их высокопоставленных генералов с криминалом. Писал запросы, требовал ответов…
Вокруг него тогда крутилось огромное количество разного рода ЧОПов, основанных силовиками, и фондов их же поддержки — пытались договориться, но он был в этом отношении недоговороспособен.
Вот такая странная аллергия с летальным исходом
——————-
Юра был безумно талантливым человеком. Он оставил нам книги, статьи, кинофильмы, спектакли. Но главным его талантом была жизнь.
А жил он взахлёб и на разрыв. Он был наивен в своем стремлении к справедливости, но именно эта наивность оказалось лучшим оружием против подлости.
«Новая газета»
Олег Утицин
СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ…
3 июля 2003 года в реанимации Центральной клинической больницы ушёл из жизни журналист, писатель ЮРИЙ ЩЕКОЧИХИН.
Предварительный диагноз — аллергический синдром.
Олег Утицин:
На заре перестройки и гласности мы с ним познакомились. В Ярославле городе. Меня туда в почётную ссылку руководство ГУВД Московской области отправило, чтобы я про плохих ментов хоть несколько дней ничего не писал в газете. А в Ярославле был слёт журналистов, писавших о криминале в СССР и Юра Щекочихин выступал там перед публикой от «Литературной газеты», как автор нашумевших тогда текстов о молодёжных неформальных объединениях (любера, панки, футбольные фанаты и т.п.) и «Лев прыгнул» — о том, что в СССР есть организованная преступность.
А у меня брат в Люберцах жил. Да и Володя Яковлев про люберов умопомрачительный текст написал в «Огоньке», и газета, в которой я тогда трудился, была органом Московского обкома партии. Моя тема, в общем. И именно его текст про «Льва» побудил меня сделать подробную карту советской оргпреступности в старом «КоммерсантЪе».
Вот отрывок из моего текста на Снобе к 10-летию его гибели
«…Такой у нас с ним был однажды разговор, я приехал к нему ночью в Переделкино, на дачу. Привез несколько текстов для «Новой газеты» Дачка была дощатая, зелёненькая, и Юра вышел из залы, где гостевой шум был. Принёс в кабинетик водки. Курево было. И пишмашинка. Тогда ещё.
— А скажи, — спросил он, — чего ты псевдонимом подписываешься?
Я смотрел на него и думал: ты, мудак, Юра, что ли? На меня сколько раз покушались, и теперь я себе смертный приговор буду подписывать? Я думал ещё о том, что никакая их «Новая газета» не в состоянии защитить своих журналистов от гибели. И ещё — я тогда не хотел умирать. Да и всю жизнь, в общем-то, не хотел. Иногда надо, правда. Тут уж ничего не поделаешь…
— Ты знаешь, — сказал Юра, — информация интересная, но ты или имя своё ставь и фамилию, или я не возьму…
— Не бери…
Мы попили водки немного, обсудили темы обозначенные, я уехал.
…Сейчас, сравнивая его поведение в журналистике, и своё, я думаю, что его поведение было сродни самоубийству. Моё — самосохранению.
Официальная версия его гибели и сводилась и сводится до сих пор к тому, что он отравился алкоголем и самоубился.
Выпивал с ним, но никогда не видел его пьяным. Раз.
Два — в криминальной журналистике с источниками информации надо пить. И уметь пить.
Умение это у Юры было.
Три.
Беда с его здоровьем началась после его депутатского визита в Рязань.
Рязань — это город, где террористы не взорвали дом, потому что террористов поймали. Они оказались сотрудниками госбезопасности. Тех, кто их поймал — потом посадили или существенно понизили в званиях, с переводом на службу в отдалённые регионы России.
Вот дальше я уже за свою информацию отвечаю, а не за ту, что в СМИ.
События развивались так. После Рязани Юра заболел и умер в ЦКБ на Рублёвке. Один из врачей ЦКБ рассказал мне, что присутствовал при вскрытии. Он рассказал, что ни о каком алкогольном отравлении и речи быть не может: «У него выпали все волосы и полопалась кожа. А все внутренние органы были покрыты белой сыпью. Я такого никогда не видел…»
Это десять лет назад было. Материалы вскрытия следствие не посчитало нужным показать кому-нибудь. Матери НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НЕ ДАВАЛИ ЗАКЛЮЧЕНИЯ О СМЕРТИ…
Получив информацию от доктора, я договорился о встрече с Дмитрием Муратовым, главным редактором «Новой газеты». Дмитрий принял меня в своем кабинете, был очень расстроен, и в ответ на моё предложение начать в СМИ массовую атаку-давление на следствие, попросил меня не прибегать к этому.
Он рассказал, что они с сотрудниками взяли ещё с прижизненного Юры волосы, кусочки кожи лопнувшей и жидкости, которая выделялась. И вот теперь они повезли всё это в заграничную страну, и пусть, пока она и её эксперты, не дадут окончательного решения, мы будем молчать потихоньку…
Я согласился не печатать, но поехал за разъяснениями к одному из ведущих экспертов по отравлениям на территории нашей страны. Этого профессора мы снимали на телекамеру. И он подробно рассказывал, какие симптомы бывают у мёртвого при отравлении таллием, и сколь таллия надо добавлять в кофе жертвы , и с какой периодичностью.
— Его не отравили, — пришёл он к выводу.
Тогда я рассказал про сыпь на внутренних органах.
Эксперт попросил выключить камеру и удалил из кабинета съёмочную группу.
Мне он сказал, что это уже очень похоже на отравление тяжёлыми металлами. Потом позвонил нижестоящим по должности экспертам из правоохранительных ведомств и те сказали, что их к экспертизе не допустили, да и самому моему интервьюеру не следует беспокоиться, потому что дело закрыто и тело зарыто. И сказал мне, что надобно ему почитать заключение официальной экспертизы и свидетельство о смерти.
То самое, которое даже родне не показывали…
Потом убили Анну Политковскую…
Потом 10 лет прошло со дня гибели Юрия Щекочихина…
Идут годы…
Юра был очень хорошим репортёром.
Теперь таких не делают…»
Ну а теперь, слово «Новой газете»:
———————————————
Щекочихин расследовал коррупционные истории, связанные с министром атомной энергетики Адамовым, который потом чуть ли не пытался судиться с Юрой посмертно, но был осужден сам.
Щекочихин выяснял судьбу денег, направленных на восстановление Чечни.
Щекочихин влез в дело «Бэнк оф Нью-Йорк» и должен был получить — внимание,— в июле документы, которые отказалась принимать Генеральная прокуратура. Они касались отмывания коррупционных денег чиновниками.
Щекочихин расследовал крупномасштабное воровство в Минобороны, в результате которого оружие уходило не просто налево, а — к чеченским боевикам.
Щекочихин вцепился мертвой хваткой в ФСБ за связь их высокопоставленных генералов с криминалом. Писал запросы, требовал ответов…
Вокруг него тогда крутилось огромное количество разного рода ЧОПов, основанных силовиками, и фондов их же поддержки — пытались договориться, но он был в этом отношении недоговороспособен.
Вот такая странная аллергия с летальным исходом
——————-
Юра был безумно талантливым человеком. Он оставил нам книги, статьи, кинофильмы, спектакли. Но главным его талантом была жизнь.
А жил он взахлёб и на разрыв. Он был наивен в своем стремлении к справедливости, но именно эта наивность оказалось лучшим оружием против подлости.
«Новая газета»