«Перетяжка струн – это глубоко личный, почти интимный процесс…»
4 июля, 2018 4:19 пп
Seva Novgorodsev
Сидел, лазил по словарям, искал перевод слова stringer. В журналистском деле «стрингерами» называют корреспондентов на местах, к которым обращаются время от времени, но здесь речь идёт о людях, которые перетягивают теннисные ракетки. Термин для процесса есть (перетяжка ракеток), а для профессии термина нет. Может, ракетчик?
Тем не менее, профессия эта очень важная, особенно на этой неделе, во время Уимблдонского чемпионата. Наблюдая за игрой, часто видишь, как теннисист достает из сумки упакованную в полиэтилен свежую ракетку, пробует ее тыльной стороной ладони на упругость и идёт на корт.
Раньше струны делали из бычьих жил, но они меняют упругость от влаги и недолговечны, поэтому сейчас их делают из модной синтетики, вроде кевлара. С какой силой надо натягивать струны? Стандартное натяжение – это 26 на 24, 26 килограммов на продольных струнах, 24 на поперечных.
Чем сильнее натяжка струн, тем легче контролировать мяч, но при этом сила удара меньше. Чем слабее натяжка, тем легче разогнать мяч, но хуже контроль. Тонкие струны натягивают с меньшим усилием, их использование улучшает контроль мяча, но они менее долговечны.
Другими словами, для чемпиона и профессионала перетяжка струн – это глубоко личный, почти интимный процесс. Теннисист на матче должен поддерживать свою уверенность в победе, поэтому, когда у него что-то не выходит, он винит не себя, а безответную ракетку. Бьёт ей по земле, кидает, если не сдержанный. После проигрыша всегда можно пожаловаться на то, что струны плохо перетянули.
Все эти подробности всплыли сегодня в интервью с главным перетяжчиком ракеток на Уимблдоне, зовут его Лиам Нолан. Жизнь у него – не карамелька. Во время чемпионата рабочий день 13 часов, оплата скромная, дневная норма 32 ракетки. Плюс — капризы звезд.
Каприз первый – сдают в перетяжку ракетки даже если ими не играли, прямо в целлофане. Давай, мол, перетягивай всё снова. Или, например, Роджер Федерер настаивает чтобы узлы переплетения струн были направлены определённым образом. «Роджер – хороший парень, — говорит Лиам, но я не хотел бы застрять с ним в лифте. Он с удовольствием сядет с тобой пить кофе, но в течение часа может не произнести ни единого слова.
Питер Сампрас, бывало, просил перетягивать его ракетки глубокой ночью, после трёх часов, когда все расходились и ложились спать».
Для сестер Вильямс доброго слова у Лиама не нашлось. «Ужасные люди, — говорит он, — помню, мы как то для детской онкологической больницы собирали средства. Для этого взяли две футболки и попросили всех звёзд поставить свои подписи. Подписались все, кроме этих сестричек, они отговорились тем, что у них времени нет.
Как то Джокович и Типсаревич после душа спустились ко мне и спрашивают – где бы тут с девушками познакомиться? Я им ответил, что, во первых, таких знакомых у меня нет, и во вторых, что я готов спасти им жизнь. Сегодня суббота – говорю им, — мы находимся в Глазго, все смотрят футбол, а вы — в голубых рубашках. Да за такое вполне могут ножом пырнуть! Они пошли, переоделись в белое, взяли такси и поехали.
Точно знаю, что они в тот день не погибли»
Seva Novgorodsev
Сидел, лазил по словарям, искал перевод слова stringer. В журналистском деле «стрингерами» называют корреспондентов на местах, к которым обращаются время от времени, но здесь речь идёт о людях, которые перетягивают теннисные ракетки. Термин для процесса есть (перетяжка ракеток), а для профессии термина нет. Может, ракетчик?
Тем не менее, профессия эта очень важная, особенно на этой неделе, во время Уимблдонского чемпионата. Наблюдая за игрой, часто видишь, как теннисист достает из сумки упакованную в полиэтилен свежую ракетку, пробует ее тыльной стороной ладони на упругость и идёт на корт.
Раньше струны делали из бычьих жил, но они меняют упругость от влаги и недолговечны, поэтому сейчас их делают из модной синтетики, вроде кевлара. С какой силой надо натягивать струны? Стандартное натяжение – это 26 на 24, 26 килограммов на продольных струнах, 24 на поперечных.
Чем сильнее натяжка струн, тем легче контролировать мяч, но при этом сила удара меньше. Чем слабее натяжка, тем легче разогнать мяч, но хуже контроль. Тонкие струны натягивают с меньшим усилием, их использование улучшает контроль мяча, но они менее долговечны.
Другими словами, для чемпиона и профессионала перетяжка струн – это глубоко личный, почти интимный процесс. Теннисист на матче должен поддерживать свою уверенность в победе, поэтому, когда у него что-то не выходит, он винит не себя, а безответную ракетку. Бьёт ей по земле, кидает, если не сдержанный. После проигрыша всегда можно пожаловаться на то, что струны плохо перетянули.
Все эти подробности всплыли сегодня в интервью с главным перетяжчиком ракеток на Уимблдоне, зовут его Лиам Нолан. Жизнь у него – не карамелька. Во время чемпионата рабочий день 13 часов, оплата скромная, дневная норма 32 ракетки. Плюс — капризы звезд.
Каприз первый – сдают в перетяжку ракетки даже если ими не играли, прямо в целлофане. Давай, мол, перетягивай всё снова. Или, например, Роджер Федерер настаивает чтобы узлы переплетения струн были направлены определённым образом. «Роджер – хороший парень, — говорит Лиам, но я не хотел бы застрять с ним в лифте. Он с удовольствием сядет с тобой пить кофе, но в течение часа может не произнести ни единого слова.
Питер Сампрас, бывало, просил перетягивать его ракетки глубокой ночью, после трёх часов, когда все расходились и ложились спать».
Для сестер Вильямс доброго слова у Лиама не нашлось. «Ужасные люди, — говорит он, — помню, мы как то для детской онкологической больницы собирали средства. Для этого взяли две футболки и попросили всех звёзд поставить свои подписи. Подписались все, кроме этих сестричек, они отговорились тем, что у них времени нет.
Как то Джокович и Типсаревич после душа спустились ко мне и спрашивают – где бы тут с девушками познакомиться? Я им ответил, что, во первых, таких знакомых у меня нет, и во вторых, что я готов спасти им жизнь. Сегодня суббота – говорю им, — мы находимся в Глазго, все смотрят футбол, а вы — в голубых рубашках. Да за такое вполне могут ножом пырнуть! Они пошли, переоделись в белое, взяли такси и поехали.
Точно знаю, что они в тот день не погибли»