«На него снизошло сияние, похожее на радугу…»
27 мая, 2025 7:46 пп
Сергей Протасов
Sergey Protasov:
Путешествие по воображаемой Индии
Однажды я получил письмо. Написавший его человек русским языком не владел, впрочем, его английский тоже не был безупречным. Израильский араб, он жил в Санкт-Петербурге, в квартире свой русской жены. По его собственному признанию, денег у него хронически не хватало, но он мечтал о собственном бизнесе. Он задумал создать турагентство для мечтателей, чтобы возить их в Индию и Тибет.
Перед тем, как осесть в Питере, этот человек несколько лет путешествовал по полуострову Индостан, объехал на мотоцикле не только родину Ганди, но ещё и Пакистан, Бирму, Непал, Бутан, Западный Китай и Внутреннюю Монголию. В пути он подрабатывал тем, что показывал белым туристам карточные фокусы, глотал огонь, гипнотизировал змей, предсказывал судьбу по линиям на ладони. Он исхудал, стал проворным, как гепард и вороватым, как мартышка. Он почернел лицом и засиял оком. Он видел чудеса – настоящие и фальшивые – так много чудес, что постепенно поверил в то, что обычная жизнь является исключением из правил. В дороге его пытались убить, у него отнимали деньги и мотоцикл, его топили в священной реке Ганг, запирали в тесной и жаркой камере с насильниками и грабителями. Но беспощадное к реальности чудо шло за ним по пятам как ад за бледным всадником Апокалипсиса. Всегда находился кто-то, кто спасал его от ножа, тюрьмы, голодной смерти и помешательства.
В Варанаси – месте, где правоверные индусы сжигают своих мёртвых – Ян (так звали моего героя) удостоился откровения свыше. На него снизошло сияние, похожее на радугу. Эта радуга выходила из его груди – прямо из сердца – и другим своим концом упиралась в горизонт где-то на северо-западе. Вечером, прочертив примерный путь радуги на карте мира, Ян обнаружил, что грифель его карандаша сломался, достигнув точки, обозначавшей далёкий Санкт-Петербург.
Через месяц Ян приехал в Россию. Израильский араб, похожий на мультяшного йога, повелитель нищего мира базарных факиров, призрачный easy rider, возник в городе на Неве как облако пыли, за которым последовала настоящая песчаная буря чудес. В первый же свой день в Питере он встретил любовь, приобрёл кров и пищу. Он увидел ночи без сумрака и прекрасных женщин, неулыбчивых как валькирии. Но Индия! Индия по-прежнему жила в нём, и Индии внутри Яна не хватало её самой.
Яна кормили, любили, водили по прекрасным улицам и в гости к прекрасным людям. На его безымянный палец надели кольцо, его устроили на работу, куда он попадал, трясясь в железном ящике под землёй. Но Индия! Индия болела у него в груди, трепетала и разливалась пурпурным светом.
Я получил его письмо, потому, что я был зарегистрирован на сайте для фрилансеров, готовых писать о чём угодно и за какие угодно деньги. Ян выбрал меня наугад из тысяч таких же беспринципных писак. Он выбрал меня наугад, потому что знал, что чудо всё равно случится, на кого бы ни пал этот случайный выбор. Ян написал мне, что денег у него нет, но ему очень нужен человек, который расскажет миру о его путешествиях. Который заставит людей отправиться с ним на поиски приключений, таких же, какие пережил он сам. Ему нужно было, чтобы кто-то смог прочертить путь радуги от сердца читателя до того места на юго-востоке, где руки индийских рек обнимают и бережно несут куда-то полуостров, похожий на огромный и пёстрый кулёк с конфетами.
Я понял, что должен согласиться на его предложение.
Никогда прежде я не имел такой свободы и такого вдохновения. Я писал о местах, где я никогда не был. О ни на что не похожих праздниках и погребальных кострах, о злых и добрых духах, о париях и кшатриях, о просветлённых и о раздавленных колесом сансары. О дорогах, которые помнят ступни Будды, и о джунглях, в которых попугаи всё ещё повторяют боевой клич воинов Александра Великого. О секте душителей и об ашрамах, где праведники только и делают, что ходят по воде. О сладких ароматах пряностей и о вечности, которая пахнет кровью.
Ни разу не побывав там, я создавал Индию заново, а Ян публиковал мои тексты на своём сайте, не читая, – ведь он не знал русского, но был твёрдо уверен, что обычность это всего лишь редкое исключение из правил.
Память – тёмная материя, из которой на две трети состоит человек. Она – наше пространство и время, камертон и партитура, наковальня и молот. Сильнее памяти только воображение, но и воображение без памяти ни на что не способно.
«Я живу» значит «Я помню». Но разве я помню только то, что было со мной? Чудеса, произошедшие с другими, происходят с нами, когда мы начинаем по-настоящему в них верить.
Это меня топили в Ганге, запирали в камере с убийцами, это на меня снизошла радуга в Варанаси, это я заклинал змей и читал будущее по линиям на ладони. Это моя Индия и моё арабское еврейство.
Ведь на что годится книга, если она не турбюро для мечтателей? Зачем нужен странник, если он не очевидец чудес? И что такое жизнь, если она – хотя бы чуть-чуть – не путешествие по воображаемой Индии?
© 2014 Сергей Протасов
Сергей Протасов
Sergey Protasov:
Путешествие по воображаемой Индии
Однажды я получил письмо. Написавший его человек русским языком не владел, впрочем, его английский тоже не был безупречным. Израильский араб, он жил в Санкт-Петербурге, в квартире свой русской жены. По его собственному признанию, денег у него хронически не хватало, но он мечтал о собственном бизнесе. Он задумал создать турагентство для мечтателей, чтобы возить их в Индию и Тибет.
Перед тем, как осесть в Питере, этот человек несколько лет путешествовал по полуострову Индостан, объехал на мотоцикле не только родину Ганди, но ещё и Пакистан, Бирму, Непал, Бутан, Западный Китай и Внутреннюю Монголию. В пути он подрабатывал тем, что показывал белым туристам карточные фокусы, глотал огонь, гипнотизировал змей, предсказывал судьбу по линиям на ладони. Он исхудал, стал проворным, как гепард и вороватым, как мартышка. Он почернел лицом и засиял оком. Он видел чудеса – настоящие и фальшивые – так много чудес, что постепенно поверил в то, что обычная жизнь является исключением из правил. В дороге его пытались убить, у него отнимали деньги и мотоцикл, его топили в священной реке Ганг, запирали в тесной и жаркой камере с насильниками и грабителями. Но беспощадное к реальности чудо шло за ним по пятам как ад за бледным всадником Апокалипсиса. Всегда находился кто-то, кто спасал его от ножа, тюрьмы, голодной смерти и помешательства.
В Варанаси – месте, где правоверные индусы сжигают своих мёртвых – Ян (так звали моего героя) удостоился откровения свыше. На него снизошло сияние, похожее на радугу. Эта радуга выходила из его груди – прямо из сердца – и другим своим концом упиралась в горизонт где-то на северо-западе. Вечером, прочертив примерный путь радуги на карте мира, Ян обнаружил, что грифель его карандаша сломался, достигнув точки, обозначавшей далёкий Санкт-Петербург.
Через месяц Ян приехал в Россию. Израильский араб, похожий на мультяшного йога, повелитель нищего мира базарных факиров, призрачный easy rider, возник в городе на Неве как облако пыли, за которым последовала настоящая песчаная буря чудес. В первый же свой день в Питере он встретил любовь, приобрёл кров и пищу. Он увидел ночи без сумрака и прекрасных женщин, неулыбчивых как валькирии. Но Индия! Индия по-прежнему жила в нём, и Индии внутри Яна не хватало её самой.
Яна кормили, любили, водили по прекрасным улицам и в гости к прекрасным людям. На его безымянный палец надели кольцо, его устроили на работу, куда он попадал, трясясь в железном ящике под землёй. Но Индия! Индия болела у него в груди, трепетала и разливалась пурпурным светом.
Я получил его письмо, потому, что я был зарегистрирован на сайте для фрилансеров, готовых писать о чём угодно и за какие угодно деньги. Ян выбрал меня наугад из тысяч таких же беспринципных писак. Он выбрал меня наугад, потому что знал, что чудо всё равно случится, на кого бы ни пал этот случайный выбор. Ян написал мне, что денег у него нет, но ему очень нужен человек, который расскажет миру о его путешествиях. Который заставит людей отправиться с ним на поиски приключений, таких же, какие пережил он сам. Ему нужно было, чтобы кто-то смог прочертить путь радуги от сердца читателя до того места на юго-востоке, где руки индийских рек обнимают и бережно несут куда-то полуостров, похожий на огромный и пёстрый кулёк с конфетами.
Я понял, что должен согласиться на его предложение.
Никогда прежде я не имел такой свободы и такого вдохновения. Я писал о местах, где я никогда не был. О ни на что не похожих праздниках и погребальных кострах, о злых и добрых духах, о париях и кшатриях, о просветлённых и о раздавленных колесом сансары. О дорогах, которые помнят ступни Будды, и о джунглях, в которых попугаи всё ещё повторяют боевой клич воинов Александра Великого. О секте душителей и об ашрамах, где праведники только и делают, что ходят по воде. О сладких ароматах пряностей и о вечности, которая пахнет кровью.
Ни разу не побывав там, я создавал Индию заново, а Ян публиковал мои тексты на своём сайте, не читая, – ведь он не знал русского, но был твёрдо уверен, что обычность это всего лишь редкое исключение из правил.
Память – тёмная материя, из которой на две трети состоит человек. Она – наше пространство и время, камертон и партитура, наковальня и молот. Сильнее памяти только воображение, но и воображение без памяти ни на что не способно.
«Я живу» значит «Я помню». Но разве я помню только то, что было со мной? Чудеса, произошедшие с другими, происходят с нами, когда мы начинаем по-настоящему в них верить.
Это меня топили в Ганге, запирали в камере с убийцами, это на меня снизошла радуга в Варанаси, это я заклинал змей и читал будущее по линиям на ладони. Это моя Индия и моё арабское еврейство.
Ведь на что годится книга, если она не турбюро для мечтателей? Зачем нужен странник, если он не очевидец чудес? И что такое жизнь, если она – хотя бы чуть-чуть – не путешествие по воображаемой Индии?
© 2014 Сергей Протасов