«И в качестве свидетелей вызвал с фермы курицу и утку…»
14 января, 2018 6:13 пп
Seva Novgorodsev
На западе Британии, возле валлийского города Тенби, есть маленький остров Колди. На нем – всего 35 гражданских жителей и аббатство, в котором живут в бедности, послушании и безбрачии четырнадцать цистерцианских монахов.
Живут по уложению Святого Бенедикта. Встают в три часа ночи, в половину четвертого — молитвенное бдение, в пять утра — завтрак, в половину седьмого — благодарственная служба. Затем — работа в пекарне или парфюмерне (монахи выращивают несравненную лаванду для духов), молитва, обед, короткий отдых, снова работа, вечерняя молитва в пять тридцать, молчаливая или «умная» молитва и отбой до 3-х утра.
Практически все время монахи молчат. Обета молчания они не давали, но им предписано говорить только в случае крайней необходимости.
Такая крайняя необходимость возникла у брата Роберта, которого вызывали в суд свидетелем. Судебный иск был подан бывшим поваром и завхозом аббатства.
Он последние 23 года вместе с женой варил, чинил, зашивал и штопал – короче, делал все необходимое, чтобы монахи могли жить в бедности, послушании и безбрачии, не бросая лишних слов на ветер.
Цистерцианцы, в свойственном им скупом стиле, объявили об увольнении семейной пары завхозов, Эндрю и Сары Мак-Харди. На вид это — вполне благообразные люди, честная седина и все такое.
Муж, оказывается, тайком прикладывался к бутылке. Кроме того, на казенные деньги он заказал себе шевиотовый костюм. Остров маленький, все на виду.
Монахи супругов уволили и велели в месячный срок освободить служебную жилплощадь в Аббатстве. Завхозы такое решение опротестовали. Как так — 23 года жили, душа в душу, и вдруг — раз! — и катись на все четыре стороны!
Супруги подали в суд за несправедливое увольнение. Брату Роберту пришлось выступать свидетелем, говорить слова.
Специалисты по судебным тяжбам вспомнили в связи с этим делом других необычных свидетелей.
Например, офицера контрразведки МИ-5, который выступал анонимно и безымянно, и говорил из-за листа коричневой оберточной бумаги.
Или 28-летнюю Клэр Жардин, которая пришла в суд и обратилась со страстной просьбой освободить подсудимого, поскольку она ждет от него ребенка. Показывала на свой вспухший живот.
Однако выяснилось что, во-первых, подсудимый с ней в отношениях не состоял, он был другом ее жениха, а во-вторых, что живот у нее вспух от того, что она запихала себе под рубашку махровое полотенце. Разгневанный судья тут же влепил ей полгода тюрьмы.
В 1996 году на скамье подсудимых оказалась собака Дина. Ее обвиняли в том, что она терроризирует домашних животных и птиц на ферме. Хозяин Дины утверждал, что это злостный навет и в качестве свидетелей вызвал с фермы курицу и утку.
Птицы в присутствии Дины оставались абсолютно спокойны, тем самым доказывая, что Дину они не боятся, и стало быть собака тут ни при чем.
В 1995 году в суде оспаривали попугая, на него претендовали два человека. Одна из истцов, Джорджина Морганс попросила попугая свистнуть.
Попугай с готовностью громко засвистел, добавив гортанным голосом – «ничего себе, пироги!»
Тут уж всем стало ясно — кто настоящая хозяйка.
Seva Novgorodsev
На западе Британии, возле валлийского города Тенби, есть маленький остров Колди. На нем – всего 35 гражданских жителей и аббатство, в котором живут в бедности, послушании и безбрачии четырнадцать цистерцианских монахов.
Живут по уложению Святого Бенедикта. Встают в три часа ночи, в половину четвертого — молитвенное бдение, в пять утра — завтрак, в половину седьмого — благодарственная служба. Затем — работа в пекарне или парфюмерне (монахи выращивают несравненную лаванду для духов), молитва, обед, короткий отдых, снова работа, вечерняя молитва в пять тридцать, молчаливая или «умная» молитва и отбой до 3-х утра.
Практически все время монахи молчат. Обета молчания они не давали, но им предписано говорить только в случае крайней необходимости.
Такая крайняя необходимость возникла у брата Роберта, которого вызывали в суд свидетелем. Судебный иск был подан бывшим поваром и завхозом аббатства.
Он последние 23 года вместе с женой варил, чинил, зашивал и штопал – короче, делал все необходимое, чтобы монахи могли жить в бедности, послушании и безбрачии, не бросая лишних слов на ветер.
Цистерцианцы, в свойственном им скупом стиле, объявили об увольнении семейной пары завхозов, Эндрю и Сары Мак-Харди. На вид это — вполне благообразные люди, честная седина и все такое.
Муж, оказывается, тайком прикладывался к бутылке. Кроме того, на казенные деньги он заказал себе шевиотовый костюм. Остров маленький, все на виду.
Монахи супругов уволили и велели в месячный срок освободить служебную жилплощадь в Аббатстве. Завхозы такое решение опротестовали. Как так — 23 года жили, душа в душу, и вдруг — раз! — и катись на все четыре стороны!
Супруги подали в суд за несправедливое увольнение. Брату Роберту пришлось выступать свидетелем, говорить слова.
Специалисты по судебным тяжбам вспомнили в связи с этим делом других необычных свидетелей.
Например, офицера контрразведки МИ-5, который выступал анонимно и безымянно, и говорил из-за листа коричневой оберточной бумаги.
Или 28-летнюю Клэр Жардин, которая пришла в суд и обратилась со страстной просьбой освободить подсудимого, поскольку она ждет от него ребенка. Показывала на свой вспухший живот.
Однако выяснилось что, во-первых, подсудимый с ней в отношениях не состоял, он был другом ее жениха, а во-вторых, что живот у нее вспух от того, что она запихала себе под рубашку махровое полотенце. Разгневанный судья тут же влепил ей полгода тюрьмы.
В 1996 году на скамье подсудимых оказалась собака Дина. Ее обвиняли в том, что она терроризирует домашних животных и птиц на ферме. Хозяин Дины утверждал, что это злостный навет и в качестве свидетелей вызвал с фермы курицу и утку.
Птицы в присутствии Дины оставались абсолютно спокойны, тем самым доказывая, что Дину они не боятся, и стало быть собака тут ни при чем.
В 1995 году в суде оспаривали попугая, на него претендовали два человека. Одна из истцов, Джорджина Морганс попросила попугая свистнуть.
Попугай с готовностью громко засвистел, добавив гортанным голосом – «ничего себе, пироги!»
Тут уж всем стало ясно — кто настоящая хозяйка.