«И тогда она демонстративно принесла своё, извини, говно в ночном горшке в цветочек (дореволюционном…)

Тут кто-то сетует, что не нашёл себя в списке врагов народа.
Не нашла и я.

Себя.

Расстроилась.

Мама говорит:
— Тебя нет ни в каких списках — ни в списках врагов народа, ни в списках его же, народа, друзей. Ты только с одном списке: злостных неплательщиков ЖЭКа. Страшнее тебя только Никифоровна из второго подъезда, которая должна им уже почти двести тыщ. Никифоровне за это отключали слив в унитазе и тогда она демонстративно принесла своё, извини, говно в ночном горшке в цветочек (дореволюционном, как она хвастается) и хотела вывалить его если не на голову председателя ЖЭКа, то хотя бы ему на стол.

— И чем кончилось?

— Председатель у нас человек находчивый: он ей сказал, что у неё этот горшок бесценный, пусть его продаст, предварительно конечно опорожнив, и заплатит за квартиру. Но Никифоровну так просто не возьмёшь: она ему и сказала, что, конечно, опорожнит прямо вот здесь и сейчас, и отдаст ему уже пустой, как компенсацию вместо квартплаты.

— А он что?

— А он развёл руками (он экс-военный, у неготипа выдержка) и говорит, что, мол, я же — не Блошиный рынок. А Никифоровна ему — что, мол, так и думала, что он, председатель то есть, блохастый, как наш дворовый пес Бося, на что председатель, наконец, обиделся, но таки включил говнопровод Никифоровне. Теперь она всюду ходит и рассказывает эту историю, похваляясь как победила председателя. И мне советует пойти к нему с горшком.
— Ну и сходила бы.
— Вот когда ты купишь на Блошином дореволюционный, в цветочек, я так и сделаю. А со своим пластмассовым не пойду — потому что, как говорит Никифоровна, я — женщина интеллигентная.