«И до без десяти шесть утра любил её со всей своей нерастраченной нежностью…»
29 августа, 2019 7:18 дп
Валерий Зеленогорский
Девиации Харикова. Ещё продолжение. (Начало здесь)
Хариков не всегда был циником, он когда-то любил, двадцать лет назад. Он учился на архитектора на улице Жданова и ходил всего в три места: в «Пирожковую» через дорогу у Варсонофьевского, в «Подписные издания» на Кузнецкий и в «Хангри дак» в ЦДРИ.
Архитектуру он не любил, Москву считал деревней, застроенной гастерами (Монферран, Фиорованти, братья Фрязины) из русских уважал только Мельникова и Шехтеля, а остальных считал пигмеями.
Однажды он пришел в «Хангри дак» во вторник, это был «фри дей, в этот день туда впускали даже подмосковных огородниц, там была мода танцевать на стойке и выпившие женщины, дабы показать свою раскованность демонстрировали свои прелести, сталкивая ваше пиво и наступая копытами в закуску.
Одна дама, натрескавшись пива с водкой, с легкостью сраного голубя воспарила над предрассудками и стала снимать со своего немаленького тела бедную одежонку, она резво скатала в трубочку сперва свой джинсовый сарафан, потом танковые чехлы типа «лифчик», а уж потом топоча копытами, как Тина Тернер в известном клипе, свернула в трубочку свои трусы с принтом «РеасДА», успех был оглушительным, Хариков оказался первым, кто принял примадонну стойки на свои хлипкие руки, она покорила его своей непосредственностью, ее фурункул на попке, покрытый иодистой сеткой, говорил о спонтанности ее попытки и явной непорочности.
Он увез ее в свои чертоги на улице Соломенной Сторожки и до без десяти шесть утра любил ее со всей своей нерастраченной нежностью, а в перерывах говорил ей взахлеб о Нимейере, ле Корбюзье и югендштиле, она плакала, но в шесть он попросил ее на выход, любовь закончилась, так бывает у творческого человека, все у них внезапно, как ветер в Анапе в полдень, когда ниоткуда дунет ветер и надо срочно собирать одеялко, детей, припасы и бежать под навес….
Валерий Зеленогорский
Девиации Харикова. Ещё продолжение. (Начало здесь)
Хариков не всегда был циником, он когда-то любил, двадцать лет назад. Он учился на архитектора на улице Жданова и ходил всего в три места: в «Пирожковую» через дорогу у Варсонофьевского, в «Подписные издания» на Кузнецкий и в «Хангри дак» в ЦДРИ.
Архитектуру он не любил, Москву считал деревней, застроенной гастерами (Монферран, Фиорованти, братья Фрязины) из русских уважал только Мельникова и Шехтеля, а остальных считал пигмеями.
Однажды он пришел в «Хангри дак» во вторник, это был «фри дей, в этот день туда впускали даже подмосковных огородниц, там была мода танцевать на стойке и выпившие женщины, дабы показать свою раскованность демонстрировали свои прелести, сталкивая ваше пиво и наступая копытами в закуску.
Одна дама, натрескавшись пива с водкой, с легкостью сраного голубя воспарила над предрассудками и стала снимать со своего немаленького тела бедную одежонку, она резво скатала в трубочку сперва свой джинсовый сарафан, потом танковые чехлы типа «лифчик», а уж потом топоча копытами, как Тина Тернер в известном клипе, свернула в трубочку свои трусы с принтом «РеасДА», успех был оглушительным, Хариков оказался первым, кто принял примадонну стойки на свои хлипкие руки, она покорила его своей непосредственностью, ее фурункул на попке, покрытый иодистой сеткой, говорил о спонтанности ее попытки и явной непорочности.
Он увез ее в свои чертоги на улице Соломенной Сторожки и до без десяти шесть утра любил ее со всей своей нерастраченной нежностью, а в перерывах говорил ей взахлеб о Нимейере, ле Корбюзье и югендштиле, она плакала, но в шесть он попросил ее на выход, любовь закончилась, так бывает у творческого человека, все у них внезапно, как ветер в Анапе в полдень, когда ниоткуда дунет ветер и надо срочно собирать одеялко, детей, припасы и бежать под навес….