Хлопок одной ладонью
5 февраля, 2018 2:54 пп
Сергей Митрофанов
ШЕВЧЕНКИ ПРОТИВ СВАНИДЗ
4 ФЕВРАЛЯ 2018 Г. СЕРГЕЙ МИТРОФАНОВ
Знаменитая драка Максима Шевченко и Николая Сванидзе в прямом эфире радио «Комсомольская правда» пробило нам очередное дно. Хотя, признаться, различные мои корреспонденты указывают и более ранние случаи пробития дна. Кто — 93-й год, когда правительственные войска из танков стреляли по Верховному Совету, а тот в ответ пригласил ополчение из приднестровских боевиков, антисемитов и русских фашистов. Кто — 1996 год, когда кампания за перевыборы Бориса Ельцина превратилась в МММ. Кто — 1999 год, когда старый вождь за ручку привел к нам молодого преемника из КГБ («Из КГБ, Карл!»). Но все же нас во всех предыдущих кейсах не покидало ощущение обратимости, в смысле обратимости наступающий катастрофы. А теперь — чем ценно все происходящее сегодня — такого ощущения больше нет.
Оптимизм нас не покидал, наверное, до самого «Болотного дела». А вот со взятием Крыма (как мы сразу и предположили, когда это случилось) все настолько поехало под откос, что чувство обратимости окончательно исчезло. Как будто начался сель. Гибель Немцова на мосту год спустя стала как четыре ноты Бетховена «Судьба стучится в дверь» — с тем лишь отличием, что судьба уже и не стучалась, а входила со своей отмычкой и кистенем. Добавить больше нечего. Однако, когда один член СПЧ при свете софитов в студии отправил в нокдаун своего старшего коллегу, тоже члена СПЧ, это опять-таки что-то нам необратимо пробило. Как бы лишнюю пробоину в «Титанике», не предусмотренную айсбергом, что снизило шансы на спасения у тех, у кого они еще оставались.
Пробоина эта настолько убыстряет затопление, что состоявшееся вскоре выступлениеЛеонида Млечина «Пощечина, изменившая страну» вызвало немалое удивление, прежде всего тем, что это не про недавний эфир, а про какой-то древний — из истории Федеративной Республики Германия. Потому что пощечина, которую отвесил либеральный Николай Карлович мутному Максиму Леонардовичу, который, в свою очередь, секунду спустя повалил Николая Карловича на пол, думаю, тоже изменила страну.
Нет, конечно, не самим фактом бурного выяснения, кто плюет на чьи могилы (вы видели в студии могилы? Я — нет!). Подобные выяснения давно вошли у нас в привычку и никого больше не удивляют. Вспомним хотя бы, как старик Жириновским в эфире кидался стаканом. Лебедев в эфире сшибал Полонского со стула. Депутат под камеры душил депутатку на заседании Думы. Только что произошла драка на тв-канале православной терпимости. Но все это были выяснения в среде своих или, скажем так, социально близких. Милые дерутся — только тешатся, без особой ненависти и на потеху телепродюсеров и публики.
Однако в нашем случае искра прошла между настоящими непримиримостями, за которыми подразумеваются сотни тысяч других неравнодушных людей с горячими сердцами.
Между двумя партиями или даже между двумя антропологическими видами. Между «путинским человеком» (по выражению Андрея Архангельского) и человеком «неуверенного либерального модерна». И страшно уже то, что тут же началась цепная реакция, разделение на «правильно он ему дал» и «правильно ему он ответил». Шевченко со Сванидзе могут в дальнейшем помириться, ну, по крайнем мере, вместе работать в одном ведомстве, а эти партии или антропологические виды — нет. Они явственно заявляют о своем существовании, месте под политическом солнцем и необходимости баррикад.
Как я уже понял по посту в фейсбуке, руководитель «подрывного» информационного агентства Модест Колеров топит за Шевченко, а с историком-просветителем-антисталинистом Сванидзе он и говорить никогда не будет, за один стол не сядет, за историка не держит. Доказательная история для читателей «Регнума» явно окончилась на протоколах допросов 1937 года. Что, в свою очередь, на языке шевченок означает «холодно понять, дойти до сути, продираясь сквозь антисталинские мифы». Или (точная цитата): «Вот большой террор — это невозможно простить, но это можно понять. Но нам же не разрешают ничего понимать».
«Я не являюсь сталинистом, но с уважением отношусь к Иосифу Виссарионовичу как к выдающемуся политику, одному из руководителей нашей страны», — каждый раз мутно сообщает Максим Шевченко, что в противоположном лагере вызывает просто какой-то припадок. И, надо сказать, вполне оправданный припадок. Не удивительно, что там горячо приветствуют первую пощечину со стороны Николая Карловича по поводу такой «объективности». Прощать и «понимать» тиранов (по какой исторической надобности они уморили миллионы людей) люди «неуверенного либерального модерна» не собираются. К ужасу и возмущению «шевченок», российская история для них — цепь непрекращающейся и вполне доказанной уголовщины, не шибко прекратившейся и сегодня. И даже то, что Карловичу потом пришлось за эту идею упасть, крики одобрения «Виват, Сванидзе!» это никак не притормаживает. Ибо Карлович поднимется, а мы поднимемся вслед за ним! (По крайней мере, в мечтах.)
Засада, впрочем, в том, что все это явный признак перехода общественного дискурса на новый неизведанный уровень. Надо сразу приходить с кастетом, то ли в шутку, то ли всерьез говорю я себе, мысленно воображая ту или иную просталинскую рожу и как на меня полезут, если я что-то такое скажу. А мне интеллигентно отвечает старик с богатой правозащитной биографией: «С пистолетом, с пистолетом…» И я знаю, рано или поздно это обязательно произойдет. Ибо в стране, в которой власти и полиция неустанно крепят вертикаль, непременно будет и кастет, и пистолет. Потому что словесные аргументы больше не помогают. Потому что ТВ, отчасти и по вине николаевкарловичей, дискутирующих с кургинянами и шевченками (о, простите, если сказал неприятное!), взяло планку «перекричать и унизить». Потому что Министерство Полуправды щелчком останавливает в кинотеатрах показ либеральной сатиры. Потому что Крым теперь наш, а весь остальной мир, наоборот, трагично не наш и нашим никогда уже больше не будет. Потому что Усатый — снова кумир для значительной части населения и, увы, маргинализирующейся молодежи. А злосчастный фильм «Смерть Сталина» стал опасен именно потому, что это воспоминание о будущем.
***
На самом деле, как о яблоне можно судить по вкусу недалеко откатившегося яблока, так и о сталинизме, сталинском (советском) прошлом можно судить лишь по тому, что оттуда откатилось к нам в современность.
А откатилось к нам оттуда засилье спецслужб, суды, выносящие приговоры согласно политической целесообразности, цензура и репрессивное мировоззрение, фанатизм по поводу мнения начальства и всевозможный политический мухлеж. Напротив, «объективисты» любят настаивать и корить: сначала изучите архивы! — намекая, что, может быть, мы чего-то в этом прошлом не понимаем, не разобрались пока, а в нем — золотник: великие свершения, эффективный менеджмент и историческая целесообразность.
С другой стороны: а что их бесконечно изучать, архивы-то? Их прятали, переписывали, фальсифицировали, адаптировали, сжигали грузовиками. Семьдесят лет индустрия лжи и террора занималась только этим, достигая профессиональных высот в создании героической иллюзии. Вам подробностей не хватает? Однако вся парадигма давно перед глазами, ешь — не хочу, и прошлое явственно проглядывает сквозь настоящее. Отбрасывая тень в современность, оно и само становится рельефнее и неопровержимее, как бы ни старались его выдать за другое, да и политическое ничтожество современника прямо родственно придавленному сталинизмом субъекту.
Недавно, впрочем, порадовала еще одна встреча «путинского человека» и человека «неуверенного либерального модерна». Вернее, то, что она не состоялась в отличие от кейса «Сванидзе-Шевченко».
Некое Движение «14%» обратилось через СМИ к списку известных общественных фигур с призывом дать оценку тому, как так получилось, что Путин находится у власти фактически пятый срок подряд при конституционной норме в два срока. Просто завораживающее произошло выступление активистов напротив здания Верховного суда с последовательным юридическим разбором смысла Конституции и ее нарушений. Однако «путинский человек», к сожалению, к ним не вышел, искры не проскочило и диалог между антропологическими видами не состоялся. Как не состоялось и возможное взаимное мордобитие.
Смешнее другое. Что апеллирование шло к Верховному суду в форме челобитной: барин, ты про справедливость забыл! То есть фактически к «Банде-210». Вот пусть, мол, она сделает нам правильное правоприменение. Не сделает! Оттого развязка в стиле «Шевченко-Сванидзе», как ни странно, пока что оказывается логичнее и безусловно честнее.
Фото: kp.ru/youtube.com
Сергей Митрофанов
ШЕВЧЕНКИ ПРОТИВ СВАНИДЗ
Знаменитая драка Максима Шевченко и Николая Сванидзе в прямом эфире радио «Комсомольская правда» пробило нам очередное дно. Хотя, признаться, различные мои корреспонденты указывают и более ранние случаи пробития дна. Кто — 93-й год, когда правительственные войска из танков стреляли по Верховному Совету, а тот в ответ пригласил ополчение из приднестровских боевиков, антисемитов и русских фашистов. Кто — 1996 год, когда кампания за перевыборы Бориса Ельцина превратилась в МММ. Кто — 1999 год, когда старый вождь за ручку привел к нам молодого преемника из КГБ («Из КГБ, Карл!»). Но все же нас во всех предыдущих кейсах не покидало ощущение обратимости, в смысле обратимости наступающий катастрофы. А теперь — чем ценно все происходящее сегодня — такого ощущения больше нет.
Оптимизм нас не покидал, наверное, до самого «Болотного дела». А вот со взятием Крыма (как мы сразу и предположили, когда это случилось) все настолько поехало под откос, что чувство обратимости окончательно исчезло. Как будто начался сель. Гибель Немцова на мосту год спустя стала как четыре ноты Бетховена «Судьба стучится в дверь» — с тем лишь отличием, что судьба уже и не стучалась, а входила со своей отмычкой и кистенем. Добавить больше нечего. Однако, когда один член СПЧ при свете софитов в студии отправил в нокдаун своего старшего коллегу, тоже члена СПЧ, это опять-таки что-то нам необратимо пробило. Как бы лишнюю пробоину в «Титанике», не предусмотренную айсбергом, что снизило шансы на спасения у тех, у кого они еще оставались.
Пробоина эта настолько убыстряет затопление, что состоявшееся вскоре выступлениеЛеонида Млечина «Пощечина, изменившая страну» вызвало немалое удивление, прежде всего тем, что это не про недавний эфир, а про какой-то древний — из истории Федеративной Республики Германия. Потому что пощечина, которую отвесил либеральный Николай Карлович мутному Максиму Леонардовичу, который, в свою очередь, секунду спустя повалил Николая Карловича на пол, думаю, тоже изменила страну.
Нет, конечно, не самим фактом бурного выяснения, кто плюет на чьи могилы (вы видели в студии могилы? Я — нет!). Подобные выяснения давно вошли у нас в привычку и никого больше не удивляют. Вспомним хотя бы, как старик Жириновским в эфире кидался стаканом. Лебедев в эфире сшибал Полонского со стула. Депутат под камеры душил депутатку на заседании Думы. Только что произошла драка на тв-канале православной терпимости. Но все это были выяснения в среде своих или, скажем так, социально близких. Милые дерутся — только тешатся, без особой ненависти и на потеху телепродюсеров и публики.
Однако в нашем случае искра прошла между настоящими непримиримостями, за которыми подразумеваются сотни тысяч других неравнодушных людей с горячими сердцами.
Между двумя партиями или даже между двумя антропологическими видами. Между «путинским человеком» (по выражению Андрея Архангельского) и человеком «неуверенного либерального модерна». И страшно уже то, что тут же началась цепная реакция, разделение на «правильно он ему дал» и «правильно ему он ответил». Шевченко со Сванидзе могут в дальнейшем помириться, ну, по крайнем мере, вместе работать в одном ведомстве, а эти партии или антропологические виды — нет. Они явственно заявляют о своем существовании, месте под политическом солнцем и необходимости баррикад.
Как я уже понял по посту в фейсбуке, руководитель «подрывного» информационного агентства Модест Колеров топит за Шевченко, а с историком-просветителем-антисталинистом Сванидзе он и говорить никогда не будет, за один стол не сядет, за историка не держит. Доказательная история для читателей «Регнума» явно окончилась на протоколах допросов 1937 года. Что, в свою очередь, на языке шевченок означает «холодно понять, дойти до сути, продираясь сквозь антисталинские мифы». Или (точная цитата): «Вот большой террор — это невозможно простить, но это можно понять. Но нам же не разрешают ничего понимать».
«Я не являюсь сталинистом, но с уважением отношусь к Иосифу Виссарионовичу как к выдающемуся политику, одному из руководителей нашей страны», — каждый раз мутно сообщает Максим Шевченко, что в противоположном лагере вызывает просто какой-то припадок. И, надо сказать, вполне оправданный припадок. Не удивительно, что там горячо приветствуют первую пощечину со стороны Николая Карловича по поводу такой «объективности». Прощать и «понимать» тиранов (по какой исторической надобности они уморили миллионы людей) люди «неуверенного либерального модерна» не собираются. К ужасу и возмущению «шевченок», российская история для них — цепь непрекращающейся и вполне доказанной уголовщины, не шибко прекратившейся и сегодня. И даже то, что Карловичу потом пришлось за эту идею упасть, крики одобрения «Виват, Сванидзе!» это никак не притормаживает. Ибо Карлович поднимется, а мы поднимемся вслед за ним! (По крайней мере, в мечтах.)
Засада, впрочем, в том, что все это явный признак перехода общественного дискурса на новый неизведанный уровень. Надо сразу приходить с кастетом, то ли в шутку, то ли всерьез говорю я себе, мысленно воображая ту или иную просталинскую рожу и как на меня полезут, если я что-то такое скажу. А мне интеллигентно отвечает старик с богатой правозащитной биографией: «С пистолетом, с пистолетом…» И я знаю, рано или поздно это обязательно произойдет. Ибо в стране, в которой власти и полиция неустанно крепят вертикаль, непременно будет и кастет, и пистолет. Потому что словесные аргументы больше не помогают. Потому что ТВ, отчасти и по вине николаевкарловичей, дискутирующих с кургинянами и шевченками (о, простите, если сказал неприятное!), взяло планку «перекричать и унизить». Потому что Министерство Полуправды щелчком останавливает в кинотеатрах показ либеральной сатиры. Потому что Крым теперь наш, а весь остальной мир, наоборот, трагично не наш и нашим никогда уже больше не будет. Потому что Усатый — снова кумир для значительной части населения и, увы, маргинализирующейся молодежи. А злосчастный фильм «Смерть Сталина» стал опасен именно потому, что это воспоминание о будущем.
***
На самом деле, как о яблоне можно судить по вкусу недалеко откатившегося яблока, так и о сталинизме, сталинском (советском) прошлом можно судить лишь по тому, что оттуда откатилось к нам в современность.
А откатилось к нам оттуда засилье спецслужб, суды, выносящие приговоры согласно политической целесообразности, цензура и репрессивное мировоззрение, фанатизм по поводу мнения начальства и всевозможный политический мухлеж. Напротив, «объективисты» любят настаивать и корить: сначала изучите архивы! — намекая, что, может быть, мы чего-то в этом прошлом не понимаем, не разобрались пока, а в нем — золотник: великие свершения, эффективный менеджмент и историческая целесообразность.
С другой стороны: а что их бесконечно изучать, архивы-то? Их прятали, переписывали, фальсифицировали, адаптировали, сжигали грузовиками. Семьдесят лет индустрия лжи и террора занималась только этим, достигая профессиональных высот в создании героической иллюзии. Вам подробностей не хватает? Однако вся парадигма давно перед глазами, ешь — не хочу, и прошлое явственно проглядывает сквозь настоящее. Отбрасывая тень в современность, оно и само становится рельефнее и неопровержимее, как бы ни старались его выдать за другое, да и политическое ничтожество современника прямо родственно придавленному сталинизмом субъекту.
Недавно, впрочем, порадовала еще одна встреча «путинского человека» и человека «неуверенного либерального модерна». Вернее, то, что она не состоялась в отличие от кейса «Сванидзе-Шевченко».
Некое Движение «14%» обратилось через СМИ к списку известных общественных фигур с призывом дать оценку тому, как так получилось, что Путин находится у власти фактически пятый срок подряд при конституционной норме в два срока. Просто завораживающее произошло выступление активистов напротив здания Верховного суда с последовательным юридическим разбором смысла Конституции и ее нарушений. Однако «путинский человек», к сожалению, к ним не вышел, искры не проскочило и диалог между антропологическими видами не состоялся. Как не состоялось и возможное взаимное мордобитие.
Смешнее другое. Что апеллирование шло к Верховному суду в форме челобитной: барин, ты про справедливость забыл! То есть фактически к «Банде-210». Вот пусть, мол, она сделает нам правильное правоприменение. Не сделает! Оттого развязка в стиле «Шевченко-Сванидзе», как ни странно, пока что оказывается логичнее и безусловно честнее.
Фото: kp.ru/youtube.com