Эти «сталинские выкормыши» вечно сопровождали мою жизнь
30 октября, 2019 11:37 дп
Ирина Неделяй
Как вы все помните друзья, не очень-то в «старые» времена наши близкие распространялись о дедушках и бабушках. Во всяком случае в нашей семье помалкивали.
Мать моя, закатывая глаза говорила, глядя на большой, отретушированный портрет своего отца: «Ваш дедушка был святой!»
Потом с портрета отретушированного лысого человека с жестким взглядом , одетого в пиджак, увешанный медалями, она переводила глаза на репродукцию Эль Греко «Апостолы Петр и Павел», где один из апостолов, тот который был лысоват, был копией дедушки, и крестилась.
Обычно в такие моменты лицо моего отца перекашивалось, и он бормотал свое вечное «сталинские выкормыши».
Эти «сталинские выкормыши» вечно сопровождали мою жизнь. Представляла я их довольно смутно, что-то вроде опарышей, копошашихся в животе старого кота, который однажды валялся на дороге недалеко от нашей дачи, пока отец его не убрал куда-то.
Эти «выкормыши» были со мной всегда. Я и сама так стала всех обзывать довольно рано. Ну, не то чтобы всех… Но самых плохих из людей.
Иногда я слышала от разных родственников, что когда был жив дедушка, он имел большие возможности, вроде нанять тройку лошадей для внучки и катать ее по городу, или например были люди, потомки тех врачей под названием «старая профессура», которые лечили дедушку, и к этим потомкам водили лечить и меня.
Однако со стороны отца, светлый образ дедушки вечно подрывался.
То к деду ходили «пить водку энкэвэдэшники», а он их так боялся, что и выставить не мог. То отец в гневе говорил матери иногда:» А колоски тебе не снятся?»
Он говорил это таким тоном, что как бы мать должна была умереть на месте…но не умирала. Я не могла в детстве никак приладить эти «колоски» к какому-нибудь преступлению матери или ее отца, который в моей голове был «святой Сталинский Выкормыш».
Все это было странно очень… Потому что у матери моего отца, глубоковерующей и живущей в деревне, были иконы святых и там не было ТАКИХ Петра и Павла как у моей матери. Там вообще все было другое.
Бабушка молилась женщине в платке, державшей на руках младенца, который нежно касался лица женщины в платке. Бабушка смотрела них с глубоким умилением и слезами. Никаких «сталинских выкормышей» бабушка не упоминала. Она вздыхала иногда и бормотала по-белорусски какие-то молитвы и все они были не воинственные и про святых она не говорила. Да и надо сказать над ее верой все смеялись.
Однажды я увидела фотографию. На фотографии стоял человек, очень невысокого роста и в странной одежде. На нем были высокие блестящие сапоги, странный пиджак со стоячим воротником и офицерская фуражка. Стоял человек рядом с телегой в которую был запряжен конь. Над человеком было название населенного пункта установленного на большом транспаранте, который был приделан к забору, уходящему за края фотографии. Если вглядеться вдаль, то за спиной человека были какие-то поля я растениями. На транспаранте было написано «Савхоз НКВД №1″.
После долгих приставаний к матери, я все таки узнала, что на фотографии изображен её отец, директор СОВХОЗА НКВД.
От матери я ничего не смогла добиться путного насчет странного названия этого населенного пункта. Отец на вопрос мой ответил как обычно:» Это твой дедушка! Сталинский выкормыш!» — сказал отец.
Я удивилась. Я спросила отца: «А где фотографии твоего отца? Где фотографии деда Тихона?» Отец ответил: » Да ведь ОНИ Врагов Народа фотографировали только в фас и профиль и эти фотографии ОНИ оставляли в своих ДЕЛАХ…»
Я отошла пораженная.
Но в тот момент ни «колоски», которые почему-то должны были сниться матери, ни «сталинский выкормыш» дед, стоящий у населенного пункта с таким странным названием, ни странная форма деда, который был обычным директором деревни в моем детском сознании, ничто это не связалось ни в какую логическую цепь.
Когда я спросила однажды отца, кто был на их с матерью свадьбе, он перечислил очень малое количество друзей. В числе этих людей не было ни кого из родственников со стороны матери, хотя я знала уже, что когда они поженились, то все ещё были живы, кроме деда Тихона умершего очень быстро после войны.
И только много позже отец сказал мне, что обе семьи чуть ли не прокляли это брак.
Ну и не удивительно: сын Врагов Народа, неграмотных, не то белорусских, не то литовских крестьян, женится на дочери Красного Директора Совхоза НКВД.
Но самое удивительное не это. Самое удивительное, что потомки белорусских ссыльных не имеют понятия о том, что дед и бабушка были репрессированы, а потомки директора СОВХОЗА НКВД до сих пор говорят мне, что моя мать могла бы «составить лучшую партию», чем жениться на ТАКОМ как мой отец.
Еще позже по времени я узнала, что мой отец перед свадьбой имел разговор с моим дедом, отцом матери, и что отец матери попытался каким-то образом припугнуть отца. Может пообещал ему лагеря за эту его несуразную любовь?
Мать моя имеет адов характер и отец это видел сразу. Кроме того она имеет странности, трудно совместимые с представлениями о счастливой семейной жизни, но он любил ее и закрывал на это глаза.
Однажды я спросила его в отчаянии от невозможности построить хоть какие-то отношения с психопатической личностью матери: «Как ты мог жениться на ней! Как!»
Отец ответил, глядя на меня «отсутствующими» глазами:» Если бы ты видела КАКАЯ красавица она была!»
Я не нашлась, что ответить на это.
…
Ирина Неделяй картина называется «Русская Рулетка»
Ирина Неделяй
Как вы все помните друзья, не очень-то в «старые» времена наши близкие распространялись о дедушках и бабушках. Во всяком случае в нашей семье помалкивали.
Мать моя, закатывая глаза говорила, глядя на большой, отретушированный портрет своего отца: «Ваш дедушка был святой!»
Потом с портрета отретушированного лысого человека с жестким взглядом , одетого в пиджак, увешанный медалями, она переводила глаза на репродукцию Эль Греко «Апостолы Петр и Павел», где один из апостолов, тот который был лысоват, был копией дедушки, и крестилась.
Обычно в такие моменты лицо моего отца перекашивалось, и он бормотал свое вечное «сталинские выкормыши».
Эти «сталинские выкормыши» вечно сопровождали мою жизнь. Представляла я их довольно смутно, что-то вроде опарышей, копошашихся в животе старого кота, который однажды валялся на дороге недалеко от нашей дачи, пока отец его не убрал куда-то.
Эти «выкормыши» были со мной всегда. Я и сама так стала всех обзывать довольно рано. Ну, не то чтобы всех… Но самых плохих из людей.
Иногда я слышала от разных родственников, что когда был жив дедушка, он имел большие возможности, вроде нанять тройку лошадей для внучки и катать ее по городу, или например были люди, потомки тех врачей под названием «старая профессура», которые лечили дедушку, и к этим потомкам водили лечить и меня.
Однако со стороны отца, светлый образ дедушки вечно подрывался.
То к деду ходили «пить водку энкэвэдэшники», а он их так боялся, что и выставить не мог. То отец в гневе говорил матери иногда:» А колоски тебе не снятся?»
Он говорил это таким тоном, что как бы мать должна была умереть на месте…но не умирала. Я не могла в детстве никак приладить эти «колоски» к какому-нибудь преступлению матери или ее отца, который в моей голове был «святой Сталинский Выкормыш».
Все это было странно очень… Потому что у матери моего отца, глубоковерующей и живущей в деревне, были иконы святых и там не было ТАКИХ Петра и Павла как у моей матери. Там вообще все было другое.
Бабушка молилась женщине в платке, державшей на руках младенца, который нежно касался лица женщины в платке. Бабушка смотрела них с глубоким умилением и слезами. Никаких «сталинских выкормышей» бабушка не упоминала. Она вздыхала иногда и бормотала по-белорусски какие-то молитвы и все они были не воинственные и про святых она не говорила. Да и надо сказать над ее верой все смеялись.
Однажды я увидела фотографию. На фотографии стоял человек, очень невысокого роста и в странной одежде. На нем были высокие блестящие сапоги, странный пиджак со стоячим воротником и офицерская фуражка. Стоял человек рядом с телегой в которую был запряжен конь. Над человеком было название населенного пункта установленного на большом транспаранте, который был приделан к забору, уходящему за края фотографии. Если вглядеться вдаль, то за спиной человека были какие-то поля я растениями. На транспаранте было написано «Савхоз НКВД №1″.
После долгих приставаний к матери, я все таки узнала, что на фотографии изображен её отец, директор СОВХОЗА НКВД.
От матери я ничего не смогла добиться путного насчет странного названия этого населенного пункта. Отец на вопрос мой ответил как обычно:» Это твой дедушка! Сталинский выкормыш!» — сказал отец.
Я удивилась. Я спросила отца: «А где фотографии твоего отца? Где фотографии деда Тихона?» Отец ответил: » Да ведь ОНИ Врагов Народа фотографировали только в фас и профиль и эти фотографии ОНИ оставляли в своих ДЕЛАХ…»
Я отошла пораженная.
Но в тот момент ни «колоски», которые почему-то должны были сниться матери, ни «сталинский выкормыш» дед, стоящий у населенного пункта с таким странным названием, ни странная форма деда, который был обычным директором деревни в моем детском сознании, ничто это не связалось ни в какую логическую цепь.
Когда я спросила однажды отца, кто был на их с матерью свадьбе, он перечислил очень малое количество друзей. В числе этих людей не было ни кого из родственников со стороны матери, хотя я знала уже, что когда они поженились, то все ещё были живы, кроме деда Тихона умершего очень быстро после войны.
И только много позже отец сказал мне, что обе семьи чуть ли не прокляли это брак.
Ну и не удивительно: сын Врагов Народа, неграмотных, не то белорусских, не то литовских крестьян, женится на дочери Красного Директора Совхоза НКВД.
Но самое удивительное не это. Самое удивительное, что потомки белорусских ссыльных не имеют понятия о том, что дед и бабушка были репрессированы, а потомки директора СОВХОЗА НКВД до сих пор говорят мне, что моя мать могла бы «составить лучшую партию», чем жениться на ТАКОМ как мой отец.
Еще позже по времени я узнала, что мой отец перед свадьбой имел разговор с моим дедом, отцом матери, и что отец матери попытался каким-то образом припугнуть отца. Может пообещал ему лагеря за эту его несуразную любовь?
Мать моя имеет адов характер и отец это видел сразу. Кроме того она имеет странности, трудно совместимые с представлениями о счастливой семейной жизни, но он любил ее и закрывал на это глаза.
Однажды я спросила его в отчаянии от невозможности построить хоть какие-то отношения с психопатической личностью матери: «Как ты мог жениться на ней! Как!»
Отец ответил, глядя на меня «отсутствующими» глазами:» Если бы ты видела КАКАЯ красавица она была!»
Я не нашлась, что ответить на это.
…