Добрый доктор Айболит. Но добрый ли?
30 октября, 2017 9:09 дп
Яков Миркин
Кажется, что в фармацевтике — экономическое чудо, сверхбыстрый рост. В 2017 г. прирост физических объемов к 2013 г. больше, чем на 60% (январь – июнь, Росстат).
Но в натуральном измерении в 2010 — 2016 годах виден рост по производству 8 позиций лекарств, а снижение, даже временами очень большое — по 10. Что за стоит за этой противоречивой картиной? Какие чудеса фармацевтики, не понятные посторонним? Особенности статистики? Переупаковка (выпускались и учитывались флаконы, ампулы и дозы, а стали «упаковки»)? Или же за противоположной динамикой выгодность одних лекарств и невыгодность других? А, может быть, не так все динамично и «экономически чудесно», как это кажется?
Все рекорды бьет производство лекарств против диабета.
Рост к 2010 г., когда началось чудо в фармацевтике, от 4-х д 20 раз.
Но вот препараты против туберкулеза – по ним 2-х – 4-х кратное падение. Почему? Из России туберкулез уходит, но не такими темпами. В 2016 г. диагнозы «туберкулез» сократились на четверть с 2010 г., но не кратно.
Или вот еще один казус. Вдруг в 2010 – 2016 гг. на десятки процентов упало производство препаратов против психоневрологических заболеваний. Что, во время кризиса, больше душевного здоровья и меньше депрессий и неврозов (Росстат)?
Мы долго и тяжело боремся c «сердечно-сосудистыми», бичом нашего времени? В 2010 г. было выпущено 238 млн. ампул препаратов против них. В 2016 г. – только 141 млн., меньше почти на 100 млн. штук, минус 60%. Ужас? Но в то же время выросло на целых 50 млн. штук производство «упаковок» с лекарствами против сердечно-сосудистых заболеваний. Так их стало больше или меньше? Кажется, что в фармацевтике какие-то чудеса. Всё пляшет в разнобой.
Радикально, на 80 млн. ампул, на 63% в 2010 – 2016 гг. упало производство препаратов для наркоза и местной анестезии. И на 3 млн. выросло «упаковок» (Росстат).
Так лучше или хуже с ними лекарственное обеспечение? И как там с качеством? С ним то что происходит?
Мы действительно сокращаем зависимость от импорта лекарств? В августе 2017 года 60% физического объема лекарств, проданных на рынке, были отечественными. Пока недалеко убежали от 57% в августе 2013 г. По стоимостным объемам продаж лекарств картина обратная. Российские марки – в ярком меньшинстве. В августе 2017 г. – 28% (23% в августе 2013 г.) (DSM Group). Разница с 2013 годом небольшая, сместились только на несколько процентных пунктов. В отдельных группах лекарств ситуация еще жёстче. По препаратам против диабета зависимость от импорта в 2016 г. – 90%.
А что такое «отечественные»? Большинство лекарств в России делается из импортных субстанций, среди них 60% — китайские (DSM Group). Если импорт готовых лекарств в натуре в 2016 г сократился к 2013 г. на 22%, то закупки за рубежом импортных субстанций, наоборот, стали на четверть больше. Хотя бы потому, что западные компании стали переносить производство в Россию.
Эклектичная картина движения. Растём, но так, что кое-где сжимаемся. Замещаем импорт, но крадучись. Производим сами, но на лекарственных субстанциях из 40 с лишним стран мира. Значит, нужно биться за экспорт. Только он может сделать Россию сильной точкой на фармацевтической карте мира. Быть не только берущими из Китая, из Индии, из Швейцарии, из лекарственных закромов ЕС, но еще и дающими.
Легко сказать, но как сделать? Главная проблема – регистрация российских лекарств за рубежом, переход на международные стандарты. Сроки – до десяти лет, а стоимость – часто десятки миллионов долларов. Льготы по компенсации затрат за счёт бюджета, в том числе на НИОКР, на лекарственные испытания, налоговые стимулы, процентные субсидии, доступные кредиты, госзакупки – всё это рассчитано на замещение импорта, а не на подталкивание экспорта фармацевтики вперед и вверх.
А когда все-таки экспорту дают стимулы, то это обставляется такими объемными требованиями, что фармацевтика в них просто не «влезает». В итоге – тишина. Российские лекарства просятся за рубеж (нам есть что продать), проникают туда (этому есть примеры), но очень штучно, криво и косо, чтобы обойти барьеры. Рынки в миллиарды долларов (это не преувеличение) пока ждут нас.
Странные мы всё-таки люди. Когда цены за нефть были выше ста долларов, каждый мог сказать: «Мы всё купим, наше место в мировом разделении труда – сырье». Но сейчас всем понятно, что более гибельной идеи для большой российской экономики просто нет. Стимулировать сложный экспорт, начать вдавливаться в сложнейший глобальный рынок фармацевтики – что может быть яснее и честнее, когда нужно расти всё быстрее во времена мирового технологического бума.
Это колонка о фармацевтике Якова Миркина и Андрея Горохова в Российской газете https://rg.ru/…/iakov-mirkin-rossii-nuzhno-vdavlivatsia-v-g…
Источники: Росстат, исследования DSM Group, 2013 – 2017 годы
Яков Миркин
Кажется, что в фармацевтике — экономическое чудо, сверхбыстрый рост. В 2017 г. прирост физических объемов к 2013 г. больше, чем на 60% (январь – июнь, Росстат).
Но в натуральном измерении в 2010 — 2016 годах виден рост по производству 8 позиций лекарств, а снижение, даже временами очень большое — по 10. Что за стоит за этой противоречивой картиной? Какие чудеса фармацевтики, не понятные посторонним? Особенности статистики? Переупаковка (выпускались и учитывались флаконы, ампулы и дозы, а стали «упаковки»)? Или же за противоположной динамикой выгодность одних лекарств и невыгодность других? А, может быть, не так все динамично и «экономически чудесно», как это кажется?
Все рекорды бьет производство лекарств против диабета.
Рост к 2010 г., когда началось чудо в фармацевтике, от 4-х д 20 раз.
Но вот препараты против туберкулеза – по ним 2-х – 4-х кратное падение. Почему? Из России туберкулез уходит, но не такими темпами. В 2016 г. диагнозы «туберкулез» сократились на четверть с 2010 г., но не кратно.
Или вот еще один казус. Вдруг в 2010 – 2016 гг. на десятки процентов упало производство препаратов против психоневрологических заболеваний. Что, во время кризиса, больше душевного здоровья и меньше депрессий и неврозов (Росстат)?
Мы долго и тяжело боремся c «сердечно-сосудистыми», бичом нашего времени? В 2010 г. было выпущено 238 млн. ампул препаратов против них. В 2016 г. – только 141 млн., меньше почти на 100 млн. штук, минус 60%. Ужас? Но в то же время выросло на целых 50 млн. штук производство «упаковок» с лекарствами против сердечно-сосудистых заболеваний. Так их стало больше или меньше? Кажется, что в фармацевтике какие-то чудеса. Всё пляшет в разнобой.
Радикально, на 80 млн. ампул, на 63% в 2010 – 2016 гг. упало производство препаратов для наркоза и местной анестезии. И на 3 млн. выросло «упаковок» (Росстат).
Так лучше или хуже с ними лекарственное обеспечение? И как там с качеством? С ним то что происходит?
Мы действительно сокращаем зависимость от импорта лекарств? В августе 2017 года 60% физического объема лекарств, проданных на рынке, были отечественными. Пока недалеко убежали от 57% в августе 2013 г. По стоимостным объемам продаж лекарств картина обратная. Российские марки – в ярком меньшинстве. В августе 2017 г. – 28% (23% в августе 2013 г.) (DSM Group). Разница с 2013 годом небольшая, сместились только на несколько процентных пунктов. В отдельных группах лекарств ситуация еще жёстче. По препаратам против диабета зависимость от импорта в 2016 г. – 90%.
А что такое «отечественные»? Большинство лекарств в России делается из импортных субстанций, среди них 60% — китайские (DSM Group). Если импорт готовых лекарств в натуре в 2016 г сократился к 2013 г. на 22%, то закупки за рубежом импортных субстанций, наоборот, стали на четверть больше. Хотя бы потому, что западные компании стали переносить производство в Россию.
Эклектичная картина движения. Растём, но так, что кое-где сжимаемся. Замещаем импорт, но крадучись. Производим сами, но на лекарственных субстанциях из 40 с лишним стран мира. Значит, нужно биться за экспорт. Только он может сделать Россию сильной точкой на фармацевтической карте мира. Быть не только берущими из Китая, из Индии, из Швейцарии, из лекарственных закромов ЕС, но еще и дающими.
Легко сказать, но как сделать? Главная проблема – регистрация российских лекарств за рубежом, переход на международные стандарты. Сроки – до десяти лет, а стоимость – часто десятки миллионов долларов. Льготы по компенсации затрат за счёт бюджета, в том числе на НИОКР, на лекарственные испытания, налоговые стимулы, процентные субсидии, доступные кредиты, госзакупки – всё это рассчитано на замещение импорта, а не на подталкивание экспорта фармацевтики вперед и вверх.
А когда все-таки экспорту дают стимулы, то это обставляется такими объемными требованиями, что фармацевтика в них просто не «влезает». В итоге – тишина. Российские лекарства просятся за рубеж (нам есть что продать), проникают туда (этому есть примеры), но очень штучно, криво и косо, чтобы обойти барьеры. Рынки в миллиарды долларов (это не преувеличение) пока ждут нас.
Странные мы всё-таки люди. Когда цены за нефть были выше ста долларов, каждый мог сказать: «Мы всё купим, наше место в мировом разделении труда – сырье». Но сейчас всем понятно, что более гибельной идеи для большой российской экономики просто нет. Стимулировать сложный экспорт, начать вдавливаться в сложнейший глобальный рынок фармацевтики – что может быть яснее и честнее, когда нужно расти всё быстрее во времена мирового технологического бума.
Это колонка о фармацевтике Якова Миркина и Андрея Горохова в Российской газете https://rg.ru/…/iakov-mirkin-rossii-nuzhno-vdavlivatsia-v-g…
Источники: Росстат, исследования DSM Group, 2013 – 2017 годы