Базовая катастрофичность человечества
2 августа, 2019 6:08 дп
Михаил Аркадьев
Техника, искусство, ремесло являются перманентным человеческим ответом на фундаментальный разрыв, на осознание смерти, на фундаментальную человеческую бездомность («аэкологичность» от эко…, oikos, дом, жилище, хозяйство), начиная с построения первой родовой хижины/дома и кончая всеми известными мировой культуре Duomo, «домскими соборами», всеми «вавилонскими» башнями-небоскребами, понятыми и как социально-космологические образы, и как архитектурные артефакты.
Радикальный парадокс проявляет себя в том, что, пытаясь прямо или косвенно реставрировать утраченное в антропогенезе «райское» средовое праединство, потерянный природный oikos, бытие до осознания смерти, состояние до разрыва, сапиенс строит новую среду — искусственные, рукотворные oikos’ы, которые, защищая его от врагов и непогоды, закрепляют и тем самым расширяют разрыв.
И это значит, что война, разрушающая любой рукотворный дом, растет изнутри самого человеческого существа, ибо нерукотворный «дом бытия», будь то космос до грехопадения или хайдеггеровский Sprache als Haus des Seins, раскалывает внутренняя трещина, растущая из повседневной человеческой речи.
Фундаментальный диссонанс, разрыв, пересечение и взаимодействие «речевого сознания» и Бессознательного делает человека опасным и для самого себя, и для окружающей среды, что, впрочем, одно и то же. Стереотипная недооценка человечеством своей базовой катастрофичности приводит его к бессознательному самоубийственному поведению. Только полный, а не частичный самодиагноз сапиенса может, если повезёт, привести к эффективной «терапии».
Михаил Аркадьев
Техника, искусство, ремесло являются перманентным человеческим ответом на фундаментальный разрыв, на осознание смерти, на фундаментальную человеческую бездомность («аэкологичность» от эко…, oikos, дом, жилище, хозяйство), начиная с построения первой родовой хижины/дома и кончая всеми известными мировой культуре Duomo, «домскими соборами», всеми «вавилонскими» башнями-небоскребами, понятыми и как социально-космологические образы, и как архитектурные артефакты.
Радикальный парадокс проявляет себя в том, что, пытаясь прямо или косвенно реставрировать утраченное в антропогенезе «райское» средовое праединство, потерянный природный oikos, бытие до осознания смерти, состояние до разрыва, сапиенс строит новую среду — искусственные, рукотворные oikos’ы, которые, защищая его от врагов и непогоды, закрепляют и тем самым расширяют разрыв.
И это значит, что война, разрушающая любой рукотворный дом, растет изнутри самого человеческого существа, ибо нерукотворный «дом бытия», будь то космос до грехопадения или хайдеггеровский Sprache als Haus des Seins, раскалывает внутренняя трещина, растущая из повседневной человеческой речи.
Фундаментальный диссонанс, разрыв, пересечение и взаимодействие «речевого сознания» и Бессознательного делает человека опасным и для самого себя, и для окружающей среды, что, впрочем, одно и то же. Стереотипная недооценка человечеством своей базовой катастрофичности приводит его к бессознательному самоубийственному поведению. Только полный, а не частичный самодиагноз сапиенса может, если повезёт, привести к эффективной «терапии».