Альфред Кох: «Мне скучно…»
23 июня, 2020 7:06 дп
Альфред Кох
Альфред Кох:
Однажды Иосиф Бродский (уже будучи признанным литератором и нобелевским лауреатом), выступая перед студентами какого-то престижного американского университета (убей Бог не помню какого) высказался в таком духе, что вот, мол, вы думаете, что вас впереди ждет новая интересная жизнь, а я вам скажу, что большую часть жизни вам будет скучно…
Я только сейчас понимаю насколько это верно. Причем качество скуки с годами меняется. Раньше, когда я был моложе, скучно было просто сидеть и смотреть на горы, на лес, на ползущего по столу муравья. Казалось, что это пустая трата времени.
Я был все время чем-то занят. Мне хотелось знать что происходит в мире. Я читал газеты, разговаривал с людьми, влезал в разные проекты. Как коммерческие, так и общественно-политические. И это мне было интересно, весело. Я считал это важным и нужным. И для себя и для людей.
И эту свою активность я считал полной противоположностью скуке. И даже люди, которые интересовались мною, говорили мне: какой интересной жизнью ты живешь! Вот уж точно ты не умрешь со скуки! Да тебе, наверное, и незнакомо такое состояние!
А сейчас я читаю про то, что прокурор запросил для Кирилла Серебренникова 6 лет и мне скучно. Честно. Я мог бы, конечно, соврать и сказать, что я возмущен, что я в ярости, в гневе, что я готов рвать и метать. Но — нет. Мне скучно. Нет, мне безусловно, жаль Кирилла. Мне противна до тошноты нынешняя российская власть, мне жаль страну, ее несчастный народ. Но…
Мне скучно. Ничего нового не произошло. Все сделали свою работу. Следователи — свою, свидетели и лжесвидетели — свою, прокурор — свою… Кирилл произнес хорошие и правильные слова. И путинская бойня продолжила свою работу. Следующая станция — приговор. Кто-то ждет чуда? Я — нет…
Конвейр, запущенный еще Железным Феликсом работает, инфернальная печь Аушвица горит жарко, составы подходят и подходят. Где-то голых людей подводят к краю рва… И я ничего не могу сделать… Ничего…
Возможно, Алексей Навальный или Илья Яшин считают по-другому. Им не скучно. Они меняют мир, борются, сражаются. Я очень рад за них. Но вот тут перед собой сижу ведь я сам. Один. И четко понимаю, что я ничем не могу помочь. Ничем. Мне горько и скучно.
Нет, вру. Мне уже даже не горько. Просто скучно. Может я просто сошел с ума, как те немецкие пулеметчики, которые долго стреляли по русским солдатам, тупо, волна за волной, днями напролет, шедшим на них в бесплодные атаки?
Люди устают от несправедливости бытия. Нет. Не то написал. «Несправедливость» — плохое слово. Самые страшные преступления человечество совершило в борьбе за справедливость. И я не устал от несправедливости, нет. Несправедливость — это данность. С ней нужно примириться. Смирение — это христианская добродетель.
Я устал от нечестной игры. Я устал от отсутствия мужчин с вражеской стороны. Жульничают, врут, бьют исподтишка, семеро на одного, трусят посмотреть в глаза, лицемерят, фарисействуют…
Мне надоела их победа, которая хуже любого поражения, мне надоел их патриотизм, который есть прибежище негодяев, их двуличность, трусость, и да, снова и снова: отсутствие мужества…
Очень трудно выиграть у труса. Трусом быть выгодно. Особенно если он устанавливает правила игры. Может быть поэтому в мире трусов больше, чем храбрецов?
Вот сейчас я это пишу и мне противно. Противно говорить и писать банальности. И ужасно скучно. Скука навалилась на меня. Все, что меня обязательно бы увлекло в молодости: и расовые протесты в США, и будущие выборы в Германии и ужасные перспективы в России — все это вызывает скуку…
Скучно от собственного бессилия. А еще больше — от того, что заранее знаешь, чем все это кончится… Все суета сует. Все пройдет. И т.д. Короче — Эклизиаст…Тьфу ты, опять банальность написал. Какая скука…
А вот я сегодня смотрел как жирный толстолобик плавал в пруду на мелководье. Он даже и не плавал, а просто стоял и только мерное шевеление жабр выдавало, что он живой. У него тёмная, почти черная спина и разлинованный по диагонали в клеточку серебрянный бок. А сверху, над ним, по поверхности воды туда-сюда сновали водомерки…
В воздухе пахло сеном и навозом, сквозь дождевые облака солнце тут и там освещало куски пейзажа, было тепло и влажно…
Я стоял в оцепенении и смотрел сначала на большую рыбину, потом, когда она, ударив хвостом и подняв облако со дна, уплыла в черную бездну пруда, на круги воды от ее резкого движения, потом на ручей впадающий в пруд. Водяные лилии пучками росли из воды, а между ними сновали головастики…
Я не знаю, сколько я стоял и безмолвно глядел на гладь воды. Мне было совсем не скучно. У меня в душе был покой и сила. Я знал, что в этом мире все честно и логично. Здесь все справедливо и понятно. Здесь нет лжи и лицемерия.
Скоро шестьдесят. Наверное старость уже не за горами. Физически я еще вполне крепкий мужик. А в голове все уже поменялось. То, что раньше меня трогало и интересовало — уже не трогает и не интересует. А то, что в молодости считал скучным и неважным — единственное трогает и волнует…
Наверное эта метаморфоза (Кафка?) происходит со всеми и я опять написал банальность. А банальность это, наверное, синоним скуки? Во всяком случае так я считал в молодости.
С годами перестаешь бояться быть банальным. И уже не стремишься к оригинальности. Короче, ура. Я опять написал какую-то хрень. Простите, уж как получилось.
Альфред Кох
Альфред Кох:
Однажды Иосиф Бродский (уже будучи признанным литератором и нобелевским лауреатом), выступая перед студентами какого-то престижного американского университета (убей Бог не помню какого) высказался в таком духе, что вот, мол, вы думаете, что вас впереди ждет новая интересная жизнь, а я вам скажу, что большую часть жизни вам будет скучно…
Я только сейчас понимаю насколько это верно. Причем качество скуки с годами меняется. Раньше, когда я был моложе, скучно было просто сидеть и смотреть на горы, на лес, на ползущего по столу муравья. Казалось, что это пустая трата времени.
Я был все время чем-то занят. Мне хотелось знать что происходит в мире. Я читал газеты, разговаривал с людьми, влезал в разные проекты. Как коммерческие, так и общественно-политические. И это мне было интересно, весело. Я считал это важным и нужным. И для себя и для людей.
И эту свою активность я считал полной противоположностью скуке. И даже люди, которые интересовались мною, говорили мне: какой интересной жизнью ты живешь! Вот уж точно ты не умрешь со скуки! Да тебе, наверное, и незнакомо такое состояние!
А сейчас я читаю про то, что прокурор запросил для Кирилла Серебренникова 6 лет и мне скучно. Честно. Я мог бы, конечно, соврать и сказать, что я возмущен, что я в ярости, в гневе, что я готов рвать и метать. Но — нет. Мне скучно. Нет, мне безусловно, жаль Кирилла. Мне противна до тошноты нынешняя российская власть, мне жаль страну, ее несчастный народ. Но…
Мне скучно. Ничего нового не произошло. Все сделали свою работу. Следователи — свою, свидетели и лжесвидетели — свою, прокурор — свою… Кирилл произнес хорошие и правильные слова. И путинская бойня продолжила свою работу. Следующая станция — приговор. Кто-то ждет чуда? Я — нет…
Конвейр, запущенный еще Железным Феликсом работает, инфернальная печь Аушвица горит жарко, составы подходят и подходят. Где-то голых людей подводят к краю рва… И я ничего не могу сделать… Ничего…
Возможно, Алексей Навальный или Илья Яшин считают по-другому. Им не скучно. Они меняют мир, борются, сражаются. Я очень рад за них. Но вот тут перед собой сижу ведь я сам. Один. И четко понимаю, что я ничем не могу помочь. Ничем. Мне горько и скучно.
Нет, вру. Мне уже даже не горько. Просто скучно. Может я просто сошел с ума, как те немецкие пулеметчики, которые долго стреляли по русским солдатам, тупо, волна за волной, днями напролет, шедшим на них в бесплодные атаки?
Люди устают от несправедливости бытия. Нет. Не то написал. «Несправедливость» — плохое слово. Самые страшные преступления человечество совершило в борьбе за справедливость. И я не устал от несправедливости, нет. Несправедливость — это данность. С ней нужно примириться. Смирение — это христианская добродетель.
Я устал от нечестной игры. Я устал от отсутствия мужчин с вражеской стороны. Жульничают, врут, бьют исподтишка, семеро на одного, трусят посмотреть в глаза, лицемерят, фарисействуют…
Мне надоела их победа, которая хуже любого поражения, мне надоел их патриотизм, который есть прибежище негодяев, их двуличность, трусость, и да, снова и снова: отсутствие мужества…
Очень трудно выиграть у труса. Трусом быть выгодно. Особенно если он устанавливает правила игры. Может быть поэтому в мире трусов больше, чем храбрецов?
Вот сейчас я это пишу и мне противно. Противно говорить и писать банальности. И ужасно скучно. Скука навалилась на меня. Все, что меня обязательно бы увлекло в молодости: и расовые протесты в США, и будущие выборы в Германии и ужасные перспективы в России — все это вызывает скуку…
Скучно от собственного бессилия. А еще больше — от того, что заранее знаешь, чем все это кончится… Все суета сует. Все пройдет. И т.д. Короче — Эклизиаст…Тьфу ты, опять банальность написал. Какая скука…
А вот я сегодня смотрел как жирный толстолобик плавал в пруду на мелководье. Он даже и не плавал, а просто стоял и только мерное шевеление жабр выдавало, что он живой. У него тёмная, почти черная спина и разлинованный по диагонали в клеточку серебрянный бок. А сверху, над ним, по поверхности воды туда-сюда сновали водомерки…
В воздухе пахло сеном и навозом, сквозь дождевые облака солнце тут и там освещало куски пейзажа, было тепло и влажно…
Я стоял в оцепенении и смотрел сначала на большую рыбину, потом, когда она, ударив хвостом и подняв облако со дна, уплыла в черную бездну пруда, на круги воды от ее резкого движения, потом на ручей впадающий в пруд. Водяные лилии пучками росли из воды, а между ними сновали головастики…
Я не знаю, сколько я стоял и безмолвно глядел на гладь воды. Мне было совсем не скучно. У меня в душе был покой и сила. Я знал, что в этом мире все честно и логично. Здесь все справедливо и понятно. Здесь нет лжи и лицемерия.
Скоро шестьдесят. Наверное старость уже не за горами. Физически я еще вполне крепкий мужик. А в голове все уже поменялось. То, что раньше меня трогало и интересовало — уже не трогает и не интересует. А то, что в молодости считал скучным и неважным — единственное трогает и волнует…
Наверное эта метаморфоза (Кафка?) происходит со всеми и я опять написал банальность. А банальность это, наверное, синоним скуки? Во всяком случае так я считал в молодости.
С годами перестаешь бояться быть банальным. И уже не стремишься к оригинальности. Короче, ура. Я опять написал какую-то хрень. Простите, уж как получилось.