«А все внутренние органы были покрыты белой сыпью. Я такого никогда не видел…»
10 июня, 2022 10:25 дп
Олег Утицин
Олег Утицин:
… Такой у нас с ним был однажды разговор, я приехал к нему ночью в Переделкино, на дачу. Привез несколько текстов для «Новой газеты» Дачка была дощатая, зелёненькая, и Юра вышел из залы, где гостевой шум был. Он принёс в кабинетик водки. Курево было. И пишмашинка. Тогда ещё.
— А скажи, — спросил он, — чего ты псевдонимом подписываешься?
Я смотрел на него и думал: ты, мудак, Юра, что ли? На меня сколько раз покушались, и теперь я себе смертный приговор буду подписывать? Я думал ещё о том, что никакая их «Новая газета» не в состоянии защитить своих журналистов от гибели. И ещё я тогда не хотел умирать. Да и всю жизнь, в общем-то, не хотел. Иногда надо, правда. Тут уж ничего не поделаешь…
— Ты знаешь, — сказал Юра, — информация интересная, но ты или имя своё ставь и фамилию, или я не возьму…
— Не бери…
Мы попили водки немного, обсудили темы обозначенные, я уехал.
Живьём мы впервые познакомились в Ярославле за несколько лет до этой встречи на слёте журналистов в начале перестройки. Потом по телефонам обсуждали темы про люберов и проч.
Сейчас, сравнивая его поведение в журналистике, и своё, я думаю, что его поведение было сродни самоубийству. Моё — к самосохранению.
Официальная версия его гибели и сводилась и сводится до сих пор к тому, что он отравился алкоголем и самоубился.
Выпивал с ним, но никогда не видел его пьяным.
Раз.
Два — в криминальной журналистике с источниками информации надо пить. И уметь пить.
Умение это у Юры было.
Три.
Беда с его здоровьем началась после его депутатского визита в Рязань.
Рязань — это город, где террористы не взорвали дом, потому что террористов поймали. Они оказались сотрудниками госбезопасности. Тех, кто их поймал — потом посадили или существенно понизили в званиях, с переводом на службу в отдалённые регионы России.
Вот дальше я уже за свою информацию отвечаю, а не за ту, что в СМИ.
События развивались так. После Рязани Юра заболел и умер в ЦКБ на Рублёвке. Один из врачей ЦКБ рассказал мне, что присутствовал при вскрытии. Он рассказал, что ни о каком алкогольном отравлении и речи быть не может: «У него выпали все волосы и полопалась кожа. А все внутренние органы были покрыты белой сыпью. Я такого никогда не видел…»
Это десять лет назад было. Материалы вскрытия следствие не посчитало нужным показать кому-нибудь. Матери НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НЕ ДАВАЛИ ЗАКЛЮЧЕНИЯ О СМЕРТИ…
Получив информацию от доктора, я договорился о встрече с Дмитрием Муратовым, главным редактором «Новой газеты». Дмитрий принял меня в своем кабинете, был очень расстроен, и в ответ на моё предложение начать в СМИ массовую атаку-давление на следствие, попросил меня не прибегать к этому.
Он рассказал, что они с сотрудниками взяли еще с прижизненного Юры волосы, кусочки кожи лопнувшей и жидкости, которая выделялась. И вот теперь они повезли всё это в заграничную страну, и пусть, пока она и её эксперты, не дадут окончательного решения, мы будем молчать потихоньку…
Я согласился не печатать, но поехал за разъяснениями к одному из ведущих экспертов по отравлениям на территории нашей страны. Этого профессора снимали на камеру. И он подробно рассказывал, какие симптомы бывают у мёртвого при отравлении таллием, и сколько таллия надо добавлять в кофе жертвы , и с какой периодичностью.
— Его не отравили, — пришёл он к выводу.
Тогда я рассказал про сыпь на внутренних органах.
Эксперт попросил выключить камеру и удалил из кабинета съёмочную группу.
Мне он сказал, что это уже очень похоже на отравление тяжёлыми металлами. Потом позвонил нижестоящим по должности экспертам из правоохранительных ведомств и те сказали, что их к экспертизе не допустили да и самому моему интервьюеру не следует беспокоиться, потому что дело закрыто и тело зарыто. И сказал мне, что надобно ему почитать заключение официальной экспертизы и свидетельство о смерти.
То самое, которое даже родне не показывали…
Потом убили Анну Политковскую…
Потом 10 лет прошло со дня гибели Юрия Щекочихина…
Идут годы…
Юра был очень хорошим репортёром.
Теперь таких не делают…
Олег Утицин
Олег Утицин:
… Такой у нас с ним был однажды разговор, я приехал к нему ночью в Переделкино, на дачу. Привез несколько текстов для «Новой газеты» Дачка была дощатая, зелёненькая, и Юра вышел из залы, где гостевой шум был. Он принёс в кабинетик водки. Курево было. И пишмашинка. Тогда ещё.
— А скажи, — спросил он, — чего ты псевдонимом подписываешься?
Я смотрел на него и думал: ты, мудак, Юра, что ли? На меня сколько раз покушались, и теперь я себе смертный приговор буду подписывать? Я думал ещё о том, что никакая их «Новая газета» не в состоянии защитить своих журналистов от гибели. И ещё я тогда не хотел умирать. Да и всю жизнь, в общем-то, не хотел. Иногда надо, правда. Тут уж ничего не поделаешь…
— Ты знаешь, — сказал Юра, — информация интересная, но ты или имя своё ставь и фамилию, или я не возьму…
— Не бери…
Мы попили водки немного, обсудили темы обозначенные, я уехал.
Живьём мы впервые познакомились в Ярославле за несколько лет до этой встречи на слёте журналистов в начале перестройки. Потом по телефонам обсуждали темы про люберов и проч.
Сейчас, сравнивая его поведение в журналистике, и своё, я думаю, что его поведение было сродни самоубийству. Моё — к самосохранению.
Официальная версия его гибели и сводилась и сводится до сих пор к тому, что он отравился алкоголем и самоубился.
Выпивал с ним, но никогда не видел его пьяным.
Раз.
Два — в криминальной журналистике с источниками информации надо пить. И уметь пить.
Умение это у Юры было.
Три.
Беда с его здоровьем началась после его депутатского визита в Рязань.
Рязань — это город, где террористы не взорвали дом, потому что террористов поймали. Они оказались сотрудниками госбезопасности. Тех, кто их поймал — потом посадили или существенно понизили в званиях, с переводом на службу в отдалённые регионы России.
Вот дальше я уже за свою информацию отвечаю, а не за ту, что в СМИ.
События развивались так. После Рязани Юра заболел и умер в ЦКБ на Рублёвке. Один из врачей ЦКБ рассказал мне, что присутствовал при вскрытии. Он рассказал, что ни о каком алкогольном отравлении и речи быть не может: «У него выпали все волосы и полопалась кожа. А все внутренние органы были покрыты белой сыпью. Я такого никогда не видел…»
Это десять лет назад было. Материалы вскрытия следствие не посчитало нужным показать кому-нибудь. Матери НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НЕ ДАВАЛИ ЗАКЛЮЧЕНИЯ О СМЕРТИ…
Получив информацию от доктора, я договорился о встрече с Дмитрием Муратовым, главным редактором «Новой газеты». Дмитрий принял меня в своем кабинете, был очень расстроен, и в ответ на моё предложение начать в СМИ массовую атаку-давление на следствие, попросил меня не прибегать к этому.
Он рассказал, что они с сотрудниками взяли еще с прижизненного Юры волосы, кусочки кожи лопнувшей и жидкости, которая выделялась. И вот теперь они повезли всё это в заграничную страну, и пусть, пока она и её эксперты, не дадут окончательного решения, мы будем молчать потихоньку…
Я согласился не печатать, но поехал за разъяснениями к одному из ведущих экспертов по отравлениям на территории нашей страны. Этого профессора снимали на камеру. И он подробно рассказывал, какие симптомы бывают у мёртвого при отравлении таллием, и сколько таллия надо добавлять в кофе жертвы , и с какой периодичностью.
— Его не отравили, — пришёл он к выводу.
Тогда я рассказал про сыпь на внутренних органах.
Эксперт попросил выключить камеру и удалил из кабинета съёмочную группу.
Мне он сказал, что это уже очень похоже на отравление тяжёлыми металлами. Потом позвонил нижестоящим по должности экспертам из правоохранительных ведомств и те сказали, что их к экспертизе не допустили да и самому моему интервьюеру не следует беспокоиться, потому что дело закрыто и тело зарыто. И сказал мне, что надобно ему почитать заключение официальной экспертизы и свидетельство о смерти.
То самое, которое даже родне не показывали…
Потом убили Анну Политковскую…
Потом 10 лет прошло со дня гибели Юрия Щекочихина…
Идут годы…
Юра был очень хорошим репортёром.
Теперь таких не делают…