В ЗОНЕ ОТМОРОЗКОВ
24 мая, 2017 12:07 пп
Наталья Троянцева
Наталья Троянцева:
Сталкиваясь с «немотивированной» агрессией, впрямую или опосредованно, вначале поддаёшься естественным эмоциям. А затем – всякий раз задаёшься вопросом: каков мотив? Какая совокупность факторов спровоцировала «наезд»? И – выходишь на нужный уровень взвешенного обобщения.
Обыски в квартире у режиссёра Кирилла Серебренникова и в «Гоголь-центре», произведённые по, уже ставшим классическим, канону ГУЛАГ-light, то есть – внезапно, без объяснений, втихаря и силами ФСБ, суть очередная демонстрация государственного напористого бессилия. Мы наблюдаем беззаконие субъекта, ощущающего собственное ментальное бесправие и заменяющее его насилием: государство как исчерпавший себя институт абсолютной, себе довлеющей, власти везде отмирает по-разному, в России – вот так, в жестокой и злобной агонии. И тот, кто оказывается в эту деструкцию вовлечён в качестве жертвы, играет по тем же самым правилам – и проигрывает.
Ни при каких обстоятельствах, даже если бы режиссёр Серебренников и оказался в чём-то действительно виновен, я не соглашусь с этой вот демонстративной формой бессудного наезда. Государство в лице ФСБ совершает преступление и должно понести за это наказание. Другое дело, что оно, собственно, наказывает себя само, но это уже из области метафизики.
Режиссёр Кирилл Серебренников как субъект современного искусства не вызывает у меня ни малейшего интереса. Я видела фрагменты из его фильмов, единожды созерцала проект «Территория», удручающую «плоскость» которого не спас даже тогда ещё любимый мной Курентзис, и слышала его (Серебренникова) интервью. На мой взгляд, искусства там как раз нет. Искусство – то, что потрясает, возвышая. То, что потрясает, уничижаясь и втягивая меня в уничижение – искусством не является. И меня совсем не удивляют пошлые многочисленные медиа-доносы, обвиняющий режиссёра во всех смертных грехах сразу. Режиссёр и зритель стоят на одной доске и буквальное противостояние просто неизбежно.
Я помню потрясение, испытанное при просмотре фильма «Рассекая волны» Ларса фон Триера. И в Дании хватает ортодоксов, способных выдвигать обвинения в порнографии или в оскорблении чувство верующих. Ничего подобного Ларс фон Триер не пережил, хотя в его шедевре мы видим абсолютное обнажение героев в процессе интимного акта, испытываем ужас, наблюдая жестокое изнасилование героини и, собственно, вся фабула сюжета – это процесс разоблачения религиозных клише малюсенького мирка островной деревушки. Но катарсис, который испытывает зритель в конце фильма, когда герой выздоравливает, а героиня, буквально совершив жертвоприношение во имя любимого, гибнет – возвышает необыкновенно. Миллионы зрителей во всём мире подтвердили это впечатление.
Надо сказать, что эмоциональный ажиотаж, поднятый автором, страшно смущал его самого. Ларс фон Триер, спустя время, насмешливо отзывался о своей работе, считая её чересчур «лобовой», прямолинейной и безусловной. Я это понимаю – поддайся он слабости «почивания на лаврах», он бы, как творец, проиграл всё.
Вчера все те, кто ринулся заступаться за Кирилла Серебренникова, почему-то педалировали факт его международной известности. Как хихикали Ильф и Петров, «заграница нам поможет…» Известность известности рознь и этот аргумент мне видится смешным и беспомощным.
А вот факт судебного беспредела, с точки зрения вечного искусства, – прекрасный повод для экзистенциальных умозаключений.
Наталья Троянцева
Наталья Троянцева:
Сталкиваясь с «немотивированной» агрессией, впрямую или опосредованно, вначале поддаёшься естественным эмоциям. А затем – всякий раз задаёшься вопросом: каков мотив? Какая совокупность факторов спровоцировала «наезд»? И – выходишь на нужный уровень взвешенного обобщения.
Обыски в квартире у режиссёра Кирилла Серебренникова и в «Гоголь-центре», произведённые по, уже ставшим классическим, канону ГУЛАГ-light, то есть – внезапно, без объяснений, втихаря и силами ФСБ, суть очередная демонстрация государственного напористого бессилия. Мы наблюдаем беззаконие субъекта, ощущающего собственное ментальное бесправие и заменяющее его насилием: государство как исчерпавший себя институт абсолютной, себе довлеющей, власти везде отмирает по-разному, в России – вот так, в жестокой и злобной агонии. И тот, кто оказывается в эту деструкцию вовлечён в качестве жертвы, играет по тем же самым правилам – и проигрывает.
Ни при каких обстоятельствах, даже если бы режиссёр Серебренников и оказался в чём-то действительно виновен, я не соглашусь с этой вот демонстративной формой бессудного наезда. Государство в лице ФСБ совершает преступление и должно понести за это наказание. Другое дело, что оно, собственно, наказывает себя само, но это уже из области метафизики.
Режиссёр Кирилл Серебренников как субъект современного искусства не вызывает у меня ни малейшего интереса. Я видела фрагменты из его фильмов, единожды созерцала проект «Территория», удручающую «плоскость» которого не спас даже тогда ещё любимый мной Курентзис, и слышала его (Серебренникова) интервью. На мой взгляд, искусства там как раз нет. Искусство – то, что потрясает, возвышая. То, что потрясает, уничижаясь и втягивая меня в уничижение – искусством не является. И меня совсем не удивляют пошлые многочисленные медиа-доносы, обвиняющий режиссёра во всех смертных грехах сразу. Режиссёр и зритель стоят на одной доске и буквальное противостояние просто неизбежно.
Я помню потрясение, испытанное при просмотре фильма «Рассекая волны» Ларса фон Триера. И в Дании хватает ортодоксов, способных выдвигать обвинения в порнографии или в оскорблении чувство верующих. Ничего подобного Ларс фон Триер не пережил, хотя в его шедевре мы видим абсолютное обнажение героев в процессе интимного акта, испытываем ужас, наблюдая жестокое изнасилование героини и, собственно, вся фабула сюжета – это процесс разоблачения религиозных клише малюсенького мирка островной деревушки. Но катарсис, который испытывает зритель в конце фильма, когда герой выздоравливает, а героиня, буквально совершив жертвоприношение во имя любимого, гибнет – возвышает необыкновенно. Миллионы зрителей во всём мире подтвердили это впечатление.
Надо сказать, что эмоциональный ажиотаж, поднятый автором, страшно смущал его самого. Ларс фон Триер, спустя время, насмешливо отзывался о своей работе, считая её чересчур «лобовой», прямолинейной и безусловной. Я это понимаю – поддайся он слабости «почивания на лаврах», он бы, как творец, проиграл всё.
Вчера все те, кто ринулся заступаться за Кирилла Серебренникова, почему-то педалировали факт его международной известности. Как хихикали Ильф и Петров, «заграница нам поможет…» Известность известности рознь и этот аргумент мне видится смешным и беспомощным.
А вот факт судебного беспредела, с точки зрения вечного искусства, – прекрасный повод для экзистенциальных умозаключений.