«Звучит тревожная музыка…»
14 июня, 2017 5:20 пп
Инна Сергеевна
Посмотрела на ОРТ сейчас анонс прямой линии с Путиным и от восторга попкорн рассыпала…Значит, разваленный сарай, на фоне которого мать с ребенком плачет и кричит:»Владимир Владимирович, доколе? Когда будем по-человечески жить, и дома ветхие снесут, дороги починят и вообще?» Тут, значит, звучит тревожная музыка…
Я вообразила себе прямую линию Трампа: сидит вальяжный мультимиллиардер, ему звонит леди и рыдает в трубку:»Дональд Фредевич, нам третьего дня автобусной остановкой в тайфун корову придавило и сарай снесло, вы бы это, того, выслали нам коров то и дали субсидий на новый сарай.» — Настасья Фёдоровна Кински, 43 года, центральный округ, швея- мотористка.
Потом в трубке раздаётся голос сиплого мужчины преклонных лет:»Дональд Фредевич, у нас в Нью-Йорке дороги — не ахти, каженный день теслы свои ломаем, пока добираемся в офис, вы там уж как-то уладьте.» — Джон Иванович Голдштейн, пятьдесят восемь лет, айтишник.
Внезапно в разговор врывается дама преклонных лет и вздыхает:»Дональд Фредевич, я — учитель с пятидесятилетним стажем, топлю дом дровами, пенсии хватает только на коммуналку, пожелайте нам хорошего настроения, чтоб мы держались.» — Элизабет Сергеевна Херли, восемьдесят три года, учитель младших классов.
Сюр? Сюр. Ведь такое возможно только в великой стране воевавших дедов.
Инна Сергеевна
Посмотрела на ОРТ сейчас анонс прямой линии с Путиным и от восторга попкорн рассыпала…Значит, разваленный сарай, на фоне которого мать с ребенком плачет и кричит:»Владимир Владимирович, доколе? Когда будем по-человечески жить, и дома ветхие снесут, дороги починят и вообще?» Тут, значит, звучит тревожная музыка…
Я вообразила себе прямую линию Трампа: сидит вальяжный мультимиллиардер, ему звонит леди и рыдает в трубку:»Дональд Фредевич, нам третьего дня автобусной остановкой в тайфун корову придавило и сарай снесло, вы бы это, того, выслали нам коров то и дали субсидий на новый сарай.» — Настасья Фёдоровна Кински, 43 года, центральный округ, швея- мотористка.
Потом в трубке раздаётся голос сиплого мужчины преклонных лет:»Дональд Фредевич, у нас в Нью-Йорке дороги — не ахти, каженный день теслы свои ломаем, пока добираемся в офис, вы там уж как-то уладьте.» — Джон Иванович Голдштейн, пятьдесят восемь лет, айтишник.
Внезапно в разговор врывается дама преклонных лет и вздыхает:»Дональд Фредевич, я — учитель с пятидесятилетним стажем, топлю дом дровами, пенсии хватает только на коммуналку, пожелайте нам хорошего настроения, чтоб мы держались.» — Элизабет Сергеевна Херли, восемьдесят три года, учитель младших классов.
Сюр? Сюр. Ведь такое возможно только в великой стране воевавших дедов.