Живая книга о Ельцине Глава 11. Выборы-1996. Часть 5
13 августа, 2023 9:42 дп
Альфред Кох
Кох Альфред:
С 1 мая Ельцин начал беспрецедентную по масштабу программу предвыборных поездок и митингов. 9 мая он поставил рекорд, проведя за один день два митинга в разных городах: в Москве и Волгограде. Всего в течении только мая он посетил с визитами Ярославль, Волгоград, Ахтубинск, Астрахань, Красноярск, Омск, Архангельск, Воркуту, Уфу и Пермь. И везде помимо протокольных мероприятий были митинги, на которых Ельцин произносил впечатляющие речи.
Ни о каком алкоголе не было и речи. Он был абсолютно организован, активен, энергичен. Он как бы вернулся в свою стихию и азарт борьбы полностью захватил его. Ему хватало адреналина и без выпивки. Все члены его штаба с нескрываемым восхищением смотрели на него. Оптимизм вернулся в его команду. Всем им казалось, что этот новый-старый Ельцин — это действительно то, что нужно сейчас России.
Когда сейчас говорят, что выборы были нечестными, то забывают, что активность Ельцина в последний (самый главный) месяц избирательной кампании была просто зашкаливающей. Ничем подобным Зюганов и близко не мог похвастаться.
Начала сказываться и работа ельцинского штаба с прессой (зачастую, далеко небескорыстной). По данным мониторингового агентства “Integrum”, в мае — первой половине июня число упоминаний Ельцина в СМИ колебалось от 1800 до 2000 в неделю, против зюгановских 400 — 700, то есть было четыре раза выше.
Но это было не так прямолинейно. Например, в самой рейтинговой политической передаче российского телевидения “Герой дня” (НТВ) Зюганов появился в ходе предвыборной кампании пять раз, а Ельцин — всего один. Но это был тот случай, когда лучше бы Зюганов там не появлялся. Ведущий Евгений Киселев своими вопросами постоянно выставлял его в невыгодном свете.
Например, однажды он задал ему вопрос: “А каков будет курс доллара по отношению к рублю в случае вашей победы?” Это вопрос не имел хорошего ответа. Любой ответ был плохим. Если бы, например, Зюганов честно ответил, что он предполагает вовсе отменить свободную конвертацию рубля (как это было в СССР), то это сразу бы отпугнуло от него большую часть его избирателей. Если бы он сказал, что рубль упадет — он бы выстрелил себе в ногу. А если бы сказал, что вырастет — то выставил бы себя несерьезным болтуном.
Применялись и средства потоньше. Например — освещение. В той же передаче “Герой дня” Зюганова однажды осветили так, что он стал зеленым как Фантомас. Все это конечно были заранее продуманные хитрости, которые работали против Зюганова. Но формально Зюганову не к чему было придраться: телевидение его показывало достаточно много, его никак не ограничивали и он мог говорить все, что ему взбредет в голову. Как, впрочем, и Лебедь, который, мгновенно превратившись в телезвезду, методично отбирал голоса у коммунистов.
Апофеозом предвыборной кампании Ельцина был его визит 11 июня в Ростов-на-Дону. Его приезд туда “случайно совпал” с грандиозным концертом, который устроил Лисовский на стадионе “Ростсельмаша” в рамкам программы “Голосуй или проиграешь!” Там были все популярные в то время звезды эстрады. Вел концерт Леонид Ярмольник, а ди-джеем был Сергей Минаев.
Кульминацией стал выход на сцену Ельцина в тот момент, когда начать свое выступление должен был певец Евгений Осин. Ельцин взял слово и весело и бодро почти прокричал: “Здорово, молодые ростовчане! Решается будущее России! Или это черная дыра, или это все-таки будущее, которое мы готовим для своих детей и внуков, а вы готовите для себя! Потому, что среди вас, среди молодежи есть и сегодняшний, завтрашний, вернее, президент! Я верю в вас, донская молодежь! Верю в вашу вольность! Верю в вашу мудрость! Верю в ваш характер! Я верю в том, что вы придете голосовать 16 июня и проголосуете так, как надо! Я верю вам и удачи вам вместе со мной! Я верю в победу! Причем в победу только в первом туре! Ура!”
Потом он повернулся к стоящему позади него Осину и сказал: “Ну сыграй там чего-нибудь!” И Осин запел популярный в то время шлягер “Ялта — где растет золотой виноград…” И Ельцин начал танцевать. Это было фантастическое зрелище. Огромный Ельцин, без пиджака, отчаянно махая руками, танцевал какой-то дикий танец, который пресса потом назвала “медвежьим твистом”.
Было очевидно, что до этого последний раз он танцевал в студенчестве потому, что это были те па, из начала пятидесятых. Танцевал он плохо, с пластикой гиппопотама, но в этом было столько энергии и обаяния, что огромная толпа просто выла от восторга. Телевидение ежедневно десятки раз, вплоть до последнего дня перед первым туром, показывало эти кадры “медвежьего твиста” и они неизменно вызывали улыбку даже у тех, кто не был ельцинским сторонником. Это был полный триумф.
16 июня состоялся первый тур президентских выборов. Ельцин набрал 35,32% голосов. Зюганов — 32,03%. Феноменальным был успех Лебедя, который набрал вдвое больше Явлинского (14,52% против 7,34%). Замыкал список Жириновский с 5,7% голосов. Остальные участники (Федоров, Горбачев, Шаккум, Власов и Брынцалов) набрали каждый меньше 1%.
На следующий день Ельцин, исполняя свою договоренность с Лебедем, отправил в отставку министра обороны Павла Грачева. А еще через день назначил самого Александра Лебедя Секретарем Совета безопасности России. Лебедь немедленно выступил в поддержку Ельцина и призвал своих сторонников голосовать за него во втором туре, который должен был состоятся 3 июля.
Отставка Грачева была настолько хладнокровным и циничным предательством человека, которому Ельцин был многим обязан, причем в вопросах отнюдь не политической карьеры, а в экзистенциальных вопросах жизни и смерти, что даже видавшие виды обитатели властных коридоров разводили руками. Это было вероломство поистине библейского масштаба.
Доподлинно неизвестно, сделал ли это Ельцин по совету своего избирательного штаба, это была его собственная импровизация или это было и то и другое вместе, но идея, насколько можно было судить, состояла в том, чтобы весь негатив от войны в Чечне повесить на Грачева, то есть повторить январский трюк с отставкой Чубайса, на которого повесили все ошибки и тяготы экономических реформ.
И до сих пор можно встретить “экспертов”, которые на полном серьезе обсуждают вину Грачева в развязывании чеченской войны и в том, как из рук вон плохо она велась. Вспоминают ему и передачу Дудаеву складов с оружием в 1992 году и кровавый штурм Грозного и садизм омоновцев (которые ему. впрочем, не подчинялись) и многое другое.
Но, так или иначе, Грачев был прошедшим две войны, не единожды раненным боевым генералом, Героем Советского Союза, которому лично Ельцин дважды был обязан своей жизнью: один раз в 1991 году, когда Грачев отказался штурмовать Белый дом, в котором сидел Ельцин, а второй раз, когда взял его по приказу того же Ельцина.
И Грачев был тем самым человеком, который до последнего сопротивлялся развязыванию чеченской войны. Его, наверное, можно обвинить во многих ошибках и грехах. Но этого греха на нем нет. И наш долг прямо об этом написать.
Все знали, что отставка Грачева была одним из условий, на которых Лебедь согласился сотрудничать с Ельциным в ходе избирательной кампании. У Грачева с Лебедем были непростые личные отношения, которые переросли в фазу прямого конфликта в то время, когда Лебедь командовал 14-й армией в Приднестровье. И вот Грачев стал той жертвой, которую Ельцин принес на алтарь своей победы во втором туре.
Характерно, что на место Грачева Ельцин назначил откровенно невыдающегося служаку, типичного советского генерала Родионова. Того самого, который устроил разгон саперными лопатками в 1989 году митинга в Тбилиси, в результате чего 18 демонстрантов было убито. Это был явный реверанс в сторону консервативного крыла российского генералитета.
По всей видимости, Ельцин до последнего надеялся, что он одержит победу в первом туре. И хотя социология не давала никаких надежд на это, тем не менее, он все время твердил, что ему нужна победа сразу, без второго тура. К 16 июня Ельцин был выжат как губка. Он весь, без остатка, выложился в ходе этой избирательной кампании. Наверняка, и отставка Грачева далась ему непросто в эмоциональном плане. Силы начали оставлять его.
Но к счастью для него, набранная им динамика продолжала толкать его рейтинг в верх. Безусловно, сказалась и поддержка Лебедя. Поэтому штаб предусмотрел для Ельцина неделю отдыха. Однако после этого, уже 22 июня гонка должны быть продолжена. В этот день (день начала Великой Отечественной Войны) была запланирована его поездка в Брест и переговоры с Лукашенко. Потом перелет в Калининград. До второго тура предполагались еще поездки к Немцову в Нижний Новгород (с посещением ядерного центра “Арзамас-16”) и Самару. А по возвращении — два митинга в Москве.
В окружении Ельцина ни у кого уже не было сомнений в том, что он выиграет эти выборы у Зюганова. Страна замерла в ожидании. Второй тур должен был пройти 3 июля.
Сложившаяся ситуацию никак не могла устроить Коржакова. Он понимал, что после победы Ельцина, его влияние будет сведено к нулю. Оно уже итак было минимальным и не было никаких шансов, что некогда всесильный начальник охраны сможет вернуть утраченные позиции. Ему нужно было играть на обострение и наиболее очевидным образом дискредитировать своих соперников (Чубайса и Ко) в глазах Ельцина.
Коржаков отдавал себе отчет в том, что команда Чубайса проделала огромную работу, которую кроме нее сделать было некому. Но теперь настала пора снова возвращать власть себе. Мавр (Чубайс) сделал свое дело, мавр может уходить.
Наиболее очевидным способом дискредитации своих соперников Коржаков резонно считал обвинение в коррупции. Он прекрасно знал, что кампания фактически финансируется из бюджета. Деньги на выплаты гонораров артистам Лисовский получал в кабинете зам. министр финансов Германа Кузнецова, который размещался в Белом Доме. А контроль за расходованием этих средств, как мы уже писали ранее, осуществлял сам Коржаков.
На протяжении всей избирательной кампании Лисовский в сопровождении ближайшего помощника Чубайса Аркадия Евстафьева, приходил в кабинет Кузнецова и получал необходимые суммы наличными в соответствии с согласованной (в том числе и с Коржаковым) сметой. Это был заранее определенный порядок, который всех устраивал.
Вот и 19 июня Лисовский и Евстафьев как обычно пришли в кабинет к Кузнецову за очередной порцией денег. Получив 538 тысяч долларов наличными и сложив их в коробку из-под для бумаги (пресловутую “коробку из под Xerox’а”) они направились к выходу. В этот момент они были арестованы Службой безопасности президента по прямому указанию самого Коржакова.
В этот же день Главная военная прокуратура (с какой стати она?) возбудила уголовное дело по факту “незаконных валютных операций”. Коржаков явно намеревался раздуть скандал с расхищением предвыборного фонда Ельцина и выставить себя его верным помощником, который бдительно стоит на страже интересов своего патрона.
Выглядело это, конечно, абсолютной импровизацией. Причем беспомощной и совершенно непродуманной. Во-первых, потому, что финансирование шло по смете, согласованной с самим Коржаковым. И это было легко доказать.
А во-вторых, сама огласка происхождения средств, которая была неизбежна, получи этот сюжет дальнейшее продолжение, однозначно указывала бы на то, что все окружение Ельцина (включая и самого Коржакова) были прекрасно осведомлены о том, что кампания Ельцина финансируется, в конечном итоге, из бюджета (за счет 6-го и 7-го траншей ОВВЗ).
Невозможно даже себе представить масштаб скандала, который в результате такой огласки случился бы. И вот тут уж точно не обошлось бы без уголовных дел и даже, вполне вероятно, импичмента. Погасить такой скандал в Государственной Думе вряд ли было в то время кому-нибудь под силу.
Первыми забеспокоились в штабе Чубайса. Неожиданная пропажа Лисовского и Евстафьева не прошла незамеченной. Но уже поздним вечером Чубайсу позвонил Барсуков, и сообщил, что они арестованы. Чубайс в непечатных выражениях потребовал их немедленного освобождения. В противном случае он им гарантировал скандал и большие проблемы.
Немедленно Березовский и Гусинский решили действовать на опережение. Уже в полночь, вслед за последним выпуском новостей на НТВ, в эфир вышел Евгений Киселев и заявил о том, что в России “предпринята попытка государственного переворота”.
Чубайсу удалось связаться с Лебедем. Тот быстро все понял и сделал публичное заявление о том, что «не допустит никакого переворота». У Лебедя были свои счеты с компанией Коржакова и Ко: они саботировали его назначение секретарем СБ РФ и ему до сих пор не было выделено даже кабинета. Он понимал, что с этими людьми у него совместной работы не получится.
Нет нужды описывать все перипетии этого конфликта. Он довольно детально описан в большом количестве интервью и в литературе, посвященной этому периоду 90-х. Достаточно вспомнить, например, книги Зыгаря и Жигулева, которые довольно подробно разбирают этот эпизод, основываясь на воспоминаниях его участников.
Проблема, однако, состоит в том, что все участники этих событий ангажированы своим участием на той или иной стороне этого конфликта, и из того, что они говорят, можно делать ровно противоположные выводы.
К тому же наша книга посвящена Ельцину, и действия его окружения интересуют нас лишь постольку, поскольку помогают описать самого главного героя. В воспоминаниях же участников конфликта (вошедшего в историю как «Коробка из-ксерокса»), независимо от стороны, которую они в нем занимали, Ельцин описывается лишь как объект манипуляций, а не как главное действующее лицо, каковым, в конечном итоге, он был.
Скажем только, что ночью к компании Чубайса, Малашенко, Березовского и Гусинского (которая в тот момент уже переместилась в Дом приемов ЛогоВАЗа на Новокузнецкой улице) присоединились Немцов, Кох, Киселев и некоторые другие близкие к штабу люди. Под утро отпустили сначала Евстафьева, а потом и Лисовского. В штабе появился Юмашев, который тут же связался с дочерью Ельцина Татьяной.
Наступило утро 20 июня. Началась гонка «кто первый добежит до Ельцина». Президента отказывались будить, говорили, что он плохо себя чувствует (что, видимо, так и было). Поэтому неудивительно, что первой «добежала» дочь. Ельцин ее выслушал, но никаких решений принимать не стал. Потом он провел заседание Совета Безопасности с участием Лебедя, Черномырдина, Куликова и Барсукова, отдельно поговорил с Черномырдиным и и лишь потом принял Чубайса.
Ельцин, вопреки ожиданиям, не стал принимать решение сгоряча. Но здраво рассудив, он понял, что если он займет сторону Коржакова, то скандал, который неизбежно начнется, может похоронить все его шансы на победу во втором туре. К тому же в ходе расследования, которое уже инициировал Коржаков, неизбежно встанет вопрос о 6 -ом и 7-ом траншах ОВВЗ и, следовательно, финансировании его избирательной кампании из бюджета. А это уже пахло не только проигрышем выборов, но и тюрьмой. В том числе и для него самого.
Фактически, у Ельцина не было никаких причин для поддержки Коржакова. Все, что давала такая поддержка, создавало больше проблем, чем приносило выгод. В личной верности Коржакова, которую тот хотел продемонстрировать, Ельцин и так не сомневался. А ради Коржакова уничтожать команду Чубайса, которая привела его к казалось уже невозможной победе, он не собирался.
Поэтому Ельцин поступил в свойственном ему стиле: отправил Коржакова, Барсукова и Сосковца в отставку, и заявил журналистам: «Все время меня упрекают за Барсукова, Коржакова и Сосковца. Никогда такого не было, чтобы я работал по подсказке Коржакова. Силовые структуры надо было заменить потому, что они стали слишком много на себя брать и слишком мало отдавать.»
Тут же Чубайс собрал в гостинице «Славянская» пресс-конференцию, на которой произнес свою знаменитую речь про Коржакова с Барсуковым и «их духовного отца — Сосковца». И на которой заявил, что с отставкой Сосковца «забит последний гвоздь в гроб коммунизма».
Отставку Коржакова можно поставить в тот же ряд, что и отставки Бурбулиса, Гайдара, Грачева и многих других людей, которым Ельцин был многим обязан, но с которыми без колебаний расстался.
Коржаков долго не мог поверить в то, что с ним покончено навсегда. Он еще продолжал некоторое время ездить в Президентский клуб, играть там в теннис, париться в бане. Он даже приезжал к Ельцину (в его отсутствие) домой и общался с его охраной.
Но однажды Ельцин узнал об этом и в жесткой форме потребовал, чтобы у Коржакова отобрали все пропуска и больше никуда не пускали. Так закончилась карьера одного из самых приближенных к Ельцину людей.
Многие, даже самые близкие к Ельцину люди до последнего не верили в то, что разрыв с Коржаковым — окончательный и бесповоротный. Все слишком хорошо знали насколько были они близки.
Коржаков даже в самые тяжелые для Ельцина минуты, после его изгнания с должности первого секретаря МГК КПСС и из Политбюро, оставался рядом с ним, вышел на пенсию и возил его на своем «Москвиче».
Это Коржаков защищал его своим телом в Белом Доме, во время августовских событий 1991 года. Это Коржаков был рядом в в ним октябре 1993 года и был в первых рядах тех, кто вошел в осажденный Белый Дом.
Ельцин был кровным братом Коржакова. Это по предложению самого Ельцина они, согласно какому-то старинному ритуалу, резали руки и обменивались кровью в знак нерушимого кровного братства.
И вот Ельцин изгнал своего друга отовсюду и полностью прекратил с ним общение. Наверное, можно это было сделать не так бесповоротно. Наверное можно было найти более щадящий способ укоротить зарвавшегося охранника, сохранив ему возможность реабилитировать себя и остаться в команде. Но таков был Ельцин. И мы не раз уже видели как он поступает с пусть даже самыми верными и близкими людьми, если их пребывание рядом с ним каким-то образом создает угрозу его власти.
Ельцин чувствовал себя все хуже и хуже. Но 22 июня, он, превозмогая себя, полетел в Брест. Исполнялось 55 лет начала Великой Отечественной войны и Лукашенко организовал там большое мероприятие по этому поводу. К тому же это было важным смысловым моментом предвыборной кампании: Ельцин чтит память павших героев. Участие в такого рода ритуалах хорошо работает на старшее поколение — основной электорат коммунистов.
В этот же день он посетил Калининградскую область. Традиционно ходил в народ, раздавал обещания, говорил, что страна находится на пороге экономического чуда. Приехав на военно-морскую баз в Балтийске, хвалил Лебедя и соглашался с его лозунгом «порядок и свобода». А потом, уже на обратном пути, в самолете, с ним случился третий инфаркт за год. И он оказался прикованным к постели в реанимации. Предвыборная кампания для Ельцина закончилась.
Ситуация была крайне тяжелой. Ельцин реально находился между жизнью и смертью. Третий инфаркт за год — это само по себе приговор, фактически гарантия, что даже если все обойдется и человек выживет, он неизбежно останется до конца своих дней глубоким инвалидом, которому будет строго-настрого запрещено работать, тем более — президентом огромной страны.
Но ситуация усугублялась еще и тем, что по некоторым данным (в частности — по подсчетам Коржакова) это был уже пятый инфаркт Ельцина. Это если считать первым инфарктом сердечный приступ после октябрьского пленума 1987 года, когда к Ельцину приезжал Чазов, и вторым — когда Ельцин не смог выйти из самолета в Ирландии в 1994 году.
То, что случилось дальше, мы знаем только из рассказов участников этих событий. Но мы уже не раз писали, что к их рассказам нужно относится с осторожностью, поскольку они (вполне предсказуемо) пытаются представить ситуацию не такой драматичной.
Ведь если дело обстоит так, что Ельцин стал фактически недееспособным, то вся ответственность за дальнейшие решения, сделанные от его имени, лежит на тех, кто их фактически принимал.
А это были именно они, участники тех событий, о которых мы пишем. Это они скармливали публике образ бодрого и работоспособного президента, отдающего себе отчет в том, что происходит вокруг него, в то время как он, опутанный шлангами и проводами пребывал в полузабытье и едва ли до конца понимал, что с ним произошло и где он находится.
Разумеется, вся дальнейшая предвыборная программа Ельцина пошла к черту и все поездки и публичные его появления были отменены. Но по Москве уже поползли слухи (в том числе и о смерти Ельцина) и коммунисты начали требовать показать им президента, живого или мертвого.
Несколько человек (вероятно это были Чубайс, Илюшин, Малашенко, Юмашев, Татьяна Ельцина и иногда упоминают еще Березовского) приняли решение во что бы то ни стало довести ситуацию по второго тура и до его окончания и подведения итогов скрывать информацию о состоянии здоровья Ельцина, даже если он к тому моменту будет уже мертв.
Для этого тогда (считается, что впервые) были использованы так называемые «телевизионные консервы» — старые записи с каких-то мероприятий, по которым невозможно определить когда они были сделаны. До второго тура оставалось чуть больше недели и телевизионные каналы Березовского и Гусинского вполне профессионально с этим справились. А государственную ВГТРК даже и уговаривать не пришлось.
Телевизионным начальникам и журналистам объяснили, что Борис Николаевич себя плохо чувствует, результат уже более-менее понятен и незачем уставшего и не очень молодого человека гонять по студиям из-за такой ерунды как прямой эфир или приезжать к нему в Кремль и мешать ему сосредоточится. Тем более, что у него и без этого много работы: ведь обязанностей президента с него никто не снимал.
Телевизионщики с пониманием отнеслись к такому объяснению и всю неделю добросовестно кормили зрителей хорошо приготовленным «консервами».
До того, как приступить к описанию последних дней перед вторым туром, мы хотели бы рассказать о т.н. «административном ресурсе» и его роли в этой избирательной кампании, поскольку прессе сейчас есть много спекуляций относительно его применения Ельциным и его командой.
В отличие от других исследователей, мы не станем уверенно утверждать, что в ходе избирательной кампании со стороны Ельцина и его окружения было оказано какое-то давление на глав регионов или его точно не было. Хотя бы, во-первых, потому, что у нас для этого нет никаких доказательств.
Во-вторых, тогдашние главы субъектов федерации были люди совсем из другого теста, что нынешние. Их прямо выбирал народ, и они, будучи членами Совета Федерации, имели депутатский иммунитет. Фактически они никак не зависели от Москвы, а вот создать проблемы федеральному центру через голосование в Совете Федерации (например, по бюджету) они могли и даже очень часто это делали.
Наверное, с ними можно было мягко разговаривать, пытаться убедить их в чем-то, заинтересовать будущим плодотворным сотрудничеством. И Ельцин это делал. Сразу после первого тура он встречался, например, с президентом Татарстана Минтимиром Шаймиевым, с президентом Башкортостана Муртазой Рахимовым, с президентом Северной Осетии Асхарбеком Галазовым и некоторыми другими руководителями субъектов федерации.
Но прямо заставить их включить административный ресурс, чтобы повлиять на результаты выборов (а в этих регионах он у них был) Ельцин не мог. Тем более этого не могли сделать члены его команды. Забегая вперед, можно сказать, что разговор с Шаймиевым, видимо, прошел удачно и проиграв в Татарстане первом туре, Ельцин выиграл во втором. А вот в Северной Осетии он проиграл Зюганову и в первом и во втором турах.
Пока Ельцин отсутствовал в информационном пространстве, его заполнили события совершенно другого рода. 28 июня, рано утром, на автовокзале в Нальчике произошел взрыв, в результате которого погибло 6 человек, а 24 человека — ранено. Бомба была заложена в рейсовый автобус Минводы — Нальчик — Владикавказ.
Затем, 1 июля, в городе Прохладном (Кабардино-Балкария), на железнодорожном вокзале пассажиры обнаружили взрывное устройство с часовым механизмом. Мощность устройства была эквивалентна 4 кг тротила. Его удалось обезвредить буквально за несколько минут до взрыва.
Следователи ФСБ вышли на след террористов. По утверждениям российских спецслужб, все указывало на чеченского полевого командира Руслана Хойхороева. Это со всей очевидностью показывало, что война в Чечне, несмотря на всю риторику Москвы, совсем даже не прекращалась.
Но вернемся к нашему герою. Так или иначе, но долго в такой напряженной обстановке кормить зрителя «консервами» было невозможно. Поэтому в санатории в Барвихе, где лежал Ельцин, сделали выгородку и там воссоздали обстановку кремлевского кабинета Ельцина. 30 июня, несмотря на протесты врачей, едва живого Ельцина посадили в кресло, и он дал небольшое интервью по заранее написанному тексту. А 1 июля он там же под камеры зачитал по бумажке короткое обращение к россиянам перед вторым туром. Разумеется, к Ельцину пустили камеры только трех каналов, предварительно все тщательно обговорив с журналистами, операторами и их руководством.
Телевизионщики, разумеется, сразу вспомнили, что подобным образом у себя в больничной палате 24 февраля 1985 года «участвовал в голосовании» на выборах Верховного Совета РСФСР Константин Черненко, предпоследний Генсек КПСС, который умер через несколько дней после такого голосования.
В тот момент в СССР был популярной шутка, что Черненко голосовал «не приходя в сознание». Так же, «не приходя в сознание» голосовал и Ельцин третьего июля 1996 года. Просто его помощники поставили в санатории в Барвихи урну, изобразили избирательный участок, а тщательно загримированный Ельцин подошел к трибуне и опустил бюллетень.
Можно только догадываться, сколько сил и мужества потребовалось от Ельцина, чтобы сделать это. Ведь он действительно был между жизнью и смертью. Совершенно точно, что для победы в этой избирательной кампании, он отдал всего себя без остатка. До сих пор, правда, нет ответа на главный вопрос: стоила ли победа на этих выборах той цены, которую он за нее заплатил…
Ведь главная проблема инфаркта (а тем более 3 — 5 инфарктов) состоит даже не в том, что сердечная мышца получает критически мало кислорода, а в том, что не получая кислород долгое время мышца сама деградирует и становится очень слабой. И даже потом, после операции на сосудах, когда она опять начинает получать больше кислорода, она все равно уже никогда не станет снова сильной и работоспособной как прежде. А значит и организм, получая меньше кислорода, слабеет и дряхлеет. И в первую очередь — слабеет и дряхлеет мозг, который острее всех других органов реагирует на дефицит кислорода.
Всем этим сверхусилием предвыборной гонки Ельцин принес себя в жертву. Ведь ему в 1996 году было всего шестьдесят пять лет, а выглядел он уже как глубокий старик. Этой гонкой он загнал себя и, без сомнения, отнял у себя по меньшей мере десять лет жизни.
Но всему приходит конец. Закончились и президентские выборы. Голосование 3 июля принесло Ельцину вожделенную победу. Он набрал 53,82% голосов против 40,31% у Зюганова. Явка была достаточно высокой: почти 70% избирателей пришли к избирательным урнам.
Не было зафиксировано никаких вбросов, каруселей, подделок итоговых протоколов УИКов. Все наблюдатели от всех партий и движений спокойно присутствовали при вскрытии избирательных урн и подсчете голосов. Председатели избирательных комиссий не уединялись, чтобы составить протокол и все члены УИКов подписывали их на глазах у наблюдателей и журналистов.
Последующие рассказы о том, что выборы были поддельные и в реальности победил Зюганов, основываются лишь на той пропаганде, которая началась спустя едва ли не десять лет. И целью ее было оправдание собственных нарушений.
Зюганов довольно скоро признал свое поражение на этих выборах и таким образом в вопросе легитимности выборов была поставлена точка. Начался второй ельцинский срок.
Альфред Кох
Кох Альфред:
С 1 мая Ельцин начал беспрецедентную по масштабу программу предвыборных поездок и митингов. 9 мая он поставил рекорд, проведя за один день два митинга в разных городах: в Москве и Волгограде. Всего в течении только мая он посетил с визитами Ярославль, Волгоград, Ахтубинск, Астрахань, Красноярск, Омск, Архангельск, Воркуту, Уфу и Пермь. И везде помимо протокольных мероприятий были митинги, на которых Ельцин произносил впечатляющие речи.
Ни о каком алкоголе не было и речи. Он был абсолютно организован, активен, энергичен. Он как бы вернулся в свою стихию и азарт борьбы полностью захватил его. Ему хватало адреналина и без выпивки. Все члены его штаба с нескрываемым восхищением смотрели на него. Оптимизм вернулся в его команду. Всем им казалось, что этот новый-старый Ельцин — это действительно то, что нужно сейчас России.
Когда сейчас говорят, что выборы были нечестными, то забывают, что активность Ельцина в последний (самый главный) месяц избирательной кампании была просто зашкаливающей. Ничем подобным Зюганов и близко не мог похвастаться.
Начала сказываться и работа ельцинского штаба с прессой (зачастую, далеко небескорыстной). По данным мониторингового агентства “Integrum”, в мае — первой половине июня число упоминаний Ельцина в СМИ колебалось от 1800 до 2000 в неделю, против зюгановских 400 — 700, то есть было четыре раза выше.
Но это было не так прямолинейно. Например, в самой рейтинговой политической передаче российского телевидения “Герой дня” (НТВ) Зюганов появился в ходе предвыборной кампании пять раз, а Ельцин — всего один. Но это был тот случай, когда лучше бы Зюганов там не появлялся. Ведущий Евгений Киселев своими вопросами постоянно выставлял его в невыгодном свете.
Например, однажды он задал ему вопрос: “А каков будет курс доллара по отношению к рублю в случае вашей победы?” Это вопрос не имел хорошего ответа. Любой ответ был плохим. Если бы, например, Зюганов честно ответил, что он предполагает вовсе отменить свободную конвертацию рубля (как это было в СССР), то это сразу бы отпугнуло от него большую часть его избирателей. Если бы он сказал, что рубль упадет — он бы выстрелил себе в ногу. А если бы сказал, что вырастет — то выставил бы себя несерьезным болтуном.
Применялись и средства потоньше. Например — освещение. В той же передаче “Герой дня” Зюганова однажды осветили так, что он стал зеленым как Фантомас. Все это конечно были заранее продуманные хитрости, которые работали против Зюганова. Но формально Зюганову не к чему было придраться: телевидение его показывало достаточно много, его никак не ограничивали и он мог говорить все, что ему взбредет в голову. Как, впрочем, и Лебедь, который, мгновенно превратившись в телезвезду, методично отбирал голоса у коммунистов.
Апофеозом предвыборной кампании Ельцина был его визит 11 июня в Ростов-на-Дону. Его приезд туда “случайно совпал” с грандиозным концертом, который устроил Лисовский на стадионе “Ростсельмаша” в рамкам программы “Голосуй или проиграешь!” Там были все популярные в то время звезды эстрады. Вел концерт Леонид Ярмольник, а ди-джеем был Сергей Минаев.
Кульминацией стал выход на сцену Ельцина в тот момент, когда начать свое выступление должен был певец Евгений Осин. Ельцин взял слово и весело и бодро почти прокричал: “Здорово, молодые ростовчане! Решается будущее России! Или это черная дыра, или это все-таки будущее, которое мы готовим для своих детей и внуков, а вы готовите для себя! Потому, что среди вас, среди молодежи есть и сегодняшний, завтрашний, вернее, президент! Я верю в вас, донская молодежь! Верю в вашу вольность! Верю в вашу мудрость! Верю в ваш характер! Я верю в том, что вы придете голосовать 16 июня и проголосуете так, как надо! Я верю вам и удачи вам вместе со мной! Я верю в победу! Причем в победу только в первом туре! Ура!”
Потом он повернулся к стоящему позади него Осину и сказал: “Ну сыграй там чего-нибудь!” И Осин запел популярный в то время шлягер “Ялта — где растет золотой виноград…” И Ельцин начал танцевать. Это было фантастическое зрелище. Огромный Ельцин, без пиджака, отчаянно махая руками, танцевал какой-то дикий танец, который пресса потом назвала “медвежьим твистом”.
Было очевидно, что до этого последний раз он танцевал в студенчестве потому, что это были те па, из начала пятидесятых. Танцевал он плохо, с пластикой гиппопотама, но в этом было столько энергии и обаяния, что огромная толпа просто выла от восторга. Телевидение ежедневно десятки раз, вплоть до последнего дня перед первым туром, показывало эти кадры “медвежьего твиста” и они неизменно вызывали улыбку даже у тех, кто не был ельцинским сторонником. Это был полный триумф.
16 июня состоялся первый тур президентских выборов. Ельцин набрал 35,32% голосов. Зюганов — 32,03%. Феноменальным был успех Лебедя, который набрал вдвое больше Явлинского (14,52% против 7,34%). Замыкал список Жириновский с 5,7% голосов. Остальные участники (Федоров, Горбачев, Шаккум, Власов и Брынцалов) набрали каждый меньше 1%.
На следующий день Ельцин, исполняя свою договоренность с Лебедем, отправил в отставку министра обороны Павла Грачева. А еще через день назначил самого Александра Лебедя Секретарем Совета безопасности России. Лебедь немедленно выступил в поддержку Ельцина и призвал своих сторонников голосовать за него во втором туре, который должен был состоятся 3 июля.
Отставка Грачева была настолько хладнокровным и циничным предательством человека, которому Ельцин был многим обязан, причем в вопросах отнюдь не политической карьеры, а в экзистенциальных вопросах жизни и смерти, что даже видавшие виды обитатели властных коридоров разводили руками. Это было вероломство поистине библейского масштаба.
Доподлинно неизвестно, сделал ли это Ельцин по совету своего избирательного штаба, это была его собственная импровизация или это было и то и другое вместе, но идея, насколько можно было судить, состояла в том, чтобы весь негатив от войны в Чечне повесить на Грачева, то есть повторить январский трюк с отставкой Чубайса, на которого повесили все ошибки и тяготы экономических реформ.
И до сих пор можно встретить “экспертов”, которые на полном серьезе обсуждают вину Грачева в развязывании чеченской войны и в том, как из рук вон плохо она велась. Вспоминают ему и передачу Дудаеву складов с оружием в 1992 году и кровавый штурм Грозного и садизм омоновцев (которые ему. впрочем, не подчинялись) и многое другое.
Но, так или иначе, Грачев был прошедшим две войны, не единожды раненным боевым генералом, Героем Советского Союза, которому лично Ельцин дважды был обязан своей жизнью: один раз в 1991 году, когда Грачев отказался штурмовать Белый дом, в котором сидел Ельцин, а второй раз, когда взял его по приказу того же Ельцина.
И Грачев был тем самым человеком, который до последнего сопротивлялся развязыванию чеченской войны. Его, наверное, можно обвинить во многих ошибках и грехах. Но этого греха на нем нет. И наш долг прямо об этом написать.
Все знали, что отставка Грачева была одним из условий, на которых Лебедь согласился сотрудничать с Ельциным в ходе избирательной кампании. У Грачева с Лебедем были непростые личные отношения, которые переросли в фазу прямого конфликта в то время, когда Лебедь командовал 14-й армией в Приднестровье. И вот Грачев стал той жертвой, которую Ельцин принес на алтарь своей победы во втором туре.
Характерно, что на место Грачева Ельцин назначил откровенно невыдающегося служаку, типичного советского генерала Родионова. Того самого, который устроил разгон саперными лопатками в 1989 году митинга в Тбилиси, в результате чего 18 демонстрантов было убито. Это был явный реверанс в сторону консервативного крыла российского генералитета.
По всей видимости, Ельцин до последнего надеялся, что он одержит победу в первом туре. И хотя социология не давала никаких надежд на это, тем не менее, он все время твердил, что ему нужна победа сразу, без второго тура. К 16 июня Ельцин был выжат как губка. Он весь, без остатка, выложился в ходе этой избирательной кампании. Наверняка, и отставка Грачева далась ему непросто в эмоциональном плане. Силы начали оставлять его.
Но к счастью для него, набранная им динамика продолжала толкать его рейтинг в верх. Безусловно, сказалась и поддержка Лебедя. Поэтому штаб предусмотрел для Ельцина неделю отдыха. Однако после этого, уже 22 июня гонка должны быть продолжена. В этот день (день начала Великой Отечественной Войны) была запланирована его поездка в Брест и переговоры с Лукашенко. Потом перелет в Калининград. До второго тура предполагались еще поездки к Немцову в Нижний Новгород (с посещением ядерного центра “Арзамас-16”) и Самару. А по возвращении — два митинга в Москве.
В окружении Ельцина ни у кого уже не было сомнений в том, что он выиграет эти выборы у Зюганова. Страна замерла в ожидании. Второй тур должен был пройти 3 июля.
Сложившаяся ситуацию никак не могла устроить Коржакова. Он понимал, что после победы Ельцина, его влияние будет сведено к нулю. Оно уже итак было минимальным и не было никаких шансов, что некогда всесильный начальник охраны сможет вернуть утраченные позиции. Ему нужно было играть на обострение и наиболее очевидным образом дискредитировать своих соперников (Чубайса и Ко) в глазах Ельцина.
Коржаков отдавал себе отчет в том, что команда Чубайса проделала огромную работу, которую кроме нее сделать было некому. Но теперь настала пора снова возвращать власть себе. Мавр (Чубайс) сделал свое дело, мавр может уходить.
Наиболее очевидным способом дискредитации своих соперников Коржаков резонно считал обвинение в коррупции. Он прекрасно знал, что кампания фактически финансируется из бюджета. Деньги на выплаты гонораров артистам Лисовский получал в кабинете зам. министр финансов Германа Кузнецова, который размещался в Белом Доме. А контроль за расходованием этих средств, как мы уже писали ранее, осуществлял сам Коржаков.
На протяжении всей избирательной кампании Лисовский в сопровождении ближайшего помощника Чубайса Аркадия Евстафьева, приходил в кабинет Кузнецова и получал необходимые суммы наличными в соответствии с согласованной (в том числе и с Коржаковым) сметой. Это был заранее определенный порядок, который всех устраивал.
Вот и 19 июня Лисовский и Евстафьев как обычно пришли в кабинет к Кузнецову за очередной порцией денег. Получив 538 тысяч долларов наличными и сложив их в коробку из-под для бумаги (пресловутую “коробку из под Xerox’а”) они направились к выходу. В этот момент они были арестованы Службой безопасности президента по прямому указанию самого Коржакова.
В этот же день Главная военная прокуратура (с какой стати она?) возбудила уголовное дело по факту “незаконных валютных операций”. Коржаков явно намеревался раздуть скандал с расхищением предвыборного фонда Ельцина и выставить себя его верным помощником, который бдительно стоит на страже интересов своего патрона.
Выглядело это, конечно, абсолютной импровизацией. Причем беспомощной и совершенно непродуманной. Во-первых, потому, что финансирование шло по смете, согласованной с самим Коржаковым. И это было легко доказать.
А во-вторых, сама огласка происхождения средств, которая была неизбежна, получи этот сюжет дальнейшее продолжение, однозначно указывала бы на то, что все окружение Ельцина (включая и самого Коржакова) были прекрасно осведомлены о том, что кампания Ельцина финансируется, в конечном итоге, из бюджета (за счет 6-го и 7-го траншей ОВВЗ).
Невозможно даже себе представить масштаб скандала, который в результате такой огласки случился бы. И вот тут уж точно не обошлось бы без уголовных дел и даже, вполне вероятно, импичмента. Погасить такой скандал в Государственной Думе вряд ли было в то время кому-нибудь под силу.
Первыми забеспокоились в штабе Чубайса. Неожиданная пропажа Лисовского и Евстафьева не прошла незамеченной. Но уже поздним вечером Чубайсу позвонил Барсуков, и сообщил, что они арестованы. Чубайс в непечатных выражениях потребовал их немедленного освобождения. В противном случае он им гарантировал скандал и большие проблемы.
Немедленно Березовский и Гусинский решили действовать на опережение. Уже в полночь, вслед за последним выпуском новостей на НТВ, в эфир вышел Евгений Киселев и заявил о том, что в России “предпринята попытка государственного переворота”.
Чубайсу удалось связаться с Лебедем. Тот быстро все понял и сделал публичное заявление о том, что «не допустит никакого переворота». У Лебедя были свои счеты с компанией Коржакова и Ко: они саботировали его назначение секретарем СБ РФ и ему до сих пор не было выделено даже кабинета. Он понимал, что с этими людьми у него совместной работы не получится.
Нет нужды описывать все перипетии этого конфликта. Он довольно детально описан в большом количестве интервью и в литературе, посвященной этому периоду 90-х. Достаточно вспомнить, например, книги Зыгаря и Жигулева, которые довольно подробно разбирают этот эпизод, основываясь на воспоминаниях его участников.
Проблема, однако, состоит в том, что все участники этих событий ангажированы своим участием на той или иной стороне этого конфликта, и из того, что они говорят, можно делать ровно противоположные выводы.
К тому же наша книга посвящена Ельцину, и действия его окружения интересуют нас лишь постольку, поскольку помогают описать самого главного героя. В воспоминаниях же участников конфликта (вошедшего в историю как «Коробка из-ксерокса»), независимо от стороны, которую они в нем занимали, Ельцин описывается лишь как объект манипуляций, а не как главное действующее лицо, каковым, в конечном итоге, он был.
Скажем только, что ночью к компании Чубайса, Малашенко, Березовского и Гусинского (которая в тот момент уже переместилась в Дом приемов ЛогоВАЗа на Новокузнецкой улице) присоединились Немцов, Кох, Киселев и некоторые другие близкие к штабу люди. Под утро отпустили сначала Евстафьева, а потом и Лисовского. В штабе появился Юмашев, который тут же связался с дочерью Ельцина Татьяной.
Наступило утро 20 июня. Началась гонка «кто первый добежит до Ельцина». Президента отказывались будить, говорили, что он плохо себя чувствует (что, видимо, так и было). Поэтому неудивительно, что первой «добежала» дочь. Ельцин ее выслушал, но никаких решений принимать не стал. Потом он провел заседание Совета Безопасности с участием Лебедя, Черномырдина, Куликова и Барсукова, отдельно поговорил с Черномырдиным и и лишь потом принял Чубайса.
Ельцин, вопреки ожиданиям, не стал принимать решение сгоряча. Но здраво рассудив, он понял, что если он займет сторону Коржакова, то скандал, который неизбежно начнется, может похоронить все его шансы на победу во втором туре. К тому же в ходе расследования, которое уже инициировал Коржаков, неизбежно встанет вопрос о 6 -ом и 7-ом траншах ОВВЗ и, следовательно, финансировании его избирательной кампании из бюджета. А это уже пахло не только проигрышем выборов, но и тюрьмой. В том числе и для него самого.
Фактически, у Ельцина не было никаких причин для поддержки Коржакова. Все, что давала такая поддержка, создавало больше проблем, чем приносило выгод. В личной верности Коржакова, которую тот хотел продемонстрировать, Ельцин и так не сомневался. А ради Коржакова уничтожать команду Чубайса, которая привела его к казалось уже невозможной победе, он не собирался.
Поэтому Ельцин поступил в свойственном ему стиле: отправил Коржакова, Барсукова и Сосковца в отставку, и заявил журналистам: «Все время меня упрекают за Барсукова, Коржакова и Сосковца. Никогда такого не было, чтобы я работал по подсказке Коржакова. Силовые структуры надо было заменить потому, что они стали слишком много на себя брать и слишком мало отдавать.»
Тут же Чубайс собрал в гостинице «Славянская» пресс-конференцию, на которой произнес свою знаменитую речь про Коржакова с Барсуковым и «их духовного отца — Сосковца». И на которой заявил, что с отставкой Сосковца «забит последний гвоздь в гроб коммунизма».
Отставку Коржакова можно поставить в тот же ряд, что и отставки Бурбулиса, Гайдара, Грачева и многих других людей, которым Ельцин был многим обязан, но с которыми без колебаний расстался.
Коржаков долго не мог поверить в то, что с ним покончено навсегда. Он еще продолжал некоторое время ездить в Президентский клуб, играть там в теннис, париться в бане. Он даже приезжал к Ельцину (в его отсутствие) домой и общался с его охраной.
Но однажды Ельцин узнал об этом и в жесткой форме потребовал, чтобы у Коржакова отобрали все пропуска и больше никуда не пускали. Так закончилась карьера одного из самых приближенных к Ельцину людей.
Многие, даже самые близкие к Ельцину люди до последнего не верили в то, что разрыв с Коржаковым — окончательный и бесповоротный. Все слишком хорошо знали насколько были они близки.
Коржаков даже в самые тяжелые для Ельцина минуты, после его изгнания с должности первого секретаря МГК КПСС и из Политбюро, оставался рядом с ним, вышел на пенсию и возил его на своем «Москвиче».
Это Коржаков защищал его своим телом в Белом Доме, во время августовских событий 1991 года. Это Коржаков был рядом в в ним октябре 1993 года и был в первых рядах тех, кто вошел в осажденный Белый Дом.
Ельцин был кровным братом Коржакова. Это по предложению самого Ельцина они, согласно какому-то старинному ритуалу, резали руки и обменивались кровью в знак нерушимого кровного братства.
И вот Ельцин изгнал своего друга отовсюду и полностью прекратил с ним общение. Наверное, можно это было сделать не так бесповоротно. Наверное можно было найти более щадящий способ укоротить зарвавшегося охранника, сохранив ему возможность реабилитировать себя и остаться в команде. Но таков был Ельцин. И мы не раз уже видели как он поступает с пусть даже самыми верными и близкими людьми, если их пребывание рядом с ним каким-то образом создает угрозу его власти.
Ельцин чувствовал себя все хуже и хуже. Но 22 июня, он, превозмогая себя, полетел в Брест. Исполнялось 55 лет начала Великой Отечественной войны и Лукашенко организовал там большое мероприятие по этому поводу. К тому же это было важным смысловым моментом предвыборной кампании: Ельцин чтит память павших героев. Участие в такого рода ритуалах хорошо работает на старшее поколение — основной электорат коммунистов.
В этот же день он посетил Калининградскую область. Традиционно ходил в народ, раздавал обещания, говорил, что страна находится на пороге экономического чуда. Приехав на военно-морскую баз в Балтийске, хвалил Лебедя и соглашался с его лозунгом «порядок и свобода». А потом, уже на обратном пути, в самолете, с ним случился третий инфаркт за год. И он оказался прикованным к постели в реанимации. Предвыборная кампания для Ельцина закончилась.
Ситуация была крайне тяжелой. Ельцин реально находился между жизнью и смертью. Третий инфаркт за год — это само по себе приговор, фактически гарантия, что даже если все обойдется и человек выживет, он неизбежно останется до конца своих дней глубоким инвалидом, которому будет строго-настрого запрещено работать, тем более — президентом огромной страны.
Но ситуация усугублялась еще и тем, что по некоторым данным (в частности — по подсчетам Коржакова) это был уже пятый инфаркт Ельцина. Это если считать первым инфарктом сердечный приступ после октябрьского пленума 1987 года, когда к Ельцину приезжал Чазов, и вторым — когда Ельцин не смог выйти из самолета в Ирландии в 1994 году.
То, что случилось дальше, мы знаем только из рассказов участников этих событий. Но мы уже не раз писали, что к их рассказам нужно относится с осторожностью, поскольку они (вполне предсказуемо) пытаются представить ситуацию не такой драматичной.
Ведь если дело обстоит так, что Ельцин стал фактически недееспособным, то вся ответственность за дальнейшие решения, сделанные от его имени, лежит на тех, кто их фактически принимал.
А это были именно они, участники тех событий, о которых мы пишем. Это они скармливали публике образ бодрого и работоспособного президента, отдающего себе отчет в том, что происходит вокруг него, в то время как он, опутанный шлангами и проводами пребывал в полузабытье и едва ли до конца понимал, что с ним произошло и где он находится.
Разумеется, вся дальнейшая предвыборная программа Ельцина пошла к черту и все поездки и публичные его появления были отменены. Но по Москве уже поползли слухи (в том числе и о смерти Ельцина) и коммунисты начали требовать показать им президента, живого или мертвого.
Несколько человек (вероятно это были Чубайс, Илюшин, Малашенко, Юмашев, Татьяна Ельцина и иногда упоминают еще Березовского) приняли решение во что бы то ни стало довести ситуацию по второго тура и до его окончания и подведения итогов скрывать информацию о состоянии здоровья Ельцина, даже если он к тому моменту будет уже мертв.
Для этого тогда (считается, что впервые) были использованы так называемые «телевизионные консервы» — старые записи с каких-то мероприятий, по которым невозможно определить когда они были сделаны. До второго тура оставалось чуть больше недели и телевизионные каналы Березовского и Гусинского вполне профессионально с этим справились. А государственную ВГТРК даже и уговаривать не пришлось.
Телевизионным начальникам и журналистам объяснили, что Борис Николаевич себя плохо чувствует, результат уже более-менее понятен и незачем уставшего и не очень молодого человека гонять по студиям из-за такой ерунды как прямой эфир или приезжать к нему в Кремль и мешать ему сосредоточится. Тем более, что у него и без этого много работы: ведь обязанностей президента с него никто не снимал.
Телевизионщики с пониманием отнеслись к такому объяснению и всю неделю добросовестно кормили зрителей хорошо приготовленным «консервами».
До того, как приступить к описанию последних дней перед вторым туром, мы хотели бы рассказать о т.н. «административном ресурсе» и его роли в этой избирательной кампании, поскольку прессе сейчас есть много спекуляций относительно его применения Ельциным и его командой.
В отличие от других исследователей, мы не станем уверенно утверждать, что в ходе избирательной кампании со стороны Ельцина и его окружения было оказано какое-то давление на глав регионов или его точно не было. Хотя бы, во-первых, потому, что у нас для этого нет никаких доказательств.
Во-вторых, тогдашние главы субъектов федерации были люди совсем из другого теста, что нынешние. Их прямо выбирал народ, и они, будучи членами Совета Федерации, имели депутатский иммунитет. Фактически они никак не зависели от Москвы, а вот создать проблемы федеральному центру через голосование в Совете Федерации (например, по бюджету) они могли и даже очень часто это делали.
Наверное, с ними можно было мягко разговаривать, пытаться убедить их в чем-то, заинтересовать будущим плодотворным сотрудничеством. И Ельцин это делал. Сразу после первого тура он встречался, например, с президентом Татарстана Минтимиром Шаймиевым, с президентом Башкортостана Муртазой Рахимовым, с президентом Северной Осетии Асхарбеком Галазовым и некоторыми другими руководителями субъектов федерации.
Но прямо заставить их включить административный ресурс, чтобы повлиять на результаты выборов (а в этих регионах он у них был) Ельцин не мог. Тем более этого не могли сделать члены его команды. Забегая вперед, можно сказать, что разговор с Шаймиевым, видимо, прошел удачно и проиграв в Татарстане первом туре, Ельцин выиграл во втором. А вот в Северной Осетии он проиграл Зюганову и в первом и во втором турах.
Пока Ельцин отсутствовал в информационном пространстве, его заполнили события совершенно другого рода. 28 июня, рано утром, на автовокзале в Нальчике произошел взрыв, в результате которого погибло 6 человек, а 24 человека — ранено. Бомба была заложена в рейсовый автобус Минводы — Нальчик — Владикавказ.
Затем, 1 июля, в городе Прохладном (Кабардино-Балкария), на железнодорожном вокзале пассажиры обнаружили взрывное устройство с часовым механизмом. Мощность устройства была эквивалентна 4 кг тротила. Его удалось обезвредить буквально за несколько минут до взрыва.
Следователи ФСБ вышли на след террористов. По утверждениям российских спецслужб, все указывало на чеченского полевого командира Руслана Хойхороева. Это со всей очевидностью показывало, что война в Чечне, несмотря на всю риторику Москвы, совсем даже не прекращалась.
Но вернемся к нашему герою. Так или иначе, но долго в такой напряженной обстановке кормить зрителя «консервами» было невозможно. Поэтому в санатории в Барвихе, где лежал Ельцин, сделали выгородку и там воссоздали обстановку кремлевского кабинета Ельцина. 30 июня, несмотря на протесты врачей, едва живого Ельцина посадили в кресло, и он дал небольшое интервью по заранее написанному тексту. А 1 июля он там же под камеры зачитал по бумажке короткое обращение к россиянам перед вторым туром. Разумеется, к Ельцину пустили камеры только трех каналов, предварительно все тщательно обговорив с журналистами, операторами и их руководством.
Телевизионщики, разумеется, сразу вспомнили, что подобным образом у себя в больничной палате 24 февраля 1985 года «участвовал в голосовании» на выборах Верховного Совета РСФСР Константин Черненко, предпоследний Генсек КПСС, который умер через несколько дней после такого голосования.
В тот момент в СССР был популярной шутка, что Черненко голосовал «не приходя в сознание». Так же, «не приходя в сознание» голосовал и Ельцин третьего июля 1996 года. Просто его помощники поставили в санатории в Барвихи урну, изобразили избирательный участок, а тщательно загримированный Ельцин подошел к трибуне и опустил бюллетень.
Можно только догадываться, сколько сил и мужества потребовалось от Ельцина, чтобы сделать это. Ведь он действительно был между жизнью и смертью. Совершенно точно, что для победы в этой избирательной кампании, он отдал всего себя без остатка. До сих пор, правда, нет ответа на главный вопрос: стоила ли победа на этих выборах той цены, которую он за нее заплатил…
Ведь главная проблема инфаркта (а тем более 3 — 5 инфарктов) состоит даже не в том, что сердечная мышца получает критически мало кислорода, а в том, что не получая кислород долгое время мышца сама деградирует и становится очень слабой. И даже потом, после операции на сосудах, когда она опять начинает получать больше кислорода, она все равно уже никогда не станет снова сильной и работоспособной как прежде. А значит и организм, получая меньше кислорода, слабеет и дряхлеет. И в первую очередь — слабеет и дряхлеет мозг, который острее всех других органов реагирует на дефицит кислорода.
Всем этим сверхусилием предвыборной гонки Ельцин принес себя в жертву. Ведь ему в 1996 году было всего шестьдесят пять лет, а выглядел он уже как глубокий старик. Этой гонкой он загнал себя и, без сомнения, отнял у себя по меньшей мере десять лет жизни.
Но всему приходит конец. Закончились и президентские выборы. Голосование 3 июля принесло Ельцину вожделенную победу. Он набрал 53,82% голосов против 40,31% у Зюганова. Явка была достаточно высокой: почти 70% избирателей пришли к избирательным урнам.
Не было зафиксировано никаких вбросов, каруселей, подделок итоговых протоколов УИКов. Все наблюдатели от всех партий и движений спокойно присутствовали при вскрытии избирательных урн и подсчете голосов. Председатели избирательных комиссий не уединялись, чтобы составить протокол и все члены УИКов подписывали их на глазах у наблюдателей и журналистов.
Последующие рассказы о том, что выборы были поддельные и в реальности победил Зюганов, основываются лишь на той пропаганде, которая началась спустя едва ли не десять лет. И целью ее было оправдание собственных нарушений.
Зюганов довольно скоро признал свое поражение на этих выборах и таким образом в вопросе легитимности выборов была поставлена точка. Начался второй ельцинский срок.