Живая книга о Ельцине
13 ноября, 2025 9:36 дп
Альфред Кох
Кох Альфред:
Глава 15. Преемник-1999
Часть 10
К концу ноября в ходе предвыборной кампании в Государственную Думу уже определились фавориты. Рейтинг возглавляла КПРФ, далее шли соперничающие за второе место лужковско-примаковский блок “Отечество Вся Россия” (ОВР) и “Единство-Медведь” Березовского. Другими соперничающими друг с другом партиями были возглавляемый Кириенко “Союз правых сил” и “Яблоко” Явлинского.
Замыкал список “Блок Владимира Жириновского”, который он спешно создал после того, как его Либерально-демократическая партия (ЛДПР) получила от Центризбиркома отказ в регистрации. Причиной отказа стало большое число поддельных подписей избирателей, которые требовались для регистрации ЛДПР как участника выборов.
Важным отличием этой избирательной кампании от предыдущей кампании 1995 года было прежде всего изменение отношения избирателей к войне в Чечне. Если в прошлый раз подавляющее большинство россиян эту войну осуждало и требовало немедленно ее прекратить, то теперь ситуация изменилась и большинство избирателей поддерживало действия федеральных сил в Чечне.
Я уже писал, что в августе 1996 года военные восприняли Хасавюртовские соглашения как унижение российской армии, а подписавшего их генерала Лебедя прямо называли предателем. В среде силовиков никогда не считали, что с подписанием Хасавюртовских соглашений силовой вариант решения чеченской проблемы навсегда закрыт и повода для реванша больше не будет. Видимо это настроение передалось и большинству россиян. Поэтому новую войну публика восприняла совсем по-другому.
Разумеется, большое влияние на формирование такого отношения к этой войне оказали также и взрывы домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске. В описываемый период мало у кого были сомнения в том, что за этими террористическими актами стоят чеченские полевые командиры.
Эти террористические акты дали, в глазах россиян, российским властям карт-бланш на уничтожение чеченских вооруженных формирований. Сочувствие сопутствующим жертвам среди мирного населения Чечни уже было не таким острым, как в первый раз, поскольку россияне были уверены в том, что “мирное население поддерживает и покрывает бандитов и террористов”, а значит должно разделить с ними ответственность за эти теракты.
Такое отношение довольно часто встречается в мировой практике. Достаточно вспомнить реакцию израильтян на жертвы среди мирного населения в секторе Газа или то, как относились американцы к убитым мирным афганцам и иракцам после теракта 11 сентября 2001 года.
Также и в Великобритании не было особого сочувствия жертвам бомбардировок Дрездена в 1945 году, хотя там погибли тысячи ни чем не повинных женщин и детей. И англичан, и американцев, и израильтян можно понять: трудно найти в себе сострадание, после варварских атак на Ковентри, Нью-Йорк и израильские кибуцы по границе с сектором Газа. Но, с другой стороны, понятна и резко негативная реакция не вовлеченной непосредственно в конфликт либеральной общественности Запада, когда ей по телевизору демонстрирую трупы убитых женщин и детей.
В этом отношении очень показательны теледебаты между партией “Яблоко”, которую представлял Явлинский и СПС, представленный Чубайсом. Они состоялись 26 ноября в прямом эфире на канале НТВ и вызвали большой интерес телезрителей.
Явлинский выступал за то, чтобы “приостановить широкомасштабное … наступление в горы, потому что там сегодня разворот партизанской войны против нашей армии приведет к очень тяжелым потерям…” не только в армии, но и среди мирного населения. И при этом обращал внимание телезрителей на то, что “…бандитов там только 30 тысяч, а мирных жителей — 300 тысяч”.
Однако, он соглашался с действиями российских военных “… когда они без боя, без единой потери, без единого выстрела взяли Гудермес, когда они без единого выстрела взяли Ачхой-Мартан, когда они, опираясь в Дагестане на поддержку местного населения, разгромили бандитов еще в августе-сентябре.”
Он в ходе дебатов неоднократно возвращался к этому сюжету и повторял, что поддерживает такие действия федералов, когда “…военные … договорились и взяли Гудермес. Военные точно так же договорились и взяли Ачхой-Мартан. Военные сегодня в этой же риторике говорят о Грозном. И я считаю, что переговоры с представителями Чечни необходимы. Со всеми, кто может с той стороны вести переговоры. А тем более с теми, кто контролирует более 30 процентов вооруженных людей и боевиков. С тем, чтобы эти боевики соблюдали хотя бы нейтралитет. С тем, чтобы ответственные люди в Чечне обращались к жителям Чечни с тем, чтобы они поддерживали вооруженные силы России в этой операции”.
А Чубайс же, напротив, настаивал на продолжении продвижения вглубь Чечни. И говорил, что “…на войне много чего происходит, о чем говорить тяжело, а видеть тем более. Но я убежден в том, что это война не с чеченским народом. Это война с чеченскими бандформированиями. И самое гуманное с точки зрения России — и не только с точки зрения России — это максимально быстро довести эту операцию до конца и уничтожить чеченский терроризм в рамках той самой войны, которая сегодня ведется чеченскими террористами”.
Чубайс, обращаясь прямо к Явлинскому, говорил: “Вы прекрасно знаете, что нынешняя чеченская война началась не просто так, а с агрессии против России. С того, что на российскую территорию напали вооруженные бандиты. Это факт, который, кстати говоря, не случался с июня 1941 года в истории нашей страны. И поэтому параллели тут, наверное, уместны.
Но давайте представим себе на секунду, что точно с такой же инициативой о том, чтобы обратиться для проведения мирных переговоров, остановить боевые действия… обратились бы советские лидеры весной 1945 года к господину Гитлеру. Давайте остановим боевые действия, господин Гитлер, давайте обсудим шесть условий, которые мы предложили, ну а потом через месяц, может быть, мы и продолжим боевые действия. Вы считаете, что таким способом действительно можно было действовать? Или вы все-таки считаете, что это заявление есть пустое словоговорение в обычном, к сожалению, стиле для вас, особенно в последнее время?”
Кроме этого, Чубайс неоднократно повторял свой тезис о том, что в Чечне “происходит возрождение российской армии.” За это его потом неоднократно критиковала либеральная общественность, но тогда этот тезис находил поддержку среди избирателей.
Из этих высказываний видно, что найденный Путиным “третий путь” сотрудничества с относительно лояльными федеральной власти полевыми командирами и непримиримая борьба с остальными, был горячо поддержан всеми слоями российского общества. Разделение чеченцев на “хороших” и “плохих” и понятный путь как любому из них стать “хорошим” — это все позволяло поддерживать Путина как тем, кто настаивал на жестком реванше, так и тем, кто хотел компромиссов и переговоров. Каждый из них находил в его подходе к решению чеченской проблемы то, что ему казалось правильным.
В сущности, Путин не изобрел ничего нового. Принцип “разделяй и властвуй” был известен еще со времен Древнего Рима и впоследствии успешно использовался, например, Британской Империей в Индии. Но от Путина и не требовалось каких-то новаций. Старые, проверенные веками методы работали. И работали хорошо. И это позитивно сказывалось на его рейтинге и рейтинге тех партий, которые в сознании россиян с ним ассоциировались. Это были прежде всего “Единство-Медведь” и, во вторую очередь, СПС.
Характерна трансформация, которая произошла с руководством ОВР: отказавшись встретиться с Ельциным 21 октября, уже через месяц, 20 ноября, Лужков и Примаков охотно встретились с Путиным и заинтересованно обсуждали с ним позиционирование ОВР по отношению к правительству, возглавляемому Путиным. И если поначалу у них был план сразу после выборов выразить ему недоверие, отправить его в отставку и вынудить Ельцина предложить Думе согласованного с ОВР премьера, то теперь они искали точки соприкосновения с Путиным, понимая, что после выборов идея отставки Путина может и не найти поддержки в новом составе Госдумы.
8 декабря во Владимирском зале Большого Кремлевского дворца Ельцин и Лукашенко подписали “Договор о создании союзного государства”.
Этот договор стал завершением большой работы, которая началась с подписания 2 апреля 1996 года «Договора о создании сообщества Беларуси и России». Этот договор имел аморфное содержание и, видимо, был лишь частью избирательной кампании Ельцина. Но уже через год, 2 апреля 1997 года, был подписан «Договор о Союзе Беларуси и России», Таким образом, Сообщество было преобразовано в нечто более формальное и юридически значимое.
И вот 8 декабря Союзное государство было, наконец, создано. Через несколько дней, 13 декабря, Путин представляя этот договор в Государственной Думе, сказал, что “…странам-участницам после подписания Договора предстоит провести большую работу по созданию реальных механизмов интеграции — «единого экономического пространства, единой таможенной территории, общего бюджета и согласованной политики в международных и оборонных делах, в социальной и культурной областях». Договор был ратифицирован еще старым составом Госдумы практически сразу (371 голос «за», 2 «против», 3 воздержались).
Характерно, что тогдашний лидер СПС экс-премьер Кириенко (еще не в статусе депутата Госдумы) выступил против этого Союза и заявил, что в предложенной форме Договор не может быть реализован и что к вопросу интеграции России и Беларуси нужно подходить значительно серьёзнее. Он даже призвал Конституционный суд проверить ратификацию договора на соответствие действующему российскому законодательству. Но его робкий протест утонул в море всеобщего энтузиазма по поводу первых пусть даже едва заметных намеков на возрождение старого доброго СССР. Россияне к тому моменту уже сильно истосковались по временам, когда их страну “боялись и уважали”.
Поздно вечером того же дня, после торжественного ужина с Лукашенко, Борис Ельцин, не смотря на протесты врачей (он недавно перенес пневмонию), улетел в Китай с неофициальным визитом. Его самолет приземлился в Пекине в четверг, 9 декабря, в 5.30 утра по московскому времени. Этот визит был заявлен как неформальный и продлился всего 26 часов. За это время Ельцин провел четыре встречи с тогдашним китайским лидером Цзян Цзэминем, а также с премьером Госсовета Чжу Жунцзи, и председателем Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Ли Пеном.
Главной темой обсуждений были вопросы международной безопасности, которые после военной операции НАТО в Югославии вызывали у Китая и России все большее беспокойство. Помимо этого, Ельцин после Хельсинки и особенно Стамбула искал международной поддержки своим действиям в Чечне.
Вот что по этому поводу писала тогда “Независимая газета”: “Россия, которую в последнее время только ленивый не пинал за войну в Чечне, возлагает большие надежды на КНР. Накануне саммита официальный Пекин выступил с заявлением, в котором полностью поддерживал действия Москвы на Северном Кавказе. Это заявление было озвучено через несколько часов после того, как президент США Билл Клинтон выступил с беспрецедентно резкой критикой российской политики в Чечне, и стало своеобразным ответом Западу.
Примечательно, что китайцы откликнулись на выпады «западников» еще раньше, чем даже российское руководство.”Ельцин и Цзян Цзэминь встретились в правительственной гостевой резиденции Дяоюйтай под Пекином. Кроме обсуждения вопросов глобальной безопасности были решены также и некоторые проблемы в двусторонних отношениях.
Сразу же после переговоров, в их присутствии были подписаны соглашения о совместном хозяйственном использовании островов и прилегающей к ним акватории приграничных рек России и Китая, а также два подробнейших демаркационных документа: Протокол-описание российско-китайской границы на восточном участке и Протокол-описание российско-китайской границы на западном участке.
Что касается международной отношений, то вот что по итогам этих переговоров заявил министр иностранных дел России Иванов: «Борис Ельцин и Цзян Цзэминь выразили обеспокоенность в связи с намерениями со стороны ряда государств навязать однополярное устройство мира, подорвать стратегическую стабильность, принизить роль ООН и других международных организаций». Одной из главных тем для прессы во время этого визита было состояние здоровья Ельцина. Все освещавшие этот визит журналисты отметили, что Ельцин выглядел неважно, казался бледным и явно нездоровым. Спускаясь по трапу, он одной рукой тяжело опирался на перила, а с другой стороны его поддерживала супруга. По сведениям радиостанции «Эха Москвы», Ельцин отправился в Пекин наперекор мнению врачей ЦКБ, которые настоятельно советовали ему никуда не лететь.
На следующий день, 10 декабря, войска генерала Шаманова, после трехдневного кровавого штурма, вошли в расположенный в 30 км к югу от Грозного город Урус-Мартан. Штурмовал город 160-й гвардейский танковый полк под командованием подполковника Юрия Буданова. Через месяц ему за эту операцию будет вручен орден Мужества и присвоено очередное воинское звание полковник.
За два месяца до этого штурма Буданов был контужен, а за месяц (в ноябре) — ранен. А еще через три месяца (27 марта 2000 года) он был арестован по обвинению в изнасиловании и убийстве 18-летней чеченской девушки Эльзы Кунгаевой, которую он подозревал в том, что она, якобы, была снайпером у чеченских боевиков. В 2003 году он был за это преступление лишен воинского звания, всех наград и осужден на десять лет колонии строгого режима. Однако через шесть лет Буданов “за хорошее поведение” был досрочно освобожден.
А еще через два года (в 2011 году) он был застрелен в Москве чеченцем Юсупом Темирхановым, у которого в феврале 2000 года в Чечне трое российских солдат убили отца и сожгли его кафе. На момент смерти Буданову было 47 лет. Темирханов за это преступление был осужден на 15 лет колонии строгого режима, в которой через семь лет, в возрасте 46 лет, он умер “от естественных причин”.
Во всей этой трагической истории как в капле воды отразился весь накал страстей и весь трагизм обеих Чеченских войн, в которых не было ни героев, ни злодеев, а были одни лишь только бессмысленные жертвы и исковерканные судьбы.
Осталось добавить, что в Чечне Темирханова за убийство Буданова почитают как национального героя и “образец чеченского мужчины”. В родном селе Темирханова Гелдаган, Курчалоевского района, его именем названы улица и школа, в которой он учился. Так выглядит путинско-кадыровский компромисс. Впрочем, скорее всего, никакого другого и быть не могло…
19 декабря состоялись выборы в Государственную Думу. Закончилась предвыборная борьба, которая сопровождалась беспрецедентной информационной войной. Вот что по этому поводу писала тогда Русская служба ВВС: «Информационная война бушевала в России с лета. Быстро набиравший популярность избирательный блок «Отечество — Вся Россия» во главе с Юрием Лужковым и Евгением Примаковым подвергся беспрецедентной атаке со стороны окружения президента России. В противовес этому блоку был создан так называемый «блок губернаторов» — «Единство», или «МеДвЕдь», который возглавил министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу.
Реальную поддержку «МеДвЕдю» оказал глава правительства Владимир Путин, заявивший, что будет голосовать за «Единство». Таким образом, прежде обезличенное понятие «семья» обрело портретные черты реального лидера в лице Путина.
В соперничество «Единства» и «ОВР» активно вступила пресса, и началось сражение двух мощных медиа-гигантов — магнатов Бориса Березовского, выступившего на стороне президентского окружения, и Владимира Гусинского, вставшего на позиции Юрия Лужкова. Каждому из них принадлежат не только газеты, но и наиболее мощные и популярные в стране телеканалы.
Таким образом, втянутыми в информационную войну оказалось практически все население страны. Война была беспрецедентной по тяжести взаимных обвинений, резкости нападок, объему компромата, который выливали друг на друга ее участники. И вот она подошла к концу — по крайней мере, на данном этапе, ведь впереди еще президентские выборы…”
Результаты выборов были следующими: коммунисты (вполне предсказуемо) заняли первое место, набрав 24,29% голосов по партийным спискам и дополнительно выиграв выборы в 46 одномандатных округах. Суммарное количество мест, которое КПРФ получила в новом созыве Госдумы составило 113. Не смотря на первое место, это для них был серьезный провал: в прошлом созыве Госдумы у коммунистов Зюганова было на 44 места больше.
На второе место неожиданно вырвался сколоченный Березовским на скорую руку избирательный блок “Единство-Медведь”. Он набрал 23,32% голосов по партийным спискам. (То есть он едва не выиграл у коммунистов!) Выборы в одномандатных округах были для них не так успешны, они их выиграли лишь в 9 округах. Но, справедливости ради, нужно сказать, что одноманатными округами в команде Березовыского никто и не занимался — просто не хватило ни людей, ни времени. В общей сложности блок “Единство-Медведь” получил в новом созыве Госдумы 73 места.
На третьем месте оказался блок “Отечество — Вся Россия”. По партийным спискам он набрал почти почти вдвое меньше блока “Единств-Медведь” — всего 13,33% голосов. Но зато он довольно успешно выступил в одноманатных округах, где получил 29 мест. Всего в новом составе Госдумы блок “Отечество — вся Россия” получил 66 мест.
Это означало, что даже с учетом успеха в одномандатных округах, блок Лужкова-Примакова и всех статусных региональных лидеров (Шаймиев, Рахимов, Яковлев) проиграл ельцинско-путинскому блоку “Единство-Медведь” и это был серьезный успех Кремля и Семьи.
На третьем месте оказался “Союз правых сил” (СПС) во главе с Кириенко, Немцовым и Хакамадой (и стоящим за их спинами Чубайсом). В голосовании по партийным спискам СПС набрал 8,52% голосов, и еще 5 мест он получил в одномандатных округах. Всего в новом созыве Госдумы СПС получил 29 депутатских мандатов. После четырехлетнего перерыва (напомню, что в декабре 1995 года гайдаровский “Выбор России” не смог преодолеть 5% барьера) правые снова вернулись в Госдуму.
Четвертое место занял “Блок Жириновского”, набравший 5,98% в голосовании по партийным спискам. Он не выиграл ни одного одномандатного округа, и получил всего 17 мест в новом созыве Госдумы. Это было серьезное поражение. В прошлом созыве Жириновский имел вдвое больше депутатских мест — 34
Замыкала список партий, преодолевших 5% барьер, партия Явлинского “Яблоко”. По партийным спискам она набрала 5,93% голосов, и выиграла выборы в 4 одноманатных округах. В целом партия “Яблоко” получила 20 мест в новом созыве Госдумы, что позволило ей обогнать “Блок Жириновского”. В целом, “Яблоко” выступило хуже, чем в 1995 году, когда по итогам выборов у нее было 25 депутатских мест.
Нетрудно вычислить, что партии, преодолевшие 5% барьер и получившие, таким образом, право сформировать свои фракции в новом составе Госдумы, суммарно получили 318 мест. Следовательно оставшиеся 132 места достались независимым депутатам, избранным по одномандатным округам.
Победа блока “Единство-Медведь” над ОВР была настолько убедительной (особенно — в голосовании по партийным спискам), что она немедленно сделала Путина безусловным фаворитом президентской гонки. Фактически результат президентских выборов был предопределен итогами думских.
Березовский торжествовал: его репутация “демиурга” получала настолько убедительное подтверждение, что даже его противники вынуждены были склонить головы. В этот период он любил театрально сокрушаться и трагическим голосом говорить, что после такого триумфа, “он самый несчастный человек на свете: ему нечего больше хотеть”.
Лишним доказательством победы “Единства-Медведя” стал процесс политического самоопределения независимых депутатов: практически сразу после выборов, еще в декабре, из 132 независимых депутатов 58 образовали депутатскую группу “Народный депутат”, которая тут же публично поддержала Путина и фактически стала еще одним изданием “Единства-Медведя”.
Таким образом уже через пару недель Путин мог рассчитывать в Госдуме на поддержку минимум 160 депутатов. И эта поддержка продолжала расти день ото дня. Все новые и новые депутаты заявляли о своей поддержке Путина и его курса. Такого представительства в Госдуме Кремль не имел ни разу за все прошедшие почти десять лет.
На волне этого несомненного успеха Кремль поставил себе задачу выиграть президентские выборы в первом туре, поскольку второй тур всегда был чреват неожиданностями, консолидацией протеста, объединением всех противников и слева, и справа и т.д.
Однако, работавшие на избирательный штаб Путина социологи в один голос говорили, что первая волна увлечения Путиным неизбежно схлынет, люди начнут от него “уставать”, через пару-тройку месяцев рост его рейтинга начнет замедляться, потом остановится, а потом, вполне возможно, начнет снижаться. К началу лета народ осознает то, что пока понимают немногие: конец войны в Чечне еще не скоро, а неизбежно приближающаяся осада Грозного, вопреки ожиданиям Явлинского, обещает стать повторением кровавого кошмара пятилетней давности.
Кроме этого, экономика хоть и подает признаки оживления, но все еще очень слаба и это тоже могут использовать противники Кремля. Да и сам Путин вполне может успеть наделать ошибок, которые роковым образом скажутся на его рейтинге, а значит — и на результате выборов.
В конечном итоге социологи вынесли вердикт: оптимальное для Путина время выборов — март, а не июнь-июль (как это было предусмотрено оригинальным расписанием).
Кроме этого, состояние здоровья Ельцина стремительно ухудшалось. Он уже практически не покидал больничной палаты и большую часть времени проводил в ЦКБ. Но просто больной президент — это еще маленькая проблема. Большая же проблема состояла в том, что в данном случае речь шла о больном Ельцине. То есть о человеке, который не слушался никого (включая врачей), и, несмотря на болезнь, хотел продолжать жить так, как он жил до сих пор: т.е. “дышать полной грудью” и ни в чем себе не отказывать.
Юмашев часто говорил, что для Ельцина было очень важно осознавать себя здоровым человеком, который может и водки выпить, и в бане попариться, и в теннис поиграть, и в прорубь нырнуть. Всегда склонный к публичности и театральности, к эпатажу и восторженным взглядам, Ельцину нравился его образ “могучего русского медведя”, который сложился отчасти его собственными усилиями, а отчасти усилиями прессы, которая любила смаковать его разухабистые выходки.
Ельцин отчаянно не хотел стареть и поэтому отказывался вносить какие-то коррективы в свой образ жизни. Сопротивлятся ельцинскому напору было бессмысленно: ничего кроме “царского гнева” любая попытка ограничить его в излишествах никому не сулила. Окружение Ельцина давно уже утратило всякую надежду на то, что он приведет свои привычки в соответствие с реальностью. А реальность была такова, что к своим шестидесяти восьми годам он был уже глубоким стариком с пятью инфарктами. К тому же еще и хроническим алкоголиком.
Любой врач не задумываясь опишет вам особенности характера и поведения человека в таком состоянии. Подозрительность и капризность, частая смена настроения, быстрая утомляемость. Очевидные проблемы с речью, лишний вес, отечность, шаркающая походка, ослабленный самоконтроль. Из-за больного сердца мозг плохо снабжается кислородом и как результат: плохая память и общее снижение когнитивных функций.
В таком состоянии Ельцин напоминал раненого зверя. Могучая ельцинская харизма “альфа-самца” толкала его измученное и дряхлеющее тело вперед и требовала от его хозяина все новых подтверждений дееспособности и очевидного превосходства над всеми окружающими. Но силы покидали его и это приводило его в отчаяние.
Не исключено, что именно подозрительностью и страхом “измены” объясняется частая смена премьеров в завершающей каденции ельцинского правления. Посудите сами: за последние полтора года он сменил пять председателей правительства, в то время как за предыдущие восемь лет — лишь двоих: Силаева и Гайдара. Причем Силаев от него ушел сам, а отправить в отставку Гайдара его вынудил Верховный Совет. То есть в те времена, когда Ельцин чувствовал себя сильным и уверенным в себе человеком, он не боялся соперничества поскольку твердо знал: он в состоянии победить любого, кто покушается на его власть.
Часто говорят, что в последние годы Ельциным все сильнее манипулировала Семья. И именно она виновница “парада премьеров”. Что именно окружение Ельцина нашептывало ему на ухо и пугало его угрозой “заговоров” и “предательств”. Но это лишь часть проблемы. Разумеется, желающих нашептывать и пугать шефа всегда было хоть отбавляй. Однако раньше он пропускал все это мимо своих ушей. Но именно обострившаяся подозрительность Ельцина и его подспудное ощущение собственной слабости заставляли его прислушиваться ко всем этим интриганам.
Меня не покидает ощущение, что последняя чехарда с поездками то Путина, то Ельцина в Хельсинки, Осло и Стамбул, негативная реакция Клинтона на новость о том, что вместо Путина в Стамбуле он встретится с Ельциным и особенно кажущаяся бессмысленной встреча Ельцина с силовиками (но без Путина) в Завидово — означают что-то важное без чего нельзя понять дальнейший ход событий. Но, к сожалению, здесь мы можем только строить догадки.
Я вполне допускаю, что в какой-то момент Ельцин мог начать ревновать Путина к власти и не только к ней. Вообще: иметь рядом с собой дублера, который значительно моложе, здоровее, современнее и популярнее тебя — это очень сильное испытание для любого лидера, а уж тем более — для Ельцина, который никогда не терпел никакой конкуренции.
Возможно, что у самого Ельцина и не было таких намерений, но у его окружения вполне могли появиться опасения, что если ему попадет “шлея под хвост”, то “дедушка” в очередной раз “взбрыкнет” и “сдуру” отправит Путина в отставку, как до этого он без всякой видимой причины отправил туда четырех премьеров подряд. Во всяком случае вероятность такого исхода резко увеличивалась если бы рейтинг Путина начал падать. А именно этого и опасались социологи, ведь за оставшиеся до выборов шесть-семь месяцев многое могло случиться и в Чечне, и внутри страны и на международной арене…
Что означала отставка Путина при таких обстоятельствах — совершенно очевидно: вся конструкция с “преемником” рушилась как карточный домик, а вполне конъюнктурный блок “Единство-Медведь” мгновенно растворялся внутри партии Лужкова — Примакова. Путин встал бы в один ряд со Степашиным, Черномырдиным и пр., а с репутацией “сбитого летчика” нечего и думать идти в президенты. Может быть такое где-то и возможно, но только не в России. И уж точно не в России конца 90-х.
Также и из Вашингтона, после всего что случилось в Стамбуле (“Билл, отдай мне Европу”), по дипломатическим каналам и по линии спецслужб вполне могли идти сигналы в том духе, что “старик стал уже совершенно несносен” и настала пора его как-то побыстрее заменить на что-то менее экстравагантное, и Путин в этом качестве их полностью устраивает.
Высказанная социологами идея о том, что март — это лучший для Путина момент для проведения президентских выборов была хороша еще и с чисто практической стороны: проведение выборов через три, максимум четыре месяца не позволит его соперникам развернуть полноценную президентскую кампанию: создать штаб, собрать необходимое количество средств, договорится с телеканалами и другими средствами массовой информации. Кроме этого для эффективной избирательной кампании нужна предвыборная программа, тщательно разработанный план поездок, встреч, нанятые социологи, политтехнологи, артисты, наконец…
Все это практически невозможно выстроить и развернуть на полную мощность в столь сжатые сроки. А у Путина кампания де-факто уже шла практически с начала августа, с момента, когда Ельцин публично назвал его своим преемником. К декабрю у него уже был и штаб с социологами и политтехнологами, и предвыборная программа, и все необходимые для кампании финансовые и медиаресурсы.
Однако для того, чтобы провести выборы в марте было одно препятствие — Ельцин. И Путин и Семья понимали, что реализовать этот план возможно только в случае досрочной отставки президента. Причем чем раньше — тем лучше. В идеале — еще до Нового Года.
Каким образом Семье (Волошин? Юмашев? Татьяна? или сам Путин?) удалось убедить-уговорить Ельцина досрочно уйти в отставку — доподлинно неизвестно.
Если судить по “Президентскому марафону”, то решение о досрочной отставке он принял таким образом:”… 19 декабря я провел беспокойно. Хотя под конец выпили шампанское за победу «Единства», от волнений этого дня я устал. Итоговые цифры на телеэкране все время мелькали, менялись. Ночью, уже почти засыпая, я продолжал думать, сопоставлять, анализировать: что же произошло?
А утром проснулся с мыслью: произошло что-то очень важное. Итоги голосования подтвердили самое главное, о чем я непрерывно думал все эти последние недели: у Владимира Путина есть огромный запас доверия!
По сути дела, уже в декабре люди проголосовали за нового президента, поддержав «его» блок, хотя он не был его лидером, просто протянул руку новому движению. Значит, все идет правильно…
… Настала пора принимать последнее, может быть, самое главное решение. Еще за несколько дней до выборов, опережая ход событий, я встретился с Владимиром Путиным. Наш разговор окончательно укрепил меня во мнении: да, пора!
Я должен уйти в отставку. Путину больше не надо мешать. Нужно отойти в сторону. Освободить дорогу.
… Президент уходит в отставку. Уходит раньше времени. Было это уже один раз. Первый и последний президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев тоже в декабре, в декабре 1991-го, ушел со своего поста…”
Дальше идут пространные и не имеющие никакого отношения к делу воспоминания Ельцина об отставке Горбачева и об их многолетних и непростых отношениях. Никакого понимания обстоятельств, в результате которых Ельцин принял решение о досрочной отставке эти воспоминания не дают.
Единственное, что можно узнать из “Президентского марафона”, что думать о досрочной отставке Ельцин начал загодя, но окончательное решение об этой отставке Ельцин принял за несколько дней до выборов в Госдуму, после разговора с Путиным 14 декабря.
Но еще 18 ноября он этого не собирался делать. В том же “Президентском марафоне” написано, что в Стамбуле Ельцин отказался разговаривать с Шираком из тактических соображений: «Нет, — твердо сказал я. — У нас еще будет время». Таким образом вероятнее всего решение о досрочной отставке было принято в период с конца ноября до середины декабря и результаты выборов в Госдуму стали последним аргументом, который положил конец всем колебаниям.
Насколько решение Ельцина было самостоятельным и добровольным — неизвестно. Мне трудно представить, что в этот момент он не испытывал никакого давления извне. Широко известен эпизод, когда осенью 1996 года, едва отойдя от наркоза после тяжелейшей операции, он потребовал срочно принести ему на подпись указ о том, что Черномырдин прекращает временное исполнение обязанностей президента и Ельцин снова берет бразды правления в свои руки.
Вряд ли сразу после операции на сердце в 1996 году он чувствовал себя лучше, чем в ноябре-декабре 1999 года. Но даже прикованный к постели он не хотел никому отдавать свою власть. Так почему же он отказался от нее в декабре 1999 года, когда он был вполне ходячим и вменяемым, хоть и не вполне здоровым человеком? Отказ от еще полугода власти — это для Ельцина была серьезная жертва. Нужны были поистине железные аргументы, чтобы убедить его в необходимости ее принести.
Из “Президентского марафона” следует, что и Волошин и Юмашев узнали о решении Ельцина буквально за день до того, как он об этом решении объявил публично. И только с одним Путиным он обсуждал его уже две недели: с первого разговора 14 декабря по 29 декабря, когда они уже окочательно обо всем договорились.
Само описание этого обсуждения носит вполне мифологический, былинный характер народного сказа: сначала молодой царевич, как положено, наотрез отказывается от царского венца, говорит, что не готов к этой тяжелой ноше и страшится ее, но потом, под нажимом старого, мудрого монарха, смиренно дает согласие, как бы отвергнув всю свою прежнюю жизнь и положив себя на алтарь Отечества…
Юмашев в одном из своих интервью честно признавался, что “Президентский марафон” написал лично он: «С последней книгой было совсем легко… Я сам участвовал во всех этих событиях 1996-2000 годов… Я писал и, если у меня вдруг какие-то вопросы возникали, приезжал к Ельцину». Поэтому можно с уверенностью сказать, что описание Юмашевым конфиденциальных бесед между Ельциным и Путиным вряд ли носит строго документальный характер.
Как на самом деле принималось решение о досрочной отставке мы никогда не узнаем. Например, Березовский в 2001 году утверждал, что идея досрочной отставки обсуждалась в Семье чуть ли с весны, а работавший на Кремль политтехнолог Глеб Павловский говорил, что осенью 1999 года эта идея уже широко обсуждалась внутри предвыборного штаба Путина.
Но все это уже не имеет никакого значения. Важен факт: утром 31 декабря все необходимые бумаги были подписаны, а в 9:30 Ельцин записал свое знаменитое обращение к народу, в котором сообщил, что уходит в отставку. Нет нужды здесь приводить полный текст этого выступления. Его можно легко найти в интернете. Ключевыми словами в нем были: “Я ухожу… Я сделал все что мог… Я хочу попросить у вас прощения…”
В 12:00 обращение Ельцина было передано по центральному телевидению. Практически сразу после этого в Кремль позвонил Клинтон. Но Ельцин не захотел с ним говорить.
В 14:00 произошла передача “ядерного чемоданчика”, а в полночь с Новым годом россиян поздравлял уже и.о. президента Владимир Владимирович Путин.
Альфред Кох
Кох Альфред:
Глава 15. Преемник-1999
Часть 10
К концу ноября в ходе предвыборной кампании в Государственную Думу уже определились фавориты. Рейтинг возглавляла КПРФ, далее шли соперничающие за второе место лужковско-примаковский блок “Отечество Вся Россия” (ОВР) и “Единство-Медведь” Березовского. Другими соперничающими друг с другом партиями были возглавляемый Кириенко “Союз правых сил” и “Яблоко” Явлинского.
Замыкал список “Блок Владимира Жириновского”, который он спешно создал после того, как его Либерально-демократическая партия (ЛДПР) получила от Центризбиркома отказ в регистрации. Причиной отказа стало большое число поддельных подписей избирателей, которые требовались для регистрации ЛДПР как участника выборов.
Важным отличием этой избирательной кампании от предыдущей кампании 1995 года было прежде всего изменение отношения избирателей к войне в Чечне. Если в прошлый раз подавляющее большинство россиян эту войну осуждало и требовало немедленно ее прекратить, то теперь ситуация изменилась и большинство избирателей поддерживало действия федеральных сил в Чечне.
Я уже писал, что в августе 1996 года военные восприняли Хасавюртовские соглашения как унижение российской армии, а подписавшего их генерала Лебедя прямо называли предателем. В среде силовиков никогда не считали, что с подписанием Хасавюртовских соглашений силовой вариант решения чеченской проблемы навсегда закрыт и повода для реванша больше не будет. Видимо это настроение передалось и большинству россиян. Поэтому новую войну публика восприняла совсем по-другому.
Разумеется, большое влияние на формирование такого отношения к этой войне оказали также и взрывы домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске. В описываемый период мало у кого были сомнения в том, что за этими террористическими актами стоят чеченские полевые командиры.
Эти террористические акты дали, в глазах россиян, российским властям карт-бланш на уничтожение чеченских вооруженных формирований. Сочувствие сопутствующим жертвам среди мирного населения Чечни уже было не таким острым, как в первый раз, поскольку россияне были уверены в том, что “мирное население поддерживает и покрывает бандитов и террористов”, а значит должно разделить с ними ответственность за эти теракты.
Такое отношение довольно часто встречается в мировой практике. Достаточно вспомнить реакцию израильтян на жертвы среди мирного населения в секторе Газа или то, как относились американцы к убитым мирным афганцам и иракцам после теракта 11 сентября 2001 года.
Также и в Великобритании не было особого сочувствия жертвам бомбардировок Дрездена в 1945 году, хотя там погибли тысячи ни чем не повинных женщин и детей. И англичан, и американцев, и израильтян можно понять: трудно найти в себе сострадание, после варварских атак на Ковентри, Нью-Йорк и израильские кибуцы по границе с сектором Газа. Но, с другой стороны, понятна и резко негативная реакция не вовлеченной непосредственно в конфликт либеральной общественности Запада, когда ей по телевизору демонстрирую трупы убитых женщин и детей.
В этом отношении очень показательны теледебаты между партией “Яблоко”, которую представлял Явлинский и СПС, представленный Чубайсом. Они состоялись 26 ноября в прямом эфире на канале НТВ и вызвали большой интерес телезрителей.
Явлинский выступал за то, чтобы “приостановить широкомасштабное … наступление в горы, потому что там сегодня разворот партизанской войны против нашей армии приведет к очень тяжелым потерям…” не только в армии, но и среди мирного населения. И при этом обращал внимание телезрителей на то, что “…бандитов там только 30 тысяч, а мирных жителей — 300 тысяч”.
Однако, он соглашался с действиями российских военных “… когда они без боя, без единой потери, без единого выстрела взяли Гудермес, когда они без единого выстрела взяли Ачхой-Мартан, когда они, опираясь в Дагестане на поддержку местного населения, разгромили бандитов еще в августе-сентябре.”
Он в ходе дебатов неоднократно возвращался к этому сюжету и повторял, что поддерживает такие действия федералов, когда “…военные … договорились и взяли Гудермес. Военные точно так же договорились и взяли Ачхой-Мартан. Военные сегодня в этой же риторике говорят о Грозном. И я считаю, что переговоры с представителями Чечни необходимы. Со всеми, кто может с той стороны вести переговоры. А тем более с теми, кто контролирует более 30 процентов вооруженных людей и боевиков. С тем, чтобы эти боевики соблюдали хотя бы нейтралитет. С тем, чтобы ответственные люди в Чечне обращались к жителям Чечни с тем, чтобы они поддерживали вооруженные силы России в этой операции”.
А Чубайс же, напротив, настаивал на продолжении продвижения вглубь Чечни. И говорил, что “…на войне много чего происходит, о чем говорить тяжело, а видеть тем более. Но я убежден в том, что это война не с чеченским народом. Это война с чеченскими бандформированиями. И самое гуманное с точки зрения России — и не только с точки зрения России — это максимально быстро довести эту операцию до конца и уничтожить чеченский терроризм в рамках той самой войны, которая сегодня ведется чеченскими террористами”.
Чубайс, обращаясь прямо к Явлинскому, говорил: “Вы прекрасно знаете, что нынешняя чеченская война началась не просто так, а с агрессии против России. С того, что на российскую территорию напали вооруженные бандиты. Это факт, который, кстати говоря, не случался с июня 1941 года в истории нашей страны. И поэтому параллели тут, наверное, уместны.
Но давайте представим себе на секунду, что точно с такой же инициативой о том, чтобы обратиться для проведения мирных переговоров, остановить боевые действия… обратились бы советские лидеры весной 1945 года к господину Гитлеру. Давайте остановим боевые действия, господин Гитлер, давайте обсудим шесть условий, которые мы предложили, ну а потом через месяц, может быть, мы и продолжим боевые действия. Вы считаете, что таким способом действительно можно было действовать? Или вы все-таки считаете, что это заявление есть пустое словоговорение в обычном, к сожалению, стиле для вас, особенно в последнее время?”
Кроме этого, Чубайс неоднократно повторял свой тезис о том, что в Чечне “происходит возрождение российской армии.” За это его потом неоднократно критиковала либеральная общественность, но тогда этот тезис находил поддержку среди избирателей.
Из этих высказываний видно, что найденный Путиным “третий путь” сотрудничества с относительно лояльными федеральной власти полевыми командирами и непримиримая борьба с остальными, был горячо поддержан всеми слоями российского общества. Разделение чеченцев на “хороших” и “плохих” и понятный путь как любому из них стать “хорошим” — это все позволяло поддерживать Путина как тем, кто настаивал на жестком реванше, так и тем, кто хотел компромиссов и переговоров. Каждый из них находил в его подходе к решению чеченской проблемы то, что ему казалось правильным.
В сущности, Путин не изобрел ничего нового. Принцип “разделяй и властвуй” был известен еще со времен Древнего Рима и впоследствии успешно использовался, например, Британской Империей в Индии. Но от Путина и не требовалось каких-то новаций. Старые, проверенные веками методы работали. И работали хорошо. И это позитивно сказывалось на его рейтинге и рейтинге тех партий, которые в сознании россиян с ним ассоциировались. Это были прежде всего “Единство-Медведь” и, во вторую очередь, СПС.
Характерна трансформация, которая произошла с руководством ОВР: отказавшись встретиться с Ельциным 21 октября, уже через месяц, 20 ноября, Лужков и Примаков охотно встретились с Путиным и заинтересованно обсуждали с ним позиционирование ОВР по отношению к правительству, возглавляемому Путиным. И если поначалу у них был план сразу после выборов выразить ему недоверие, отправить его в отставку и вынудить Ельцина предложить Думе согласованного с ОВР премьера, то теперь они искали точки соприкосновения с Путиным, понимая, что после выборов идея отставки Путина может и не найти поддержки в новом составе Госдумы.
8 декабря во Владимирском зале Большого Кремлевского дворца Ельцин и Лукашенко подписали “Договор о создании союзного государства”.
Этот договор стал завершением большой работы, которая началась с подписания 2 апреля 1996 года «Договора о создании сообщества Беларуси и России». Этот договор имел аморфное содержание и, видимо, был лишь частью избирательной кампании Ельцина. Но уже через год, 2 апреля 1997 года, был подписан «Договор о Союзе Беларуси и России», Таким образом, Сообщество было преобразовано в нечто более формальное и юридически значимое.
И вот 8 декабря Союзное государство было, наконец, создано. Через несколько дней, 13 декабря, Путин представляя этот договор в Государственной Думе, сказал, что “…странам-участницам после подписания Договора предстоит провести большую работу по созданию реальных механизмов интеграции — «единого экономического пространства, единой таможенной территории, общего бюджета и согласованной политики в международных и оборонных делах, в социальной и культурной областях». Договор был ратифицирован еще старым составом Госдумы практически сразу (371 голос «за», 2 «против», 3 воздержались).
Характерно, что тогдашний лидер СПС экс-премьер Кириенко (еще не в статусе депутата Госдумы) выступил против этого Союза и заявил, что в предложенной форме Договор не может быть реализован и что к вопросу интеграции России и Беларуси нужно подходить значительно серьёзнее. Он даже призвал Конституционный суд проверить ратификацию договора на соответствие действующему российскому законодательству. Но его робкий протест утонул в море всеобщего энтузиазма по поводу первых пусть даже едва заметных намеков на возрождение старого доброго СССР. Россияне к тому моменту уже сильно истосковались по временам, когда их страну “боялись и уважали”.
Поздно вечером того же дня, после торжественного ужина с Лукашенко, Борис Ельцин, не смотря на протесты врачей (он недавно перенес пневмонию), улетел в Китай с неофициальным визитом. Его самолет приземлился в Пекине в четверг, 9 декабря, в 5.30 утра по московскому времени. Этот визит был заявлен как неформальный и продлился всего 26 часов. За это время Ельцин провел четыре встречи с тогдашним китайским лидером Цзян Цзэминем, а также с премьером Госсовета Чжу Жунцзи, и председателем Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Ли Пеном.
Главной темой обсуждений были вопросы международной безопасности, которые после военной операции НАТО в Югославии вызывали у Китая и России все большее беспокойство. Помимо этого, Ельцин после Хельсинки и особенно Стамбула искал международной поддержки своим действиям в Чечне.
Вот что по этому поводу писала тогда “Независимая газета”: “Россия, которую в последнее время только ленивый не пинал за войну в Чечне, возлагает большие надежды на КНР. Накануне саммита официальный Пекин выступил с заявлением, в котором полностью поддерживал действия Москвы на Северном Кавказе. Это заявление было озвучено через несколько часов после того, как президент США Билл Клинтон выступил с беспрецедентно резкой критикой российской политики в Чечне, и стало своеобразным ответом Западу.
Примечательно, что китайцы откликнулись на выпады «западников» еще раньше, чем даже российское руководство.”Ельцин и Цзян Цзэминь встретились в правительственной гостевой резиденции Дяоюйтай под Пекином. Кроме обсуждения вопросов глобальной безопасности были решены также и некоторые проблемы в двусторонних отношениях.
Сразу же после переговоров, в их присутствии были подписаны соглашения о совместном хозяйственном использовании островов и прилегающей к ним акватории приграничных рек России и Китая, а также два подробнейших демаркационных документа: Протокол-описание российско-китайской границы на восточном участке и Протокол-описание российско-китайской границы на западном участке.
Что касается международной отношений, то вот что по итогам этих переговоров заявил министр иностранных дел России Иванов: «Борис Ельцин и Цзян Цзэминь выразили обеспокоенность в связи с намерениями со стороны ряда государств навязать однополярное устройство мира, подорвать стратегическую стабильность, принизить роль ООН и других международных организаций». Одной из главных тем для прессы во время этого визита было состояние здоровья Ельцина. Все освещавшие этот визит журналисты отметили, что Ельцин выглядел неважно, казался бледным и явно нездоровым. Спускаясь по трапу, он одной рукой тяжело опирался на перила, а с другой стороны его поддерживала супруга. По сведениям радиостанции «Эха Москвы», Ельцин отправился в Пекин наперекор мнению врачей ЦКБ, которые настоятельно советовали ему никуда не лететь.
На следующий день, 10 декабря, войска генерала Шаманова, после трехдневного кровавого штурма, вошли в расположенный в 30 км к югу от Грозного город Урус-Мартан. Штурмовал город 160-й гвардейский танковый полк под командованием подполковника Юрия Буданова. Через месяц ему за эту операцию будет вручен орден Мужества и присвоено очередное воинское звание полковник.
За два месяца до этого штурма Буданов был контужен, а за месяц (в ноябре) — ранен. А еще через три месяца (27 марта 2000 года) он был арестован по обвинению в изнасиловании и убийстве 18-летней чеченской девушки Эльзы Кунгаевой, которую он подозревал в том, что она, якобы, была снайпером у чеченских боевиков. В 2003 году он был за это преступление лишен воинского звания, всех наград и осужден на десять лет колонии строгого режима. Однако через шесть лет Буданов “за хорошее поведение” был досрочно освобожден.
А еще через два года (в 2011 году) он был застрелен в Москве чеченцем Юсупом Темирхановым, у которого в феврале 2000 года в Чечне трое российских солдат убили отца и сожгли его кафе. На момент смерти Буданову было 47 лет. Темирханов за это преступление был осужден на 15 лет колонии строгого режима, в которой через семь лет, в возрасте 46 лет, он умер “от естественных причин”.
Во всей этой трагической истории как в капле воды отразился весь накал страстей и весь трагизм обеих Чеченских войн, в которых не было ни героев, ни злодеев, а были одни лишь только бессмысленные жертвы и исковерканные судьбы.
Осталось добавить, что в Чечне Темирханова за убийство Буданова почитают как национального героя и “образец чеченского мужчины”. В родном селе Темирханова Гелдаган, Курчалоевского района, его именем названы улица и школа, в которой он учился. Так выглядит путинско-кадыровский компромисс. Впрочем, скорее всего, никакого другого и быть не могло…
19 декабря состоялись выборы в Государственную Думу. Закончилась предвыборная борьба, которая сопровождалась беспрецедентной информационной войной. Вот что по этому поводу писала тогда Русская служба ВВС: «Информационная война бушевала в России с лета. Быстро набиравший популярность избирательный блок «Отечество — Вся Россия» во главе с Юрием Лужковым и Евгением Примаковым подвергся беспрецедентной атаке со стороны окружения президента России. В противовес этому блоку был создан так называемый «блок губернаторов» — «Единство», или «МеДвЕдь», который возглавил министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу.
Реальную поддержку «МеДвЕдю» оказал глава правительства Владимир Путин, заявивший, что будет голосовать за «Единство». Таким образом, прежде обезличенное понятие «семья» обрело портретные черты реального лидера в лице Путина.
В соперничество «Единства» и «ОВР» активно вступила пресса, и началось сражение двух мощных медиа-гигантов — магнатов Бориса Березовского, выступившего на стороне президентского окружения, и Владимира Гусинского, вставшего на позиции Юрия Лужкова. Каждому из них принадлежат не только газеты, но и наиболее мощные и популярные в стране телеканалы.
Таким образом, втянутыми в информационную войну оказалось практически все население страны. Война была беспрецедентной по тяжести взаимных обвинений, резкости нападок, объему компромата, который выливали друг на друга ее участники. И вот она подошла к концу — по крайней мере, на данном этапе, ведь впереди еще президентские выборы…”
Результаты выборов были следующими: коммунисты (вполне предсказуемо) заняли первое место, набрав 24,29% голосов по партийным спискам и дополнительно выиграв выборы в 46 одномандатных округах. Суммарное количество мест, которое КПРФ получила в новом созыве Госдумы составило 113. Не смотря на первое место, это для них был серьезный провал: в прошлом созыве Госдумы у коммунистов Зюганова было на 44 места больше.
На второе место неожиданно вырвался сколоченный Березовским на скорую руку избирательный блок “Единство-Медведь”. Он набрал 23,32% голосов по партийным спискам. (То есть он едва не выиграл у коммунистов!) Выборы в одномандатных округах были для них не так успешны, они их выиграли лишь в 9 округах. Но, справедливости ради, нужно сказать, что одноманатными округами в команде Березовыского никто и не занимался — просто не хватило ни людей, ни времени. В общей сложности блок “Единство-Медведь” получил в новом созыве Госдумы 73 места.
На третьем месте оказался блок “Отечество — Вся Россия”. По партийным спискам он набрал почти почти вдвое меньше блока “Единств-Медведь” — всего 13,33% голосов. Но зато он довольно успешно выступил в одноманатных округах, где получил 29 мест. Всего в новом составе Госдумы блок “Отечество — вся Россия” получил 66 мест.
Это означало, что даже с учетом успеха в одномандатных округах, блок Лужкова-Примакова и всех статусных региональных лидеров (Шаймиев, Рахимов, Яковлев) проиграл ельцинско-путинскому блоку “Единство-Медведь” и это был серьезный успех Кремля и Семьи.
На третьем месте оказался “Союз правых сил” (СПС) во главе с Кириенко, Немцовым и Хакамадой (и стоящим за их спинами Чубайсом). В голосовании по партийным спискам СПС набрал 8,52% голосов, и еще 5 мест он получил в одномандатных округах. Всего в новом созыве Госдумы СПС получил 29 депутатских мандатов. После четырехлетнего перерыва (напомню, что в декабре 1995 года гайдаровский “Выбор России” не смог преодолеть 5% барьера) правые снова вернулись в Госдуму.
Четвертое место занял “Блок Жириновского”, набравший 5,98% в голосовании по партийным спискам. Он не выиграл ни одного одномандатного округа, и получил всего 17 мест в новом созыве Госдумы. Это было серьезное поражение. В прошлом созыве Жириновский имел вдвое больше депутатских мест — 34
Замыкала список партий, преодолевших 5% барьер, партия Явлинского “Яблоко”. По партийным спискам она набрала 5,93% голосов, и выиграла выборы в 4 одноманатных округах. В целом партия “Яблоко” получила 20 мест в новом созыве Госдумы, что позволило ей обогнать “Блок Жириновского”. В целом, “Яблоко” выступило хуже, чем в 1995 году, когда по итогам выборов у нее было 25 депутатских мест.
Нетрудно вычислить, что партии, преодолевшие 5% барьер и получившие, таким образом, право сформировать свои фракции в новом составе Госдумы, суммарно получили 318 мест. Следовательно оставшиеся 132 места достались независимым депутатам, избранным по одномандатным округам.
Победа блока “Единство-Медведь” над ОВР была настолько убедительной (особенно — в голосовании по партийным спискам), что она немедленно сделала Путина безусловным фаворитом президентской гонки. Фактически результат президентских выборов был предопределен итогами думских.
Березовский торжествовал: его репутация “демиурга” получала настолько убедительное подтверждение, что даже его противники вынуждены были склонить головы. В этот период он любил театрально сокрушаться и трагическим голосом говорить, что после такого триумфа, “он самый несчастный человек на свете: ему нечего больше хотеть”.
Лишним доказательством победы “Единства-Медведя” стал процесс политического самоопределения независимых депутатов: практически сразу после выборов, еще в декабре, из 132 независимых депутатов 58 образовали депутатскую группу “Народный депутат”, которая тут же публично поддержала Путина и фактически стала еще одним изданием “Единства-Медведя”.
Таким образом уже через пару недель Путин мог рассчитывать в Госдуме на поддержку минимум 160 депутатов. И эта поддержка продолжала расти день ото дня. Все новые и новые депутаты заявляли о своей поддержке Путина и его курса. Такого представительства в Госдуме Кремль не имел ни разу за все прошедшие почти десять лет.
На волне этого несомненного успеха Кремль поставил себе задачу выиграть президентские выборы в первом туре, поскольку второй тур всегда был чреват неожиданностями, консолидацией протеста, объединением всех противников и слева, и справа и т.д.
Однако, работавшие на избирательный штаб Путина социологи в один голос говорили, что первая волна увлечения Путиным неизбежно схлынет, люди начнут от него “уставать”, через пару-тройку месяцев рост его рейтинга начнет замедляться, потом остановится, а потом, вполне возможно, начнет снижаться. К началу лета народ осознает то, что пока понимают немногие: конец войны в Чечне еще не скоро, а неизбежно приближающаяся осада Грозного, вопреки ожиданиям Явлинского, обещает стать повторением кровавого кошмара пятилетней давности.
Кроме этого, экономика хоть и подает признаки оживления, но все еще очень слаба и это тоже могут использовать противники Кремля. Да и сам Путин вполне может успеть наделать ошибок, которые роковым образом скажутся на его рейтинге, а значит — и на результате выборов.
В конечном итоге социологи вынесли вердикт: оптимальное для Путина время выборов — март, а не июнь-июль (как это было предусмотрено оригинальным расписанием).
Кроме этого, состояние здоровья Ельцина стремительно ухудшалось. Он уже практически не покидал больничной палаты и большую часть времени проводил в ЦКБ. Но просто больной президент — это еще маленькая проблема. Большая же проблема состояла в том, что в данном случае речь шла о больном Ельцине. То есть о человеке, который не слушался никого (включая врачей), и, несмотря на болезнь, хотел продолжать жить так, как он жил до сих пор: т.е. “дышать полной грудью” и ни в чем себе не отказывать.
Юмашев часто говорил, что для Ельцина было очень важно осознавать себя здоровым человеком, который может и водки выпить, и в бане попариться, и в теннис поиграть, и в прорубь нырнуть. Всегда склонный к публичности и театральности, к эпатажу и восторженным взглядам, Ельцину нравился его образ “могучего русского медведя”, который сложился отчасти его собственными усилиями, а отчасти усилиями прессы, которая любила смаковать его разухабистые выходки.
Ельцин отчаянно не хотел стареть и поэтому отказывался вносить какие-то коррективы в свой образ жизни. Сопротивлятся ельцинскому напору было бессмысленно: ничего кроме “царского гнева” любая попытка ограничить его в излишествах никому не сулила. Окружение Ельцина давно уже утратило всякую надежду на то, что он приведет свои привычки в соответствие с реальностью. А реальность была такова, что к своим шестидесяти восьми годам он был уже глубоким стариком с пятью инфарктами. К тому же еще и хроническим алкоголиком.
Любой врач не задумываясь опишет вам особенности характера и поведения человека в таком состоянии. Подозрительность и капризность, частая смена настроения, быстрая утомляемость. Очевидные проблемы с речью, лишний вес, отечность, шаркающая походка, ослабленный самоконтроль. Из-за больного сердца мозг плохо снабжается кислородом и как результат: плохая память и общее снижение когнитивных функций.
В таком состоянии Ельцин напоминал раненого зверя. Могучая ельцинская харизма “альфа-самца” толкала его измученное и дряхлеющее тело вперед и требовала от его хозяина все новых подтверждений дееспособности и очевидного превосходства над всеми окружающими. Но силы покидали его и это приводило его в отчаяние.
Не исключено, что именно подозрительностью и страхом “измены” объясняется частая смена премьеров в завершающей каденции ельцинского правления. Посудите сами: за последние полтора года он сменил пять председателей правительства, в то время как за предыдущие восемь лет — лишь двоих: Силаева и Гайдара. Причем Силаев от него ушел сам, а отправить в отставку Гайдара его вынудил Верховный Совет. То есть в те времена, когда Ельцин чувствовал себя сильным и уверенным в себе человеком, он не боялся соперничества поскольку твердо знал: он в состоянии победить любого, кто покушается на его власть.
Часто говорят, что в последние годы Ельциным все сильнее манипулировала Семья. И именно она виновница “парада премьеров”. Что именно окружение Ельцина нашептывало ему на ухо и пугало его угрозой “заговоров” и “предательств”. Но это лишь часть проблемы. Разумеется, желающих нашептывать и пугать шефа всегда было хоть отбавляй. Однако раньше он пропускал все это мимо своих ушей. Но именно обострившаяся подозрительность Ельцина и его подспудное ощущение собственной слабости заставляли его прислушиваться ко всем этим интриганам.
Меня не покидает ощущение, что последняя чехарда с поездками то Путина, то Ельцина в Хельсинки, Осло и Стамбул, негативная реакция Клинтона на новость о том, что вместо Путина в Стамбуле он встретится с Ельциным и особенно кажущаяся бессмысленной встреча Ельцина с силовиками (но без Путина) в Завидово — означают что-то важное без чего нельзя понять дальнейший ход событий. Но, к сожалению, здесь мы можем только строить догадки.
Я вполне допускаю, что в какой-то момент Ельцин мог начать ревновать Путина к власти и не только к ней. Вообще: иметь рядом с собой дублера, который значительно моложе, здоровее, современнее и популярнее тебя — это очень сильное испытание для любого лидера, а уж тем более — для Ельцина, который никогда не терпел никакой конкуренции.
Возможно, что у самого Ельцина и не было таких намерений, но у его окружения вполне могли появиться опасения, что если ему попадет “шлея под хвост”, то “дедушка” в очередной раз “взбрыкнет” и “сдуру” отправит Путина в отставку, как до этого он без всякой видимой причины отправил туда четырех премьеров подряд. Во всяком случае вероятность такого исхода резко увеличивалась если бы рейтинг Путина начал падать. А именно этого и опасались социологи, ведь за оставшиеся до выборов шесть-семь месяцев многое могло случиться и в Чечне, и внутри страны и на международной арене…
Что означала отставка Путина при таких обстоятельствах — совершенно очевидно: вся конструкция с “преемником” рушилась как карточный домик, а вполне конъюнктурный блок “Единство-Медведь” мгновенно растворялся внутри партии Лужкова — Примакова. Путин встал бы в один ряд со Степашиным, Черномырдиным и пр., а с репутацией “сбитого летчика” нечего и думать идти в президенты. Может быть такое где-то и возможно, но только не в России. И уж точно не в России конца 90-х.
Также и из Вашингтона, после всего что случилось в Стамбуле (“Билл, отдай мне Европу”), по дипломатическим каналам и по линии спецслужб вполне могли идти сигналы в том духе, что “старик стал уже совершенно несносен” и настала пора его как-то побыстрее заменить на что-то менее экстравагантное, и Путин в этом качестве их полностью устраивает.
Высказанная социологами идея о том, что март — это лучший для Путина момент для проведения президентских выборов была хороша еще и с чисто практической стороны: проведение выборов через три, максимум четыре месяца не позволит его соперникам развернуть полноценную президентскую кампанию: создать штаб, собрать необходимое количество средств, договорится с телеканалами и другими средствами массовой информации. Кроме этого для эффективной избирательной кампании нужна предвыборная программа, тщательно разработанный план поездок, встреч, нанятые социологи, политтехнологи, артисты, наконец…
Все это практически невозможно выстроить и развернуть на полную мощность в столь сжатые сроки. А у Путина кампания де-факто уже шла практически с начала августа, с момента, когда Ельцин публично назвал его своим преемником. К декабрю у него уже был и штаб с социологами и политтехнологами, и предвыборная программа, и все необходимые для кампании финансовые и медиаресурсы.
Однако для того, чтобы провести выборы в марте было одно препятствие — Ельцин. И Путин и Семья понимали, что реализовать этот план возможно только в случае досрочной отставки президента. Причем чем раньше — тем лучше. В идеале — еще до Нового Года.
Каким образом Семье (Волошин? Юмашев? Татьяна? или сам Путин?) удалось убедить-уговорить Ельцина досрочно уйти в отставку — доподлинно неизвестно.
Если судить по “Президентскому марафону”, то решение о досрочной отставке он принял таким образом:”… 19 декабря я провел беспокойно. Хотя под конец выпили шампанское за победу «Единства», от волнений этого дня я устал. Итоговые цифры на телеэкране все время мелькали, менялись. Ночью, уже почти засыпая, я продолжал думать, сопоставлять, анализировать: что же произошло?
А утром проснулся с мыслью: произошло что-то очень важное. Итоги голосования подтвердили самое главное, о чем я непрерывно думал все эти последние недели: у Владимира Путина есть огромный запас доверия!
По сути дела, уже в декабре люди проголосовали за нового президента, поддержав «его» блок, хотя он не был его лидером, просто протянул руку новому движению. Значит, все идет правильно…
… Настала пора принимать последнее, может быть, самое главное решение. Еще за несколько дней до выборов, опережая ход событий, я встретился с Владимиром Путиным. Наш разговор окончательно укрепил меня во мнении: да, пора!
Я должен уйти в отставку. Путину больше не надо мешать. Нужно отойти в сторону. Освободить дорогу.
… Президент уходит в отставку. Уходит раньше времени. Было это уже один раз. Первый и последний президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев тоже в декабре, в декабре 1991-го, ушел со своего поста…”
Дальше идут пространные и не имеющие никакого отношения к делу воспоминания Ельцина об отставке Горбачева и об их многолетних и непростых отношениях. Никакого понимания обстоятельств, в результате которых Ельцин принял решение о досрочной отставке эти воспоминания не дают.
Единственное, что можно узнать из “Президентского марафона”, что думать о досрочной отставке Ельцин начал загодя, но окончательное решение об этой отставке Ельцин принял за несколько дней до выборов в Госдуму, после разговора с Путиным 14 декабря.
Но еще 18 ноября он этого не собирался делать. В том же “Президентском марафоне” написано, что в Стамбуле Ельцин отказался разговаривать с Шираком из тактических соображений: «Нет, — твердо сказал я. — У нас еще будет время». Таким образом вероятнее всего решение о досрочной отставке было принято в период с конца ноября до середины декабря и результаты выборов в Госдуму стали последним аргументом, который положил конец всем колебаниям.
Насколько решение Ельцина было самостоятельным и добровольным — неизвестно. Мне трудно представить, что в этот момент он не испытывал никакого давления извне. Широко известен эпизод, когда осенью 1996 года, едва отойдя от наркоза после тяжелейшей операции, он потребовал срочно принести ему на подпись указ о том, что Черномырдин прекращает временное исполнение обязанностей президента и Ельцин снова берет бразды правления в свои руки.
Вряд ли сразу после операции на сердце в 1996 году он чувствовал себя лучше, чем в ноябре-декабре 1999 года. Но даже прикованный к постели он не хотел никому отдавать свою власть. Так почему же он отказался от нее в декабре 1999 года, когда он был вполне ходячим и вменяемым, хоть и не вполне здоровым человеком? Отказ от еще полугода власти — это для Ельцина была серьезная жертва. Нужны были поистине железные аргументы, чтобы убедить его в необходимости ее принести.
Из “Президентского марафона” следует, что и Волошин и Юмашев узнали о решении Ельцина буквально за день до того, как он об этом решении объявил публично. И только с одним Путиным он обсуждал его уже две недели: с первого разговора 14 декабря по 29 декабря, когда они уже окочательно обо всем договорились.
Само описание этого обсуждения носит вполне мифологический, былинный характер народного сказа: сначала молодой царевич, как положено, наотрез отказывается от царского венца, говорит, что не готов к этой тяжелой ноше и страшится ее, но потом, под нажимом старого, мудрого монарха, смиренно дает согласие, как бы отвергнув всю свою прежнюю жизнь и положив себя на алтарь Отечества…
Юмашев в одном из своих интервью честно признавался, что “Президентский марафон” написал лично он: «С последней книгой было совсем легко… Я сам участвовал во всех этих событиях 1996-2000 годов… Я писал и, если у меня вдруг какие-то вопросы возникали, приезжал к Ельцину». Поэтому можно с уверенностью сказать, что описание Юмашевым конфиденциальных бесед между Ельциным и Путиным вряд ли носит строго документальный характер.
Как на самом деле принималось решение о досрочной отставке мы никогда не узнаем. Например, Березовский в 2001 году утверждал, что идея досрочной отставки обсуждалась в Семье чуть ли с весны, а работавший на Кремль политтехнолог Глеб Павловский говорил, что осенью 1999 года эта идея уже широко обсуждалась внутри предвыборного штаба Путина.
Но все это уже не имеет никакого значения. Важен факт: утром 31 декабря все необходимые бумаги были подписаны, а в 9:30 Ельцин записал свое знаменитое обращение к народу, в котором сообщил, что уходит в отставку. Нет нужды здесь приводить полный текст этого выступления. Его можно легко найти в интернете. Ключевыми словами в нем были: “Я ухожу… Я сделал все что мог… Я хочу попросить у вас прощения…”
В 12:00 обращение Ельцина было передано по центральному телевидению. Практически сразу после этого в Кремль позвонил Клинтон. Но Ельцин не захотел с ним говорить.
В 14:00 произошла передача “ядерного чемоданчика”, а в полночь с Новым годом россиян поздравлял уже и.о. президента Владимир Владимирович Путин.