Жертва в роли палача
10 апреля, 2025 4:02 пп
Наталья Троянцева
Наталья Троянцева:
Ребята! А вам никогда не приходило в голову, что и россияне, и украинцы (да и все постсоветские в целом) живут, думают, существуют и действуют в чётко воспроизводимой схеме-антитезе: жертва-палач? То есть буквально каждый поступок, каждый ход мысли в основе своей имеет это жесткое и жестокое клише.
Ментальная метаморфоза происходит внезапно: жертва воспроизводит сущность палача безотчётно — моментально, без подготовки. Исключения настолько редки, что никто, кроме Арестовича, на ум не приходит — остальных публичных умников желательно подвергнуть пристальному психоанализу, чтобы подтвердить или опровергнуть их исключительность.
Моему эссе под названием «Драйв страдательного залога» уже не один год. Главное, что выдает «жертву» — это passive voice. Контент формата «меня обманули, меня облапошили, мне угрожают, меня заразят», беспомощная жертва и — тут же — обвинительный пафос палача априори: «я знаю, откуда готовится нападение!»
Что же касается действия, то его всегда можно квалифицировать как защиту нападением — как и любой риторический ряд, впрочем — в случае внезапной перемены обстановки, атмосферы, привычного статус кво. Невероятная жестокость тюремного обихода — это реакция жертв социальной несостоятельности: каждый изощрённый палач — убеждённая в собственном статусе жертва. Поэтому палачи всегда сентиментальны — в свободное от принятых на себя обязанностей время.
Внутри антитезы «жертва-палач» все нравственные категории схематичны и — не более, чем формальное клише. Только чувствами руководствуется жертва, низменными по-преимуществу, даже если они подаются, как нечто возвышенное или высокое. Любимейшее и абсолютно пустое клише именуется «справедливость». Поскольку для жертвы ненависть — куда более естественное состояние, чем даже эмпатия (о любви и речи не может быть, любое насилие сразу же выдаётся за любовь), то и справедливость трактуется как «отнять и поделить» в пользу жертвы — всегда бесполезную, впрочем. Жертва ненасытна, польза для неё — реализация в формате палача. Справедливость для жертвы — перманентное возмездие за надуманные лишения. Именно этим объясняются бесчисленные бытовые коллизии, мстительно разрушенные браки, конфликты по поводу наследства с итогом: не доставайся никому! Этим объясняется перманентно возобновляемая «охота на ведьм»: предателей как таковых, предателей-диссидентов, предателей-иноагентов… Предательство — важный аспект мировосприятия: не доверяя себе, не доверяешь никому. Жертва себе не доверяет совсем, иначе она не была бы жертвой.
Жертву не назовёшь полностью безответственной — она ответственна в чётко обозначенных рамках общественной морали: не убьёт, не украдёт внутри ясного статус кво. Но — шаг вправо, шаг влево — и нет ни ответственности, ни почвы под ногами. Тут жертва способна на любое безумство, на любое преступление: её ведут эмоции.
И Навального вели по жизни те же эмоции — не случайно он оказался жертвой. В том-то и дело, что практически любой мой фб-собеседник категорически отрицал то, что он говорит и действует как жертва. Человеку кажется, что высокий или среднестатистический статус социального благополучия свидетельствует в пользу созидательного начала личности. На деле же оказывается, что можно быть в статусе жертвы, даже став Президентом страны — именно этим статусом будут обусловлены твои решения и поступки.
Новейшее время тотальной открытости в сочетании с паранойей тотальной же слежки и неискоренимой подозрительности обещает сюрпризы. Только что узнала — сейчас в большинство московских театров вход по паспорту — как в поезд или самолёт. Жертвы самоорганизуются для нападения.
Наталья Троянцева
Наталья Троянцева:
Ребята! А вам никогда не приходило в голову, что и россияне, и украинцы (да и все постсоветские в целом) живут, думают, существуют и действуют в чётко воспроизводимой схеме-антитезе: жертва-палач? То есть буквально каждый поступок, каждый ход мысли в основе своей имеет это жесткое и жестокое клише.
Ментальная метаморфоза происходит внезапно: жертва воспроизводит сущность палача безотчётно — моментально, без подготовки. Исключения настолько редки, что никто, кроме Арестовича, на ум не приходит — остальных публичных умников желательно подвергнуть пристальному психоанализу, чтобы подтвердить или опровергнуть их исключительность.
Моему эссе под названием «Драйв страдательного залога» уже не один год. Главное, что выдает «жертву» — это passive voice. Контент формата «меня обманули, меня облапошили, мне угрожают, меня заразят», беспомощная жертва и — тут же — обвинительный пафос палача априори: «я знаю, откуда готовится нападение!»
Что же касается действия, то его всегда можно квалифицировать как защиту нападением — как и любой риторический ряд, впрочем — в случае внезапной перемены обстановки, атмосферы, привычного статус кво. Невероятная жестокость тюремного обихода — это реакция жертв социальной несостоятельности: каждый изощрённый палач — убеждённая в собственном статусе жертва. Поэтому палачи всегда сентиментальны — в свободное от принятых на себя обязанностей время.
Внутри антитезы «жертва-палач» все нравственные категории схематичны и — не более, чем формальное клише. Только чувствами руководствуется жертва, низменными по-преимуществу, даже если они подаются, как нечто возвышенное или высокое. Любимейшее и абсолютно пустое клише именуется «справедливость». Поскольку для жертвы ненависть — куда более естественное состояние, чем даже эмпатия (о любви и речи не может быть, любое насилие сразу же выдаётся за любовь), то и справедливость трактуется как «отнять и поделить» в пользу жертвы — всегда бесполезную, впрочем. Жертва ненасытна, польза для неё — реализация в формате палача. Справедливость для жертвы — перманентное возмездие за надуманные лишения. Именно этим объясняются бесчисленные бытовые коллизии, мстительно разрушенные браки, конфликты по поводу наследства с итогом: не доставайся никому! Этим объясняется перманентно возобновляемая «охота на ведьм»: предателей как таковых, предателей-диссидентов, предателей-иноагентов… Предательство — важный аспект мировосприятия: не доверяя себе, не доверяешь никому. Жертва себе не доверяет совсем, иначе она не была бы жертвой.
Жертву не назовёшь полностью безответственной — она ответственна в чётко обозначенных рамках общественной морали: не убьёт, не украдёт внутри ясного статус кво. Но — шаг вправо, шаг влево — и нет ни ответственности, ни почвы под ногами. Тут жертва способна на любое безумство, на любое преступление: её ведут эмоции.
И Навального вели по жизни те же эмоции — не случайно он оказался жертвой. В том-то и дело, что практически любой мой фб-собеседник категорически отрицал то, что он говорит и действует как жертва. Человеку кажется, что высокий или среднестатистический статус социального благополучия свидетельствует в пользу созидательного начала личности. На деле же оказывается, что можно быть в статусе жертвы, даже став Президентом страны — именно этим статусом будут обусловлены твои решения и поступки.
Новейшее время тотальной открытости в сочетании с паранойей тотальной же слежки и неискоренимой подозрительности обещает сюрпризы. Только что узнала — сейчас в большинство московских театров вход по паспорту — как в поезд или самолёт. Жертвы самоорганизуются для нападения.