«Женщине, делающей шаг навстречу судьбе, не до размышлений, где в этот момент находятся её ноги…»
13 ноября, 2018 1:21 дп
Tanya Loskutova
«Все поклалА , а гусяку не поклалА!..»
Про всех всё писала, а про неё не писала!
Потому что всё равно никто не поверит.
Но если уж выходные начались с глупостей, типа слинявшей на отдых в Brigham & Women Ольги Ф., то расскажу и этот маленький эпизод… Пока праздничное настроение не прошло.
Я не знаю, кем приходится мне мама моей невестки… Я знаю несколько подходящих слов,
но не уверена, что они подойдут и сюда: сноха, зять, золовка, деверь …
Для конспирации буду называть её Лёлей, тем более, что и зовут её, (Саша Долинов не даст соврать), Леной.
Позавчера ехала она со своей знакомой в метро.
Нью-Йоркском, разумеется, она там живёт (в городе, а не в метро).
Наконец поезд остановился. Лёля проводила всех, до последнего, выходящих пассажиров
доброжелательным взглядом, отметила самые странные на сегодня стрижки (то есть, все до одной), посмотрела сперва налево, потом направо…
Потом, решив, что уже можно, сделала первый женственный шаг навстречу судьбе.
Женщине, делающей шаг навстречу судьбе, не до размышлений, где в этот момент находятся её ноги.
Тем более, закрылась ли за ней дверь…
Момент, когда одна нога ощутила под собой твердь, а вторая вместе с поездом рванула с места, лёлино сознание не зафиксировало.
Не зафиксировало оно и расположения своего тела…
Фиксировать лицо нужды не было…
Оно распласталось по платформе.
Нос, к счастью, оказался к платформе ближе всего.
Оставшиеся по бокам от него два глаза могли спокойно оценить обстановку…
Из положения»лёжа» каждый их них мог видеть только бескрайнее тёмно-красное поле…
Даже позднее чистюля Лёля удивлялась своей первой мысли: «В этом грязном городе не чистят даже платформы метро!!!»
Подоспевшие амбуланс, полиция, пожарные и люди не видели ничего интересного…
Ну, женщина…Ну, в крови…Ну, лежит…
Ну так, Нью-Йорк же…
(Потом Лёля уверяла, что, когда её поднимали, нос удалось отлепить только с куском платформы!)
Больше всего её раздражал шум: гудки, сирены, крики и советы незнакомых людей…
В лицо ей совали уже густо окровавленные тряпки.
Она пыталась сквозь заливавшую глаза кровь рассмотреть на своих часиках, который час…
Потом строго и внятно произнесла: «Я что, так и буду здесь с Вами ждать, пока мне скажут, который час!!»
Услыхав в сотый раз произнесённое про больницу и скорую помощь, стала отцеплять от себя руки трёх полицейских и одного медбрата…
Рыдающая приятельница не забывала хладнокровно , в порядке поступления, фиксировать для потомков хронику событий.
Она говорила позже: «Они все были с Лёлькой так ласковы, так предупредительны… Их, наверное, обучали, как обращаться с сумасшедшими…»
Тем временем моя родственница, скинув с себя последнюю пару чужих рук, рванула к выходу…
Знающий куда бежит, обычно прибегает первым.
Лёля знала.
На улице первые же полицейские, увидевшие скачущую по улице окровавленную блондинку, приняли её в свои объятья.
На все, обычные в таких случаях вопросы, она отвечала, как у нас,русских водится, встречным вопросом: «Скажите, а вы любите Шуберта? Я не спрашиваю, любите ли вы Израиль! Но вы же не можете не любить Израильский симфонический оркестр!!! Я же не на ровном месте в крови испачкалась! Я же не просто спешу, я опаздываю в Карнеги Холл!»
Ну что… С неё взяли слово, что там она умоется, а потом уже растворится в Шуберте.
Умылась. Порастворялась. Ночью — с младшей (нормальной!) дочерью — госпиталь… К лицу — лёд.
Говорит, опухоль на лице изменила все прежние ощущения… Когда говорю,(признаётся она), у меня как будто во рту яблоко…
А что ты делаешь, спрашивает она, когда говорить больно?
Говорю,отвечаю я…
Tanya Loskutova
«Все поклалА , а гусяку не поклалА!..»
Про всех всё писала, а про неё не писала!
Потому что всё равно никто не поверит.
Но если уж выходные начались с глупостей, типа слинявшей на отдых в Brigham & Women Ольги Ф., то расскажу и этот маленький эпизод… Пока праздничное настроение не прошло.
Я не знаю, кем приходится мне мама моей невестки… Я знаю несколько подходящих слов,
но не уверена, что они подойдут и сюда: сноха, зять, золовка, деверь …
Для конспирации буду называть её Лёлей, тем более, что и зовут её, (Саша Долинов не даст соврать), Леной.
Позавчера ехала она со своей знакомой в метро.
Нью-Йоркском, разумеется, она там живёт (в городе, а не в метро).
Наконец поезд остановился. Лёля проводила всех, до последнего, выходящих пассажиров
доброжелательным взглядом, отметила самые странные на сегодня стрижки (то есть, все до одной), посмотрела сперва налево, потом направо…
Потом, решив, что уже можно, сделала первый женственный шаг навстречу судьбе.
Женщине, делающей шаг навстречу судьбе, не до размышлений, где в этот момент находятся её ноги.
Тем более, закрылась ли за ней дверь…
Момент, когда одна нога ощутила под собой твердь, а вторая вместе с поездом рванула с места, лёлино сознание не зафиксировало.
Не зафиксировало оно и расположения своего тела…
Фиксировать лицо нужды не было…
Оно распласталось по платформе.
Нос, к счастью, оказался к платформе ближе всего.
Оставшиеся по бокам от него два глаза могли спокойно оценить обстановку…
Из положения»лёжа» каждый их них мог видеть только бескрайнее тёмно-красное поле…
Даже позднее чистюля Лёля удивлялась своей первой мысли: «В этом грязном городе не чистят даже платформы метро!!!»
Подоспевшие амбуланс, полиция, пожарные и люди не видели ничего интересного…
Ну, женщина…Ну, в крови…Ну, лежит…
Ну так, Нью-Йорк же…
(Потом Лёля уверяла, что, когда её поднимали, нос удалось отлепить только с куском платформы!)
Больше всего её раздражал шум: гудки, сирены, крики и советы незнакомых людей…
В лицо ей совали уже густо окровавленные тряпки.
Она пыталась сквозь заливавшую глаза кровь рассмотреть на своих часиках, который час…
Потом строго и внятно произнесла: «Я что, так и буду здесь с Вами ждать, пока мне скажут, который час!!»
Услыхав в сотый раз произнесённое про больницу и скорую помощь, стала отцеплять от себя руки трёх полицейских и одного медбрата…
Рыдающая приятельница не забывала хладнокровно , в порядке поступления, фиксировать для потомков хронику событий.
Она говорила позже: «Они все были с Лёлькой так ласковы, так предупредительны… Их, наверное, обучали, как обращаться с сумасшедшими…»
Тем временем моя родственница, скинув с себя последнюю пару чужих рук, рванула к выходу…
Знающий куда бежит, обычно прибегает первым.
Лёля знала.
На улице первые же полицейские, увидевшие скачущую по улице окровавленную блондинку, приняли её в свои объятья.
На все, обычные в таких случаях вопросы, она отвечала, как у нас,русских водится, встречным вопросом: «Скажите, а вы любите Шуберта? Я не спрашиваю, любите ли вы Израиль! Но вы же не можете не любить Израильский симфонический оркестр!!! Я же не на ровном месте в крови испачкалась! Я же не просто спешу, я опаздываю в Карнеги Холл!»
Ну что… С неё взяли слово, что там она умоется, а потом уже растворится в Шуберте.
Умылась. Порастворялась. Ночью — с младшей (нормальной!) дочерью — госпиталь… К лицу — лёд.
Говорит, опухоль на лице изменила все прежние ощущения… Когда говорю,(признаётся она), у меня как будто во рту яблоко…
А что ты делаешь, спрашивает она, когда говорить больно?
Говорю,отвечаю я…