«Запретительная система каждый раз воскресает, как птица Феникс…»
23 декабря, 2018 8:58 дп
Яков Миркин
«Может ли российское общество опуститься на дно? Проиграть в гонке? Зарасти деревьями, распасться на мелкие куски, довести свои технологии до состояния паровоза, который топится дровами?
Для этого есть только один способ – посадить средний класс и класс собственников в клетку. Из уведомлений, регистраций, лицензий, разрешений, сертификаций, лимитаций, ограничений, а также взысканий, наказаний и неотвратимой ответственности за всё, что совершается на восьмой части суши.
В наш информационный век, когда каждый грамм нашего существа может быть учтен и взвешен, мы, если этого требует природа власти, становимся полностью подконтрольными. Мы сами должны на себя доносить, а затем ждать, как власть истолкует результаты этого доносительства – благосклонно или же повернется к тебе грозным оком и покажет кузькину мать.
Или кузькину бабушку? Ибо так всегда был устроен российский мир. Князь Петр Вяземский, поэт, а по принуждению высокий финансовый чиновник, писал два века назад: «У нас запретительная система господствует… во всем. Сущность почти каждого указа есть воспрещение чего-нибудь. Разрешайте же, даруйте иногда хоть ничтожные права и малозначительные выгоды…» (Записные книжки (1813 – 1848)).
На эту нижайшую просьбу до сих пор нет ответа. Запретительная система каждый раз воскресает, как птица Феникс, после того, как ее сожгли.
С ней расправились в 1990-х годах. Но она возродилась немедленно. Уже в 2000 – 2006 гг. число вновь изданных федеральных нормативных актов увеличилось на 40% (в сравнении с 1993 – 1999 гг.).
Дальше началась жизнь по экспоненте. В 2007 – 2013 гг. количество нормативных актов выросло уже в 2 раза в сравнении с 2000 – 2006 гг. И в 3 раза к 1993 – 1999 гг. (расчеты по Консультант+).
В 1990-е годы государства не хватало. В 2010-е годы его стало слишком много.
Партия насупленных регуляторов
По оценке, в России живет 4 – 5 миллионов нормативных актов. Это население большого города. Мы купаемся в них, мы закутаны в них по уши, мы существуем, как хлеб, вода и молоко, в авоське. Матерчатая сетка, мелкого плетения, сквозь которую не высунуться, но в ней можно попрыгать и побарахтаться. Посетовать на «регулятивное бремя». Но не выскочить, ни так, ни на авось.
Что же сулит нам будущее? Наступит ли день, когда кто-то великий придет и скажет: «Эй, братцы, не нужно так! Дайте им больше свободы, этим белым и синим воротничкам! Дайте им воли, и пусть они покроют поля и леса многими своими изобретениями и украшениями своей души!»
Но верхи молчат, а на горизонте стали темнеть тучи. В России возник новый класс людей – «обиженные» силовики, как следствие запрета им выезда за границу. Они – сердцевина власти. Они реально управляют государством. Это новый конфликт интересов – человеческих, экономических, политических – по всем законам общественных наук будет влиять на нашу жизнь на 5 – 10 лет вперед.
Будут ли четыре миллиона человек, попавших под запрет (оценка СМИ), и их семьи с радостью смотреть, как их счастливые соотечественники снуют мимо них с чемоданами и валютой, пересекая границу и отправляясь в дальние края? Будут ли облегчать, упрощать и открывать шлагбаумы?
Скорее всего, нет. Из этого конфликта интересов должны вырастать всё новые запреты и ужесточения для всех прочих, связанные с ограничением свободы выезда, обращения и перевода валюты, просто жизни на вольных хлебах.
До этого «погулять где-то в дальних краях» и оставить там следы – личные, имущественные – было общим интересом всего российского народа, всех его классов. На этом, что бы ни случилось в экономике, держалась прозрачность границ – административных, финансовых.
Сегодня этот интерес почти распался. У тех, кто имеет власть над властью имущими, этот интерес деформирован, искажен, обращен во что-то обратное запретами на выезд. Насколько временными? Никто не знает.
На крыло становится иная страна, чем десять или пять лет назад. Она жестче, холоднее, она более закрыта в каждой мелочи жизни. В ней меньше свободы движения, думания, деятельности. В ней поднимается на ноги и разминается Большой Брат. В ней всё больше способности к розыску, досмотру, к тому, чтобы, не спрашивая, заходить в чью-то частную жизнь.
Уголовный кодекс принят в 1996 году. С тех пор его письменный объем вырос более, чем в 2 раза. Кодекс об административных правонарушениях (2001 – 2014 годы) — увеличился своими текстами в 2,1 раза.
Насупленное государство.
Гулливеры и лилипуты
Чем больше нахмурены брови у государства, тем ближе мы к модели экономики с нечеловеческим лицом.
В этой модели тонны нефти и стали, кубометры газа, мегаватты объективно важнее людей. Программы развития – всё больше о скважинах и электролизе. Люди – это то, что они производят. Люди – это производители. А государство – яхтенный клуб крупных корпораций.
Кто равные партнеры государства? С кем оно любит разговаривать? Крупнейшие компании всего мира, соединенные в добыче сырья от Балтийского моря до Тихого океана.
Кто не партнеры? Публика, средний класс, мелкий и средний бизнес. Лилипуты должны быть учтены, закреплены, накормлены и успокоены, чтобы исправно осуществлялись проекты века, новые повороты рек, рождение широченных труб и магистралей. Лилипутское брожение должно быть мелким и посвящено еде. Они сами должны решать свои проблемы, а в остальном – кормиться у государства. Они и их кормление – это то, о чем торгуются реальные партнеры, решая, сколько бизнес должен оставить государству и зачем.
Есть Гулливеры и есть лилипуты.
Таков миропорядок, как бы нам ни казалось, что жизнь устроена по-другому, и звезд на небе гораздо больше и они светлее.
Связанная экономика
Нет ничего хуже для будущего России.
Когда думаешь, почему одно общество выигрывало у другого, или почему одна страна выживала за счет другой, то видно, что победители – это те, кто смог обеспечить большую экономическую свободу, дать больше возможностей действовать тем, кто к этому готов, со всей энергией, независимо, инновационно и рискованно. Победители – это те общества, которые свободнее в предпринимательстве, особенно в мелком и среднем, и труде, обеспечивая, вместе с тем, лучше налаженный надзор государства за честностью рынков и системными рисками.
Вместо этого мы подступаем, шаг за шагом, если не к мобилизационной экономике, то к экономике, в которой все, кроме крупнейших корпораций, связаны по рукам и по ногам, у всех стеснено сердце и низкое небо висит над головой.
Это экономика, которая будет устаревать с каждым прошедшим годом, сколько ни вливай в нее денег.
В народе, в его «модели коллективного поведения» давно есть внутренний надлом, который раз за разом порождает административные системы и большинство людей, стремящихся к ошейнику. По всем опросам, 80 – 90% населения влюблены в государство, в крупные корпорации и готовы им принадлежать, если те возьмутся их кормить и защищать.
80 – 90% — это много.
Что делать?
Ответ простой – стать свободней.
Это может сделать только сам народ. Что-то вдруг меняется в его характере, в том, как он думает, дышит, кого любит, кого гонит, потому что речь идет о том, чтобы выжить.
Немцам и японцам это удалось. То, как они изменили себя, то, что они сделали в со своими экономиками, невозможно совершить только под действием оккупационных властей.
Народ сам меняет себя, оставаясь самим собой. Уходит в другой, более удачный и легкий проект, в котором, конечно, будет место и газовой трубе, но прежде всего будет то, что называется «экономическое чудо», модернизация, пассионарность, переход в режим развития с высокой скоростью.
В экономике это означает сильные лекарства — резкое снижение регулятивного бремени, диверсификацию собственности, яркие налоговые стимулы для малых и средних, для прямых иностранных инвестиций, настройку финансовой системы на то, чтобы «подгонять» рост, ударные стимулы государства – для роста активов среднего класса, для того, чтобы в центре развития встал энергичный, инновационный, думающий человек.
Все это при надзоре государства, обеспечивающем честность предпринимательства и его минимальные риски.
Как без этого?
Чтобы это случилось, найдется много идей (ссылка на колонку в gazeta.ru «Три дороги победителей»).
Что еще сделать?
Ответ — исполнить два простых желания.
Первое — о том, чтобы в эшелонах власти сократить запасы:
-странных, незамысловатых существ, всегда готовых управлять чем угодно, всем, что имеет любую степень сложности;
-крикунов и забияк, живущих по Фрейду и его последователям;
-схоластов, все тех, кто независимо от обстоятельств жизни, готов бесконечно повторять только то, что выучил когда-то;
-либералов, которые «псевдо», и патриотов, которые «псевдо». Ибо не может быть либералом человек, загоняющий своими действиями страну в тоталитаризм. И не может быть патриотом человек, загоняющий свою страну в бедность, в закрытость, в тупик.
И второе желание — удержать и многократно умножить во власти тех, кто считает величием государства качество и самую высокую продолжительность жизни людей, его образующих».
Эта моя статья опубликована в gazeta.ru в 2014 г. Я бы и сейчас под ней подписался, может быть, дважды. Всё продолжается.
Ссылка: https://www.gazeta.ru/comments/2014/05/26_a_6048893.shtml
Яков Миркин
«Может ли российское общество опуститься на дно? Проиграть в гонке? Зарасти деревьями, распасться на мелкие куски, довести свои технологии до состояния паровоза, который топится дровами?
Для этого есть только один способ – посадить средний класс и класс собственников в клетку. Из уведомлений, регистраций, лицензий, разрешений, сертификаций, лимитаций, ограничений, а также взысканий, наказаний и неотвратимой ответственности за всё, что совершается на восьмой части суши.
В наш информационный век, когда каждый грамм нашего существа может быть учтен и взвешен, мы, если этого требует природа власти, становимся полностью подконтрольными. Мы сами должны на себя доносить, а затем ждать, как власть истолкует результаты этого доносительства – благосклонно или же повернется к тебе грозным оком и покажет кузькину мать.
Или кузькину бабушку? Ибо так всегда был устроен российский мир. Князь Петр Вяземский, поэт, а по принуждению высокий финансовый чиновник, писал два века назад: «У нас запретительная система господствует… во всем. Сущность почти каждого указа есть воспрещение чего-нибудь. Разрешайте же, даруйте иногда хоть ничтожные права и малозначительные выгоды…» (Записные книжки (1813 – 1848)).
На эту нижайшую просьбу до сих пор нет ответа. Запретительная система каждый раз воскресает, как птица Феникс, после того, как ее сожгли.
С ней расправились в 1990-х годах. Но она возродилась немедленно. Уже в 2000 – 2006 гг. число вновь изданных федеральных нормативных актов увеличилось на 40% (в сравнении с 1993 – 1999 гг.).
Дальше началась жизнь по экспоненте. В 2007 – 2013 гг. количество нормативных актов выросло уже в 2 раза в сравнении с 2000 – 2006 гг. И в 3 раза к 1993 – 1999 гг. (расчеты по Консультант+).
В 1990-е годы государства не хватало. В 2010-е годы его стало слишком много.
Партия насупленных регуляторов
По оценке, в России живет 4 – 5 миллионов нормативных актов. Это население большого города. Мы купаемся в них, мы закутаны в них по уши, мы существуем, как хлеб, вода и молоко, в авоське. Матерчатая сетка, мелкого плетения, сквозь которую не высунуться, но в ней можно попрыгать и побарахтаться. Посетовать на «регулятивное бремя». Но не выскочить, ни так, ни на авось.
Что же сулит нам будущее? Наступит ли день, когда кто-то великий придет и скажет: «Эй, братцы, не нужно так! Дайте им больше свободы, этим белым и синим воротничкам! Дайте им воли, и пусть они покроют поля и леса многими своими изобретениями и украшениями своей души!»
Но верхи молчат, а на горизонте стали темнеть тучи. В России возник новый класс людей – «обиженные» силовики, как следствие запрета им выезда за границу. Они – сердцевина власти. Они реально управляют государством. Это новый конфликт интересов – человеческих, экономических, политических – по всем законам общественных наук будет влиять на нашу жизнь на 5 – 10 лет вперед.
Будут ли четыре миллиона человек, попавших под запрет (оценка СМИ), и их семьи с радостью смотреть, как их счастливые соотечественники снуют мимо них с чемоданами и валютой, пересекая границу и отправляясь в дальние края? Будут ли облегчать, упрощать и открывать шлагбаумы?
Скорее всего, нет. Из этого конфликта интересов должны вырастать всё новые запреты и ужесточения для всех прочих, связанные с ограничением свободы выезда, обращения и перевода валюты, просто жизни на вольных хлебах.
До этого «погулять где-то в дальних краях» и оставить там следы – личные, имущественные – было общим интересом всего российского народа, всех его классов. На этом, что бы ни случилось в экономике, держалась прозрачность границ – административных, финансовых.
Сегодня этот интерес почти распался. У тех, кто имеет власть над властью имущими, этот интерес деформирован, искажен, обращен во что-то обратное запретами на выезд. Насколько временными? Никто не знает.
На крыло становится иная страна, чем десять или пять лет назад. Она жестче, холоднее, она более закрыта в каждой мелочи жизни. В ней меньше свободы движения, думания, деятельности. В ней поднимается на ноги и разминается Большой Брат. В ней всё больше способности к розыску, досмотру, к тому, чтобы, не спрашивая, заходить в чью-то частную жизнь.
Уголовный кодекс принят в 1996 году. С тех пор его письменный объем вырос более, чем в 2 раза. Кодекс об административных правонарушениях (2001 – 2014 годы) — увеличился своими текстами в 2,1 раза.
Насупленное государство.
Гулливеры и лилипуты
Чем больше нахмурены брови у государства, тем ближе мы к модели экономики с нечеловеческим лицом.
В этой модели тонны нефти и стали, кубометры газа, мегаватты объективно важнее людей. Программы развития – всё больше о скважинах и электролизе. Люди – это то, что они производят. Люди – это производители. А государство – яхтенный клуб крупных корпораций.
Кто равные партнеры государства? С кем оно любит разговаривать? Крупнейшие компании всего мира, соединенные в добыче сырья от Балтийского моря до Тихого океана.
Кто не партнеры? Публика, средний класс, мелкий и средний бизнес. Лилипуты должны быть учтены, закреплены, накормлены и успокоены, чтобы исправно осуществлялись проекты века, новые повороты рек, рождение широченных труб и магистралей. Лилипутское брожение должно быть мелким и посвящено еде. Они сами должны решать свои проблемы, а в остальном – кормиться у государства. Они и их кормление – это то, о чем торгуются реальные партнеры, решая, сколько бизнес должен оставить государству и зачем.
Есть Гулливеры и есть лилипуты.
Таков миропорядок, как бы нам ни казалось, что жизнь устроена по-другому, и звезд на небе гораздо больше и они светлее.
Связанная экономика
Нет ничего хуже для будущего России.
Когда думаешь, почему одно общество выигрывало у другого, или почему одна страна выживала за счет другой, то видно, что победители – это те, кто смог обеспечить большую экономическую свободу, дать больше возможностей действовать тем, кто к этому готов, со всей энергией, независимо, инновационно и рискованно. Победители – это те общества, которые свободнее в предпринимательстве, особенно в мелком и среднем, и труде, обеспечивая, вместе с тем, лучше налаженный надзор государства за честностью рынков и системными рисками.
Вместо этого мы подступаем, шаг за шагом, если не к мобилизационной экономике, то к экономике, в которой все, кроме крупнейших корпораций, связаны по рукам и по ногам, у всех стеснено сердце и низкое небо висит над головой.
Это экономика, которая будет устаревать с каждым прошедшим годом, сколько ни вливай в нее денег.
В народе, в его «модели коллективного поведения» давно есть внутренний надлом, который раз за разом порождает административные системы и большинство людей, стремящихся к ошейнику. По всем опросам, 80 – 90% населения влюблены в государство, в крупные корпорации и готовы им принадлежать, если те возьмутся их кормить и защищать.
80 – 90% — это много.
Что делать?
Ответ простой – стать свободней.
Это может сделать только сам народ. Что-то вдруг меняется в его характере, в том, как он думает, дышит, кого любит, кого гонит, потому что речь идет о том, чтобы выжить.
Немцам и японцам это удалось. То, как они изменили себя, то, что они сделали в со своими экономиками, невозможно совершить только под действием оккупационных властей.
Народ сам меняет себя, оставаясь самим собой. Уходит в другой, более удачный и легкий проект, в котором, конечно, будет место и газовой трубе, но прежде всего будет то, что называется «экономическое чудо», модернизация, пассионарность, переход в режим развития с высокой скоростью.
В экономике это означает сильные лекарства — резкое снижение регулятивного бремени, диверсификацию собственности, яркие налоговые стимулы для малых и средних, для прямых иностранных инвестиций, настройку финансовой системы на то, чтобы «подгонять» рост, ударные стимулы государства – для роста активов среднего класса, для того, чтобы в центре развития встал энергичный, инновационный, думающий человек.
Все это при надзоре государства, обеспечивающем честность предпринимательства и его минимальные риски.
Как без этого?
Чтобы это случилось, найдется много идей (ссылка на колонку в gazeta.ru «Три дороги победителей»).
Что еще сделать?
Ответ — исполнить два простых желания.
Первое — о том, чтобы в эшелонах власти сократить запасы:
-странных, незамысловатых существ, всегда готовых управлять чем угодно, всем, что имеет любую степень сложности;
-крикунов и забияк, живущих по Фрейду и его последователям;
-схоластов, все тех, кто независимо от обстоятельств жизни, готов бесконечно повторять только то, что выучил когда-то;
-либералов, которые «псевдо», и патриотов, которые «псевдо». Ибо не может быть либералом человек, загоняющий своими действиями страну в тоталитаризм. И не может быть патриотом человек, загоняющий свою страну в бедность, в закрытость, в тупик.
И второе желание — удержать и многократно умножить во власти тех, кто считает величием государства качество и самую высокую продолжительность жизни людей, его образующих».
Эта моя статья опубликована в gazeta.ru в 2014 г. Я бы и сейчас под ней подписался, может быть, дважды. Всё продолжается.
Ссылка: https://www.gazeta.ru/comments/2014/05/26_a_6048893.shtml