«Я о чём-то пишу, но сама не понимаю, о чём пишу…»
30 апреля, 2016 9:33 дп
Ольга Роева
Ольга Роева:
Всё это время передо мной стоял вопрос: как сделать Чехова популярным сетевым автором? Чтобы читали как меня. Ведь Чехов — это не просто бородатое лицо с обложки телеканала «Че». Это кровавый кулак Иисуса, к которому мы все ещё приложимся.
Опять же, как человек долго носящий в себе культуру, не могу сидеть просто так. Ведь кому – то надо разгребать то, что люди оставили после себя. А это не всегда так уж приятно. Воровать в принципе нелегко. Надо улыбаться, следить за дрожащими руками. С маршальской уверенностью нести массам то, что прихватил случайно ночью, при свете фонарика в библиотеке.
Гугл рано или поздно всех нас выдаст…
Есть и другой вопрос. Литературные формы исчерпали себя. Был Улисс, был Пушкин, ещё кто-то — имени сейчас не вспомню. В результате, мы — писатели нового века, вынуждены постоянно изобретать что-то новое в литературе, и не совсем в ней.
Пока ты работаешь и годами складываешь дорогую сердцу фразу, выясняется, что какой- нибудь Гоголь её уже где- то пользовал. При чем, пользовал бездарно, невпопад, как дешёвую камелию в публичном доме.
Больше всего подозрений вызывает в этом смысле Чехов. Не в первый раз обнаруживаю у него свои авторские вещи. Но в неидеальном исполнении. Так что, каждый раз я не могу удержаться и чёркаю Антону Павловичу лишние слова, абзацы. Иногда, напротив, дописываю то, что автор по своей лени и не старательности не дописал.
Таковы правила нашего литературного общежития.
Итак, считаю, новый формат найден. В соавторстве с Чеховым написали рассказ «В Москве». Рекомендую к прочтению всем, кто привык страдать не только за себя, но и за всё человечество.
**************************************
Я московский Гамлет. Я хожу по театрам, ресторанам, редакциям и всюду говорю одно и то же:
— Какая скука!
Но всякий раз ночью, я начинаю понимать, отчего же мне так скучно.
Начать с того, что я ровно ничего не знаю. Когда-то я училась чему-то, но, чёрт его знает, забыла ли я всё или знания мои никуда не годятся. Но каждый раз выходит, что я открываю Америку. Когда говорят мне, что в России живёт 140 миллионов, и 190 разных народов, я с изумлением спрашиваю:
— Неужели?
При этом я люблю козырять терминами из точных наук. Люблю рассуждать о квантовой физике, древнем Риме, последней статье Юлии Латыниной. Ни в Риме, ни в физике я ни черта не понимаю и понимать не хочу.
Отсутствие всяких знаний заставляет меня бояться и избегать умных людей. Каждую минуту я боюсь, что меня разоблачат и поднимут на смех. Поэтому я так редко куда-то выхожу и с кем–то знакомлюсь.
От утра до вечера я пью в каких-то харчевнях, каждый раз ожидая, что завтра всё пройдёт и я проснусь новой, и пойму «главное». Я о чём- то пишу, но сама не понимаю, о чём пишу. Иду смотреть «Мёртвые души» в Гоголь-центр и, только когда уже подняли занавес, я вспоминаю, что я не читала повести или забыла её.
На работе я изображаю из себя сценариста. И только когда программа проваливается, я узнаю, что сценарий плох. И точно такая же программа уже выходила на другом канале.
Когда при мне говорят о русских сериалах, я ничего не понимаю. Но когда ко мне обращаются с вопросом, я не затрудняюсь с ответом: «Так-то да… Но где же идея?»
Оттого, что я ничего не знаю, я некультурна. Правда, я говорю манерно, и выкладываю фотографии с задумчивым лицом. Но все-таки я — азиат и моветон. У меня письменный стол всегда не убран, на полу валяются тряпки и фрагменты белья. В кухне пустые бутылки, а под кроватью паутина и веник для бани.
Но обратимся ко второй причине моей скуки: мне кажется, что я очень умна и необыкновенно важна. Вхожу ли я куда, говорю ли, молчу ли — всё делаю с превеликим апломбом. Не бывает спора, в который бы я не вмешалась.
В сущности, я всем довольна и со всем согласна, но делаю вид, что я ничем не довольна и ни с чем не согласна. Говорят мне, например, что московские архитектора понастроили к Пасхе каких то зелёных голов и ящиков из-под мыла. И что градоначальство Собянина хуже, чем нашествие татар на Москву. Но я не нахожу, что эти «головы» так уж плохи. Мне тайно кажется, что Москва похожа на большой красивый дворец. Мне говорят, это безвкусно и вычурно. Но почему это безвкусно и вычурно я не понимаю. И всё- таки, поддерживая своё положение в обществе, я бьюсь в падучей от «этой сакральной пошлости».
Третья причина моей скуки — лень и враньё. Я вру дома, вру на работе, вру родителям, друзьям, себе. От этого моё «Я» распадается на множество мелких кусочков. Я так и живу: путано, суетно, на несколько выдуманных миров.
Я одеваюсь в чёрное, как монахиня бедного монастыря. И убеждаю всех, что приняла послушание и ничто мирское меня не волнует. Хотя на самом деле мне всё давно лень. Лень одеваться, лень кому- то нравиться.
Кого- то по–настоящему любить мне тоже лень. Но чтобы оправдать свою лень, я выдумываю тысячи одиссеевских подвигов для жениха и тысячи условий для совместного будущего. Строить которое мне тоже лень.
Третья причина скуки — моя неистовая зависть. Когда мне говорят, что такой-то написал очень интересную книгу, я зверею и говорю:
— Ну, Быков… графоман. И больше ничего.
Хотя половину его мыслей я давно уже украла и перепродала.
Если же у какой-нибудь блогерши появляется 50 тысяч подписчиков, я непременно предположу, что её просмотры накручены. Если она при этом красивая и ездит по миру, значит точно — поступила на содержание. Чужой успех — для меня личное оскорбление, срам и заноза в сердце…
И так, глупая, некультурная, очень умная, необыкновенно важная, косая от зависти, брожу я по Москве. Выпиваю, плачу и задаю тон жизни. Всюду вношу что-то жёлтое, серое и тоскливое.
— Какая скука! Какие ужасные пальмы перед Большим. Жить не хочется. – выпиваю я с отчаянием в голосе.
И ко мне подсаживаются и прислушиваются как к умному, современному человеку.
1899 – 2016.
Ольга Роева
Ольга Роева:
Всё это время передо мной стоял вопрос: как сделать Чехова популярным сетевым автором? Чтобы читали как меня. Ведь Чехов — это не просто бородатое лицо с обложки телеканала «Че». Это кровавый кулак Иисуса, к которому мы все ещё приложимся.
Опять же, как человек долго носящий в себе культуру, не могу сидеть просто так. Ведь кому – то надо разгребать то, что люди оставили после себя. А это не всегда так уж приятно. Воровать в принципе нелегко. Надо улыбаться, следить за дрожащими руками. С маршальской уверенностью нести массам то, что прихватил случайно ночью, при свете фонарика в библиотеке.
Гугл рано или поздно всех нас выдаст…
Есть и другой вопрос. Литературные формы исчерпали себя. Был Улисс, был Пушкин, ещё кто-то — имени сейчас не вспомню. В результате, мы — писатели нового века, вынуждены постоянно изобретать что-то новое в литературе, и не совсем в ней.
Пока ты работаешь и годами складываешь дорогую сердцу фразу, выясняется, что какой- нибудь Гоголь её уже где- то пользовал. При чем, пользовал бездарно, невпопад, как дешёвую камелию в публичном доме.
Больше всего подозрений вызывает в этом смысле Чехов. Не в первый раз обнаруживаю у него свои авторские вещи. Но в неидеальном исполнении. Так что, каждый раз я не могу удержаться и чёркаю Антону Павловичу лишние слова, абзацы. Иногда, напротив, дописываю то, что автор по своей лени и не старательности не дописал.
Таковы правила нашего литературного общежития.
Итак, считаю, новый формат найден. В соавторстве с Чеховым написали рассказ «В Москве». Рекомендую к прочтению всем, кто привык страдать не только за себя, но и за всё человечество.
**************************************
Я московский Гамлет. Я хожу по театрам, ресторанам, редакциям и всюду говорю одно и то же:
— Какая скука!
Но всякий раз ночью, я начинаю понимать, отчего же мне так скучно.
Начать с того, что я ровно ничего не знаю. Когда-то я училась чему-то, но, чёрт его знает, забыла ли я всё или знания мои никуда не годятся. Но каждый раз выходит, что я открываю Америку. Когда говорят мне, что в России живёт 140 миллионов, и 190 разных народов, я с изумлением спрашиваю:
— Неужели?
При этом я люблю козырять терминами из точных наук. Люблю рассуждать о квантовой физике, древнем Риме, последней статье Юлии Латыниной. Ни в Риме, ни в физике я ни черта не понимаю и понимать не хочу.
Отсутствие всяких знаний заставляет меня бояться и избегать умных людей. Каждую минуту я боюсь, что меня разоблачат и поднимут на смех. Поэтому я так редко куда-то выхожу и с кем–то знакомлюсь.
От утра до вечера я пью в каких-то харчевнях, каждый раз ожидая, что завтра всё пройдёт и я проснусь новой, и пойму «главное». Я о чём- то пишу, но сама не понимаю, о чём пишу. Иду смотреть «Мёртвые души» в Гоголь-центр и, только когда уже подняли занавес, я вспоминаю, что я не читала повести или забыла её.
На работе я изображаю из себя сценариста. И только когда программа проваливается, я узнаю, что сценарий плох. И точно такая же программа уже выходила на другом канале.
Когда при мне говорят о русских сериалах, я ничего не понимаю. Но когда ко мне обращаются с вопросом, я не затрудняюсь с ответом: «Так-то да… Но где же идея?»
Оттого, что я ничего не знаю, я некультурна. Правда, я говорю манерно, и выкладываю фотографии с задумчивым лицом. Но все-таки я — азиат и моветон. У меня письменный стол всегда не убран, на полу валяются тряпки и фрагменты белья. В кухне пустые бутылки, а под кроватью паутина и веник для бани.
Но обратимся ко второй причине моей скуки: мне кажется, что я очень умна и необыкновенно важна. Вхожу ли я куда, говорю ли, молчу ли — всё делаю с превеликим апломбом. Не бывает спора, в который бы я не вмешалась.
В сущности, я всем довольна и со всем согласна, но делаю вид, что я ничем не довольна и ни с чем не согласна. Говорят мне, например, что московские архитектора понастроили к Пасхе каких то зелёных голов и ящиков из-под мыла. И что градоначальство Собянина хуже, чем нашествие татар на Москву. Но я не нахожу, что эти «головы» так уж плохи. Мне тайно кажется, что Москва похожа на большой красивый дворец. Мне говорят, это безвкусно и вычурно. Но почему это безвкусно и вычурно я не понимаю. И всё- таки, поддерживая своё положение в обществе, я бьюсь в падучей от «этой сакральной пошлости».
Третья причина моей скуки — лень и враньё. Я вру дома, вру на работе, вру родителям, друзьям, себе. От этого моё «Я» распадается на множество мелких кусочков. Я так и живу: путано, суетно, на несколько выдуманных миров.
Я одеваюсь в чёрное, как монахиня бедного монастыря. И убеждаю всех, что приняла послушание и ничто мирское меня не волнует. Хотя на самом деле мне всё давно лень. Лень одеваться, лень кому- то нравиться.
Кого- то по–настоящему любить мне тоже лень. Но чтобы оправдать свою лень, я выдумываю тысячи одиссеевских подвигов для жениха и тысячи условий для совместного будущего. Строить которое мне тоже лень.
Третья причина скуки — моя неистовая зависть. Когда мне говорят, что такой-то написал очень интересную книгу, я зверею и говорю:
— Ну, Быков… графоман. И больше ничего.
Хотя половину его мыслей я давно уже украла и перепродала.
Если же у какой-нибудь блогерши появляется 50 тысяч подписчиков, я непременно предположу, что её просмотры накручены. Если она при этом красивая и ездит по миру, значит точно — поступила на содержание. Чужой успех — для меня личное оскорбление, срам и заноза в сердце…
И так, глупая, некультурная, очень умная, необыкновенно важная, косая от зависти, брожу я по Москве. Выпиваю, плачу и задаю тон жизни. Всюду вношу что-то жёлтое, серое и тоскливое.
— Какая скука! Какие ужасные пальмы перед Большим. Жить не хочется. – выпиваю я с отчаянием в голосе.
И ко мне подсаживаются и прислушиваются как к умному, современному человеку.
1899 – 2016.