«Я ему рассказала, что не только Иуда был евреем, но практически весь иконостас тут не совсем русские»
20 февраля, 2020 5:29 пп
Лена Пчёлкина
Елена Пчёлкина:
Кстати, с этим батюшкой, ОМОНом вставшем на защиту семьи, кроме того, что он с приспешниками разгромил праздник «Серебряного дождя» в Петровском парке, у меня была личная история. Это случилось лет 10-15 назад. Была годовщина смерти моего отца, и мне стало так тошно, хоть кричи. И сделать ничего нельзя. Папа ушел давно, я знала-то его всего 12 лет, включая младенчество, и очень по нему скучала и вообще тосковала по понятию «отец».
Лично я ненавижу кладбища, камни, и не понимаю, какое успокоение может принести поклонение камню. И я пошла в Храм. Прошла километр по нашей улице, оделась как положено- юбка, платок, пальто немаркое, макияжем я не злоупотребляю. Пришла, доверительно наклонилась к бабушке, коих полно при церкви, и кто в советские годы нормально стучал в КГБ на верующих (факт известный), и сдуру спросила, у какой иконы можно помолиться за некрещеных.
Как вы понимаете, мне Закон Божий не преподавали, а преподавали Историю Партии, про то, что религия — опиум для народа, и демонстрировали фильм «Тучи над Борском». Но я точно знала, что икона такая есть, и у нее можно просто постоять и подумать. И тут эта бабка, а по мне именно таких сжигали на костре во времена Святой Инквизиции, как завопит: еще ты тут будешь за иноверцев молиться, может он еще и еврей?
И тут, доложу я вам, я даже не взбесилась, а подлетела прямо на месте и прямо на метле. Я стала готовым поленом для костра на Гревской площади. От ярости я вообще забыла где я нахожусь и потребовала жалобную книгу (не вру), потом я вспомнила про изгнание торговцев из храма (а бабка торговала свечками за чистый нал). А потом я поняла, что воспламенюсь сама, без палача, и потребовала главного.
Видимо, пришел этот самый дядя, потому что от моих воплей мог настать тот самый день, когда мертвые встанут из могил. Я ему рассказала, что не только Иуда был евреем, но практически весь иконостас тут не совсем русские. Что мой отец, родившийся при советской власти (1926) и умерший при советской власти (в 1983) был пионером и комсомольцем и молитвенные дома не посещал. И что же мне его — эксгумировать и покрестить, чтобы не расстраивать идиотку, которая собирает с других идиотов чистый нал, миную декларацию о доходах. И что в моем лице они потеряли достаточно нормального прихожанина, который пришел сам, то есть стремился и хотел что-то понять. И откуда взялись вот эти все истинные верующие, которые старше меня? Их в парткоме, месткоме или в ЖЭКе научили правилам разделения верцев и иноверцев?
Вопила я долго. Он пытался со мной вступить в полемику — типа, зачем я людям рассказываю, что Иешуа Га-Ноцри был евреем. Самое нелепое, что окружающая нас паства стала ко мне внимательно прислушиваться — если ору — право имею.
Закончила я гневную речь, помянув мать, но по-моему не совсем Матерь Божью. Не поверите, но за мной пошла паства. За разъяснениями. Я могла бы стать местным Савонаролой, нашего районного значения.
У меня стучало в висках, кровь приливала к голове, и я зашла в лавку рядом, церковную аптеку. Очень не хотелось умирать из-за бабки от инсульта, когда зрел цирроз печени. Я попросила валокардину и воды.
Провизор, которая была просто на должности, за зарплату, спросила меня, что случилось, и я вывалила эту историю.
— Не надо вам барбитурат, купите водки, и выпейте за помин. Помолитесь как умеете — вас услышат, всех услышат. Они тут очень злые почему-то, — сказала она.
Я воспользовалась ее советом.
В Храм я больше не хожу — как отрезало. К Богу обращаюсь дома, около своих икон. Без посредников. Но я навсегда запомнила, что от простого человеческого совета сотрудника аптеки мне стало легче. Наверное в этом и есть смысл проповеди и слова Божьего. Пользуясь случаем, хочу её поблагодарить.
ЗЫ: Мне потом рассказали, что бабка — известная, районная. И работала то ли в ЖЭКе, то ли на почте в основном по профсоюзно-партийной линии.
Лена Пчёлкина
Елена Пчёлкина:
Кстати, с этим батюшкой, ОМОНом вставшем на защиту семьи, кроме того, что он с приспешниками разгромил праздник «Серебряного дождя» в Петровском парке, у меня была личная история. Это случилось лет 10-15 назад. Была годовщина смерти моего отца, и мне стало так тошно, хоть кричи. И сделать ничего нельзя. Папа ушел давно, я знала-то его всего 12 лет, включая младенчество, и очень по нему скучала и вообще тосковала по понятию «отец».
Лично я ненавижу кладбища, камни, и не понимаю, какое успокоение может принести поклонение камню. И я пошла в Храм. Прошла километр по нашей улице, оделась как положено- юбка, платок, пальто немаркое, макияжем я не злоупотребляю. Пришла, доверительно наклонилась к бабушке, коих полно при церкви, и кто в советские годы нормально стучал в КГБ на верующих (факт известный), и сдуру спросила, у какой иконы можно помолиться за некрещеных.
Как вы понимаете, мне Закон Божий не преподавали, а преподавали Историю Партии, про то, что религия — опиум для народа, и демонстрировали фильм «Тучи над Борском». Но я точно знала, что икона такая есть, и у нее можно просто постоять и подумать. И тут эта бабка, а по мне именно таких сжигали на костре во времена Святой Инквизиции, как завопит: еще ты тут будешь за иноверцев молиться, может он еще и еврей?
И тут, доложу я вам, я даже не взбесилась, а подлетела прямо на месте и прямо на метле. Я стала готовым поленом для костра на Гревской площади. От ярости я вообще забыла где я нахожусь и потребовала жалобную книгу (не вру), потом я вспомнила про изгнание торговцев из храма (а бабка торговала свечками за чистый нал). А потом я поняла, что воспламенюсь сама, без палача, и потребовала главного.
Видимо, пришел этот самый дядя, потому что от моих воплей мог настать тот самый день, когда мертвые встанут из могил. Я ему рассказала, что не только Иуда был евреем, но практически весь иконостас тут не совсем русские. Что мой отец, родившийся при советской власти (1926) и умерший при советской власти (в 1983) был пионером и комсомольцем и молитвенные дома не посещал. И что же мне его — эксгумировать и покрестить, чтобы не расстраивать идиотку, которая собирает с других идиотов чистый нал, миную декларацию о доходах. И что в моем лице они потеряли достаточно нормального прихожанина, который пришел сам, то есть стремился и хотел что-то понять. И откуда взялись вот эти все истинные верующие, которые старше меня? Их в парткоме, месткоме или в ЖЭКе научили правилам разделения верцев и иноверцев?
Вопила я долго. Он пытался со мной вступить в полемику — типа, зачем я людям рассказываю, что Иешуа Га-Ноцри был евреем. Самое нелепое, что окружающая нас паства стала ко мне внимательно прислушиваться — если ору — право имею.
Закончила я гневную речь, помянув мать, но по-моему не совсем Матерь Божью. Не поверите, но за мной пошла паства. За разъяснениями. Я могла бы стать местным Савонаролой, нашего районного значения.
У меня стучало в висках, кровь приливала к голове, и я зашла в лавку рядом, церковную аптеку. Очень не хотелось умирать из-за бабки от инсульта, когда зрел цирроз печени. Я попросила валокардину и воды.
Провизор, которая была просто на должности, за зарплату, спросила меня, что случилось, и я вывалила эту историю.
— Не надо вам барбитурат, купите водки, и выпейте за помин. Помолитесь как умеете — вас услышат, всех услышат. Они тут очень злые почему-то, — сказала она.
Я воспользовалась ее советом.
В Храм я больше не хожу — как отрезало. К Богу обращаюсь дома, около своих икон. Без посредников. Но я навсегда запомнила, что от простого человеческого совета сотрудника аптеки мне стало легче. Наверное в этом и есть смысл проповеди и слова Божьего. Пользуясь случаем, хочу её поблагодарить.
ЗЫ: Мне потом рассказали, что бабка — известная, районная. И работала то ли в ЖЭКе, то ли на почте в основном по профсоюзно-партийной линии.