«Вырвем ноги американским империалистам!»
15 августа, 2016 5:57 пп
PHIL SUZEMKA
PHIL SUZEMKA:
ДЕРЕВО
Какие-то полудурки приплыли в Крым на резиновой лодке. В камуфляже, как мне сказали, «времён СССР».
Я, вообще-то, сам «времён СССР», потому быстро вспомнил, как выглядит камуфляж врага: фрак, манишка, в глазу — монокль, на башке — цилиндр, в руках — портативная атомная бомба, на животе надпись — «NATO». Если хохлы и вправду в таком виде на берег вылезли, то верный пёс Алый просто не мог их не обгавкать! Тем более, такого добра, как пёс Алый — у нас каждый второй.
Сами ж диверсанты, как выяснилось, даже путём не знали, чего б такого ценного им своей самодельной атомной бомбой у нас взорвать. Это тоже понятно: обычно враг «времён СССР» всю дорогу боролся с собственными противоречиями, отчего его брали в плен первые наткнувшиеся на него пионеры и октябрята.
А пока российские пограничники ни с того ни с сего отражали вот это ни то ни сё, мне вспомнился один замечательный рассказ из журнала «Северная Корея».
Если кто забыл, были на русском языке два таких иностранных журнала — «Америка» (это просто повздыхать) и «Корея» (это чтоб уже совсем прослезиться). Вот у меня есть подозрение, что долго топчась меж Америкой и Кореей, мы таки свернули в сторону этого самого чучхе. И сразу бодро туда зашагали. Во всяком случае, рассказы пресс-акынов ФСБ про крымских диверсантов очень сильно стали напоминать те статьи из того журнала.
***
…Не знаю как сейчас, но в заповедные времена, о которых пойдёт речь, уровень языка редакционных корейских переводчиков, при всей его древней азиатской пышности, маленько хромал в смысле передачи корейской мысли средствами «великого и могучего». Чего стоил один только пассаж о том, как «Любимый Учитель товарищ Ким Чен Ир легко удовлетворил девушку-станочницу прямо на рабочем месте, показав, где у неё находится девятая точка смазки»! Прочитамши такое, чего, знаете ли, только не вообразишь, прости господи!
Корейский язык, он вообще замечательный. Там, говорят, есть целых семь грамматических форм вежливости. Вот как это на русский перевести? Например, летит птица. Можно семью способами это описать от «летит, да и хрен с ней» до «ну, пипец, шо за птеродактели тут раскаркались!» Только по-русски придётся разные слова говорить, а кореец лишнюю закорючку в иероглифе черканул и все сразу видят, как он относится к полёту птицы по семибалльной грамматической шкале.
А есть же ещё и описательные слова! Это даже не прилагательные, это я не знаю что! это надо совсем уж корейцем быть, чтоб такое понимать! Например, про ту же птицу можно сказать «птица полетела хуоль-хуоль». Все корейцы поймут, а ты будешь как дурак стоять, потому, что ни на один язык это не переводится. Или — «колесо покатилось ке-ду-ру-ру». Как вам?
Поэтому и они переводили, как им корейский бог на душу положит, и мы их понимали через пень-колоду.
Однажды один знакомый сшил мне костюм для прыжков с парашютом, а другой разукрасил его корейскими иероглифами. Я посмотрел на иероглифы, списал на бумажку, как оно такое произносится и спросил, что это значит. Звучало примерно так — «ми дзи-э каг-ыль танд-зё». А обозначало — «Вырвем ноги американским империалистам!» Я несколько раз смотрел на бумажку, пытаясь понять, где в этом «ми дзи-э каг-ыль танд-зё» Америка, а где империализм…
А года через три, один кореец, прочитав на мне надпись, чуть в обморок не упал. Потом пришёл в себя и очень вежливо спросил: «А Вы знаете, что на Вас написано?» Я заученно ответил: «Вырвем ноги американским империалистам!» Кореец немножко подумал, потом кивнул и коротко сказал: «Хорошо. В принципе, можно — «ноги»…
***
Но я про другое. Я про Крым. В смысле, про Корею.
Рассказ, опубликованный журналом, если не изменяет память, назывался «Дерево». Перескажу, как сумею, всё-таки кореец из меня не самый корейский.
***
… Итак! На границе с Врагом стояла маленькая пограничная застава. Как и на всех других заставах, по утрам перед марш-броском оркестр Ынхасу играл тут мелодию «Наш дорогой генерал использует магию для сокращения расстояния», а вечерами, у костра, звучала лирическая «Радость от изобильного урожая в песне механизации».
Всё было не хуже чем у людей: один кын риса с двумя нянами бамбука в день на бойца и чуть не целый гван табака на взвод — грех жаловаться! (в Северной Корее жаловаться вообще большой грех, чтоб вы знали).
Короче, жили нормально. Но от всех застав, что стерегли мирный сон доверчивых и миролюбивых корейцев, эту заставу отличало одно — дерево. Нигде такого дерева не было, а на этой заставе оно было. Я не помню, какое именно это было дерево — ёлка не ёлка, осина не осина — не так важно. А важно, откуда оно на заставе взялось.
Давным-давно, на заре революции, когда никакой заставы и в помине не было, сидел тут как-то Великий Вождь товарищ Ким Ир Сэн. Ну, просто шёл человек по своим революционным делам, устал от империализма и присел немного отдохнуть. И так его поразила красота тутошнего места, что решил он его ещё красивше сделать. Только он не знал как.
Задумался Великий Вождь. Самому ему в голову давно уже ничего не приходило, поскольку строительство коммунизма вообще, а в Корее — в особенности, требует весь интеллект без остатка употреблять на благо народа и себе ничего не оставлять. И тогда светлая голова товарища Ким Ир Сена обратилась к первоисточникам марксизма-ленинизма.
«Так! — сказал сам себе по-корейски товарищ Ким Ир Сен. — Чему нас учат классики? А классики учат вот чему! — каждый коммунист должен родить сына, построить дом и посадить дерево».
Сын у Великого Вождя уже был — товарищ Ким Чен Ир. Про дом тоже понятно, потому что товарищ Ким Ир Сен хотел жить в Мавзолее и на эту тему даже не беспокоился. Он знал, что уж что-что, а приличный Мавзолей ему корейский народ по-любому построит и даже не гавкнет. Так что, о доме можно было не беспокоиться.
Оставалось дерево.
Откуда товарищ Ким Ир Сен взял лопату, саженцы и лейку с водой, журнал «Корея» умалчивал. Может, с собой носил. Бог с ним! Но только дерево он немедленно посадил и так та осина сразу же принялась, такие глубокие пустила корни и такие на ней повадились апельсины с ананасами цвести, что все на ту осину просто обзавидовались. Всё прогрессивное человечество обзавидовалось, но особенно обзавидовался Враг.
Песня про то, что «на границе тучи ходят хмуро» даёт нам хоть и общее, но, в целом, верное представление о переменчивых погодных условиях той местности, где росло дерево, посаженное товарищем Ким Ир Сеном. Пограничная застава, построенная рядом с прекрасной осиной Вождя, занималась делом, а не просто потребляла рис кынами, а бамбук нянами. Бойцы, в частности, зорко всматривались вдаль, ровняли граблями контрольно-следовую полосу и вообще охраняли мирный труд далёких, но чудесных задворков социалистического лагеря. А заодно поливали дерево, едва успевая снимать с него то одни, то другие плоды.
Однако, как поведал журнал «Корея», подлый Враг задумал нехорошее. Между прочим, и сама редакция журнала и личный состав погранзаставы страдали, на мой взгляд, определённой политической близорукостью. Они не могли понять, отчего Враг им попался такой нехороший и такой подлый. Впоследствие, разумеется, близорукость эта была искоренена и заменена на политическую дальнозоркость. Например, уже в наши времена внук товарища Ким Ир Сена товарищ Ким Чен Ын, мордой немного напоминающий пельмень ручной лепки, с врагами вообще перестал церемониться: одного лично расстрелял из миномёта, а другого так же лично погрыз собаками.
Но вернёмся к нашей осине.
В одну не самую прекрасную ночь, когда погранзастава честно делила свой гван табаку, Враг перелез через границу в количестве двух человек, неся с собой двуручную пилу и имея целью спилить дерево.
Двуручная пила обладает способностью издавать сама по себе музыкальные звуки. Вот и в этот раз, когда Враг лез через границу, пила сказала: «Ээууууу…» А поскольку «край суровый», как и положено, был «тишиной объят», то в этой тишине стало отчетливо слышно, как пила сказала «Ээууууу…». Бросив недоделённый гван, пограничники подхватились и прогнали Врага, не забыв после этого в очередной раз пройтись граблями по контрольно-следовой полосе. Враг, злобно урча, откатился на свою сторону. Как сообщил журнал Корея — «Он откатился ке-ду-ру-ру»… Инцидент представлялся исчерпанным.
Но не так прост оказался Враг. Не прошло даже недели, как дождавшись, пока застава уселась за ежедневный кын риса и два няна бамбука, Враг, силами до взвода, вооружившись стрелковым оружием, гранатами, миномётами, саблями и шанцевым инструментом в виде двуручной пилы, снова перелез через границу и чуть было не начал пилить заветную осину, если б бойцы заставы, покидав рис с бамбуком, и, вступив в огневой контакт, не прогнали б Врага обратно, разумеется, тщательно разровняв потом граблями затоптанную Врагом при отступлении контрольно-следовую полосу.
После схватки, послушав лёгкую музыку электронного ансамбля «Почхонбо», бойцы заставы улеглись спать. Лёгкая музыка ансамбля «Почхонбо», в особенности их задорная и игривая композиция «Мой штык насквозь проткнуть готов», кого угодно приводит к умиротворению. Бойцы уснули, а осина всю ночь нежно шелестела спелыми сливами и птицы над нею «летали хуоль-хуоль».
Однако, и на этот раз Врагу показалось мало. Буквально через месяц два его батальона на бронетранспортёрах, при поддержке роты морских пехотинцев и отряда горных егерей, после длительной артиллерийской подготовки, вновь перетащили через границу двуручную пилу и, умело ведя бой с бойцами погранзаставы, выдвинулись в район дислокации осины, намереваясь спилить дерево под прикрытием боестолкновения.
Около суток бились пограничники с Врагом, больше следя не за тем, чтобы не допустить его до стратегически важных высот, а за тем, чтобы не дать ему создать плацдарм вокруг осины, что могло привести к потере дерева. Сам Враг тоже отказывался от стратегически выгодных направлений своих атак, в основном упирая на идею охвата осины им. тов. Ким Ир Сена фланговыми ударами.
Пришедшие на помощь храбрым пограничникам другие подразделения народной армии, а также крестьяне окрестных колхозов отбили все атаки Врага и изгнали его из пределов Социалистической Кореи, дружно разровняв за вражескими недобитками контрольно-следовую полосу. Праздник по случаю победы завершился прослушиванием оперы «Море Крови», одной, как известно, из Пяти Великих Революционных Опер (композитор — тов. Ким Ир Сен; либретто — тов. Ким Чен Ир).
Казалось бы, такая крупная победа окончательно доказала торжество идей чучхе и полное превосходство социализма над общественно-отсталым Врагом.
Но чёртов Враг не сдался и на этот раз. Прямо под Новый Год, как раз когда на осине буйно расцветали яблоки и груши, Враг вновь намылился атаковать дерево. Этому плану способствовали и метеоусловия, поскольку «поплылú туманы над рекой», что произошло, видимо, из-за разницы дневных и ночных температур в окрестностях заставы.
Воспользовавшись этим обстоятельством, две мотопехотные дивизии Врага, при поддержке танков, самоходной артиллерии и фронтовой авиации, прикрывая наступление огнём кораблей своей речной флотилии, умело маскируясь в складках местности и опираясь на залпы береговых батарей большого калибра, смогли таки перетащить через контрольно-следовую полосу свою двуручную пилу и в жестоких многодневных боях спилили дерево, после чего отступили на свою территорию. Пила напоследок сказала: «Ээууууу…»
Горе пограничников и крестьян из окрестных колхозов, которые все как один вступили в неравную схватку с Врагом, не поддаётся описанию. Великий Вождь товарищ Ким Ир Сен посетил заставу буквально через день после окончания великой Битвы При Осине, о которой уже слагались легенды, песни, сказания, писались картины и отчёты местного НКВД.
— Расстроились, что ли? — удивленно спросил Великий Вождь у заплаканных воинов заставы.
Заплаканные воины зарыдали ещё горше, судорожно оглаживая оставшийся пенёк и отталкивая от себя рис с бамбуком. Товарищ Ким Ир Сен тоже погладил пенёк, потом огляделся, вздохнул и произнёс:
— Да ладно вам! Ну спилили и спилили. Я вам новое дерево посажу. Ещё лучше, чем было. Только вы уже охраняйте его нормально, а то я не знаю…
…Вот, о общих чертах, и вся история. Лет тридцать, наверное, я ничего такого замечательного не читал, а с этим Крымом опять началось! И, главное, ФСБ повадилось всё как-то по-корейски комментировать. То у них «диверсанты пробрались в Крым ке-ду-ру-ру», то у них «террористы куда-то делись хуоль-хуоль». Поди пойми, о чём тебе толкуют! А попробуешь выяснить, какую-такую осину собирались взорвать на полуострове бандеровцы, то ответ спецслужб вообще будет не намного яснее, чем «ми дзи-э каг-ыль танд-зё!»
Я понимаю, что, возможно, это связано с тем, что там, откуда у нас всё берётся — то есть, в Питере — уже установили мемориальную доску одному из Кимов (не то Сену, не то Иру, не то — Ыну). Я также понимаю, что одной ногой мы уже на тропе чучхе. Но, всё-таки, пока ещё хотелось бы какой-то ясности. Что про нас, что про Крым, что про диверсантов.
Потому, что если дело действительно идёт к осине, то тут к бабке не ходи, можно сразу догадаться, что в наших условиях никакой малины на ней не вырастет. У нас не Корея. И максимум, что наше государство способно из этого дерева изготовить — так это хороший осиновый кол для всех нас. Вот и хочется спросить у представителей власти: «Ээууууу… Вы там чё! Совсем уже?..»
PHIL SUZEMKA
PHIL SUZEMKA:
ДЕРЕВО
Какие-то полудурки приплыли в Крым на резиновой лодке. В камуфляже, как мне сказали, «времён СССР».
Я, вообще-то, сам «времён СССР», потому быстро вспомнил, как выглядит камуфляж врага: фрак, манишка, в глазу — монокль, на башке — цилиндр, в руках — портативная атомная бомба, на животе надпись — «NATO». Если хохлы и вправду в таком виде на берег вылезли, то верный пёс Алый просто не мог их не обгавкать! Тем более, такого добра, как пёс Алый — у нас каждый второй.
Сами ж диверсанты, как выяснилось, даже путём не знали, чего б такого ценного им своей самодельной атомной бомбой у нас взорвать. Это тоже понятно: обычно враг «времён СССР» всю дорогу боролся с собственными противоречиями, отчего его брали в плен первые наткнувшиеся на него пионеры и октябрята.
А пока российские пограничники ни с того ни с сего отражали вот это ни то ни сё, мне вспомнился один замечательный рассказ из журнала «Северная Корея».
Если кто забыл, были на русском языке два таких иностранных журнала — «Америка» (это просто повздыхать) и «Корея» (это чтоб уже совсем прослезиться). Вот у меня есть подозрение, что долго топчась меж Америкой и Кореей, мы таки свернули в сторону этого самого чучхе. И сразу бодро туда зашагали. Во всяком случае, рассказы пресс-акынов ФСБ про крымских диверсантов очень сильно стали напоминать те статьи из того журнала.
***
…Не знаю как сейчас, но в заповедные времена, о которых пойдёт речь, уровень языка редакционных корейских переводчиков, при всей его древней азиатской пышности, маленько хромал в смысле передачи корейской мысли средствами «великого и могучего». Чего стоил один только пассаж о том, как «Любимый Учитель товарищ Ким Чен Ир легко удовлетворил девушку-станочницу прямо на рабочем месте, показав, где у неё находится девятая точка смазки»! Прочитамши такое, чего, знаете ли, только не вообразишь, прости господи!
Корейский язык, он вообще замечательный. Там, говорят, есть целых семь грамматических форм вежливости. Вот как это на русский перевести? Например, летит птица. Можно семью способами это описать от «летит, да и хрен с ней» до «ну, пипец, шо за птеродактели тут раскаркались!» Только по-русски придётся разные слова говорить, а кореец лишнюю закорючку в иероглифе черканул и все сразу видят, как он относится к полёту птицы по семибалльной грамматической шкале.
А есть же ещё и описательные слова! Это даже не прилагательные, это я не знаю что! это надо совсем уж корейцем быть, чтоб такое понимать! Например, про ту же птицу можно сказать «птица полетела хуоль-хуоль». Все корейцы поймут, а ты будешь как дурак стоять, потому, что ни на один язык это не переводится. Или — «колесо покатилось ке-ду-ру-ру». Как вам?
Поэтому и они переводили, как им корейский бог на душу положит, и мы их понимали через пень-колоду.
Однажды один знакомый сшил мне костюм для прыжков с парашютом, а другой разукрасил его корейскими иероглифами. Я посмотрел на иероглифы, списал на бумажку, как оно такое произносится и спросил, что это значит. Звучало примерно так — «ми дзи-э каг-ыль танд-зё». А обозначало — «Вырвем ноги американским империалистам!» Я несколько раз смотрел на бумажку, пытаясь понять, где в этом «ми дзи-э каг-ыль танд-зё» Америка, а где империализм…
А года через три, один кореец, прочитав на мне надпись, чуть в обморок не упал. Потом пришёл в себя и очень вежливо спросил: «А Вы знаете, что на Вас написано?» Я заученно ответил: «Вырвем ноги американским империалистам!» Кореец немножко подумал, потом кивнул и коротко сказал: «Хорошо. В принципе, можно — «ноги»…
***
Но я про другое. Я про Крым. В смысле, про Корею.
Рассказ, опубликованный журналом, если не изменяет память, назывался «Дерево». Перескажу, как сумею, всё-таки кореец из меня не самый корейский.
***
… Итак! На границе с Врагом стояла маленькая пограничная застава. Как и на всех других заставах, по утрам перед марш-броском оркестр Ынхасу играл тут мелодию «Наш дорогой генерал использует магию для сокращения расстояния», а вечерами, у костра, звучала лирическая «Радость от изобильного урожая в песне механизации».
Всё было не хуже чем у людей: один кын риса с двумя нянами бамбука в день на бойца и чуть не целый гван табака на взвод — грех жаловаться! (в Северной Корее жаловаться вообще большой грех, чтоб вы знали).
Короче, жили нормально. Но от всех застав, что стерегли мирный сон доверчивых и миролюбивых корейцев, эту заставу отличало одно — дерево. Нигде такого дерева не было, а на этой заставе оно было. Я не помню, какое именно это было дерево — ёлка не ёлка, осина не осина — не так важно. А важно, откуда оно на заставе взялось.
Давным-давно, на заре революции, когда никакой заставы и в помине не было, сидел тут как-то Великий Вождь товарищ Ким Ир Сэн. Ну, просто шёл человек по своим революционным делам, устал от империализма и присел немного отдохнуть. И так его поразила красота тутошнего места, что решил он его ещё красивше сделать. Только он не знал как.
Задумался Великий Вождь. Самому ему в голову давно уже ничего не приходило, поскольку строительство коммунизма вообще, а в Корее — в особенности, требует весь интеллект без остатка употреблять на благо народа и себе ничего не оставлять. И тогда светлая голова товарища Ким Ир Сена обратилась к первоисточникам марксизма-ленинизма.
«Так! — сказал сам себе по-корейски товарищ Ким Ир Сен. — Чему нас учат классики? А классики учат вот чему! — каждый коммунист должен родить сына, построить дом и посадить дерево».
Сын у Великого Вождя уже был — товарищ Ким Чен Ир. Про дом тоже понятно, потому что товарищ Ким Ир Сен хотел жить в Мавзолее и на эту тему даже не беспокоился. Он знал, что уж что-что, а приличный Мавзолей ему корейский народ по-любому построит и даже не гавкнет. Так что, о доме можно было не беспокоиться.
Оставалось дерево.
Откуда товарищ Ким Ир Сен взял лопату, саженцы и лейку с водой, журнал «Корея» умалчивал. Может, с собой носил. Бог с ним! Но только дерево он немедленно посадил и так та осина сразу же принялась, такие глубокие пустила корни и такие на ней повадились апельсины с ананасами цвести, что все на ту осину просто обзавидовались. Всё прогрессивное человечество обзавидовалось, но особенно обзавидовался Враг.
Песня про то, что «на границе тучи ходят хмуро» даёт нам хоть и общее, но, в целом, верное представление о переменчивых погодных условиях той местности, где росло дерево, посаженное товарищем Ким Ир Сеном. Пограничная застава, построенная рядом с прекрасной осиной Вождя, занималась делом, а не просто потребляла рис кынами, а бамбук нянами. Бойцы, в частности, зорко всматривались вдаль, ровняли граблями контрольно-следовую полосу и вообще охраняли мирный труд далёких, но чудесных задворков социалистического лагеря. А заодно поливали дерево, едва успевая снимать с него то одни, то другие плоды.
Однако, как поведал журнал «Корея», подлый Враг задумал нехорошее. Между прочим, и сама редакция журнала и личный состав погранзаставы страдали, на мой взгляд, определённой политической близорукостью. Они не могли понять, отчего Враг им попался такой нехороший и такой подлый. Впоследствие, разумеется, близорукость эта была искоренена и заменена на политическую дальнозоркость. Например, уже в наши времена внук товарища Ким Ир Сена товарищ Ким Чен Ын, мордой немного напоминающий пельмень ручной лепки, с врагами вообще перестал церемониться: одного лично расстрелял из миномёта, а другого так же лично погрыз собаками.
Но вернёмся к нашей осине.
В одну не самую прекрасную ночь, когда погранзастава честно делила свой гван табаку, Враг перелез через границу в количестве двух человек, неся с собой двуручную пилу и имея целью спилить дерево.
Двуручная пила обладает способностью издавать сама по себе музыкальные звуки. Вот и в этот раз, когда Враг лез через границу, пила сказала: «Ээууууу…» А поскольку «край суровый», как и положено, был «тишиной объят», то в этой тишине стало отчетливо слышно, как пила сказала «Ээууууу…». Бросив недоделённый гван, пограничники подхватились и прогнали Врага, не забыв после этого в очередной раз пройтись граблями по контрольно-следовой полосе. Враг, злобно урча, откатился на свою сторону. Как сообщил журнал Корея — «Он откатился ке-ду-ру-ру»… Инцидент представлялся исчерпанным.
Но не так прост оказался Враг. Не прошло даже недели, как дождавшись, пока застава уселась за ежедневный кын риса и два няна бамбука, Враг, силами до взвода, вооружившись стрелковым оружием, гранатами, миномётами, саблями и шанцевым инструментом в виде двуручной пилы, снова перелез через границу и чуть было не начал пилить заветную осину, если б бойцы заставы, покидав рис с бамбуком, и, вступив в огневой контакт, не прогнали б Врага обратно, разумеется, тщательно разровняв потом граблями затоптанную Врагом при отступлении контрольно-следовую полосу.
После схватки, послушав лёгкую музыку электронного ансамбля «Почхонбо», бойцы заставы улеглись спать. Лёгкая музыка ансамбля «Почхонбо», в особенности их задорная и игривая композиция «Мой штык насквозь проткнуть готов», кого угодно приводит к умиротворению. Бойцы уснули, а осина всю ночь нежно шелестела спелыми сливами и птицы над нею «летали хуоль-хуоль».
Однако, и на этот раз Врагу показалось мало. Буквально через месяц два его батальона на бронетранспортёрах, при поддержке роты морских пехотинцев и отряда горных егерей, после длительной артиллерийской подготовки, вновь перетащили через границу двуручную пилу и, умело ведя бой с бойцами погранзаставы, выдвинулись в район дислокации осины, намереваясь спилить дерево под прикрытием боестолкновения.
Около суток бились пограничники с Врагом, больше следя не за тем, чтобы не допустить его до стратегически важных высот, а за тем, чтобы не дать ему создать плацдарм вокруг осины, что могло привести к потере дерева. Сам Враг тоже отказывался от стратегически выгодных направлений своих атак, в основном упирая на идею охвата осины им. тов. Ким Ир Сена фланговыми ударами.
Пришедшие на помощь храбрым пограничникам другие подразделения народной армии, а также крестьяне окрестных колхозов отбили все атаки Врага и изгнали его из пределов Социалистической Кореи, дружно разровняв за вражескими недобитками контрольно-следовую полосу. Праздник по случаю победы завершился прослушиванием оперы «Море Крови», одной, как известно, из Пяти Великих Революционных Опер (композитор — тов. Ким Ир Сен; либретто — тов. Ким Чен Ир).
Казалось бы, такая крупная победа окончательно доказала торжество идей чучхе и полное превосходство социализма над общественно-отсталым Врагом.
Но чёртов Враг не сдался и на этот раз. Прямо под Новый Год, как раз когда на осине буйно расцветали яблоки и груши, Враг вновь намылился атаковать дерево. Этому плану способствовали и метеоусловия, поскольку «поплылú туманы над рекой», что произошло, видимо, из-за разницы дневных и ночных температур в окрестностях заставы.
Воспользовавшись этим обстоятельством, две мотопехотные дивизии Врага, при поддержке танков, самоходной артиллерии и фронтовой авиации, прикрывая наступление огнём кораблей своей речной флотилии, умело маскируясь в складках местности и опираясь на залпы береговых батарей большого калибра, смогли таки перетащить через контрольно-следовую полосу свою двуручную пилу и в жестоких многодневных боях спилили дерево, после чего отступили на свою территорию. Пила напоследок сказала: «Ээууууу…»
Горе пограничников и крестьян из окрестных колхозов, которые все как один вступили в неравную схватку с Врагом, не поддаётся описанию. Великий Вождь товарищ Ким Ир Сен посетил заставу буквально через день после окончания великой Битвы При Осине, о которой уже слагались легенды, песни, сказания, писались картины и отчёты местного НКВД.
— Расстроились, что ли? — удивленно спросил Великий Вождь у заплаканных воинов заставы.
Заплаканные воины зарыдали ещё горше, судорожно оглаживая оставшийся пенёк и отталкивая от себя рис с бамбуком. Товарищ Ким Ир Сен тоже погладил пенёк, потом огляделся, вздохнул и произнёс:
— Да ладно вам! Ну спилили и спилили. Я вам новое дерево посажу. Ещё лучше, чем было. Только вы уже охраняйте его нормально, а то я не знаю…
…Вот, о общих чертах, и вся история. Лет тридцать, наверное, я ничего такого замечательного не читал, а с этим Крымом опять началось! И, главное, ФСБ повадилось всё как-то по-корейски комментировать. То у них «диверсанты пробрались в Крым ке-ду-ру-ру», то у них «террористы куда-то делись хуоль-хуоль». Поди пойми, о чём тебе толкуют! А попробуешь выяснить, какую-такую осину собирались взорвать на полуострове бандеровцы, то ответ спецслужб вообще будет не намного яснее, чем «ми дзи-э каг-ыль танд-зё!»
Я понимаю, что, возможно, это связано с тем, что там, откуда у нас всё берётся — то есть, в Питере — уже установили мемориальную доску одному из Кимов (не то Сену, не то Иру, не то — Ыну). Я также понимаю, что одной ногой мы уже на тропе чучхе. Но, всё-таки, пока ещё хотелось бы какой-то ясности. Что про нас, что про Крым, что про диверсантов.
Потому, что если дело действительно идёт к осине, то тут к бабке не ходи, можно сразу догадаться, что в наших условиях никакой малины на ней не вырастет. У нас не Корея. И максимум, что наше государство способно из этого дерева изготовить — так это хороший осиновый кол для всех нас. Вот и хочется спросить у представителей власти: «Ээууууу… Вы там чё! Совсем уже?..»