«Всё, что он обещал мне…»
21 апреля, 2019 7:27 дп
Валерий Зеленогорский
Ночное. Ноктюрн-6473.
Я — Лена, я дома, я пью розовое вино, а мой, со своей сучкой на Канарах, я год была с ним, он — яркий, он — бычок, он выпил меня и я теперь пустая бутылка, бессмысленно катающаяся под ногами, так поступают с пустой тарой, сбрасывают ее со стола, таков обычай в моей стране, сметать со стола сбитые фигуры, пустые бутылки на столе не держат, это к беде, так сметают бычки, которые когда-то горели ярким пламенем и их дым туманил разум.
Когда мы были вместе, я знаю, это преувеличение, он забегал ко мне на часок, но мы летали, он обещал мне показать полюс и экватор, он любил меня, а потом улетал в разные страны, а я в России была его транзитной точкой, убежищем на краткие часы в его стремительных путешествиях по свету.
Он мне многое обещал, крутые горы, кисельные берега, про молочные реки не скажу, он не любил молоко, он любил виски и текиловые джемы в захолустных клубах, он играл черные блюзы, он ездил со мной на массажи к черным девушкам, я ждала его в машине, чтобы потом, на скорости 220 км, сделать ему минет по дороге в Пулково, а потом ждать неопределенное время, пока он обрушится в мой дом в половине третьего по дороге в Акапулько.
А теперь все, что он обещал мне, досталось ей, маленькой черной сучке с островов Зеленого мыса.
Я уже открыла вторую бутылку розового вина, я справляю тризну по своей любви, по тем временам, когда он залетал ко мне на улицу Алабяна и пел мне блюзы в черной ночи московского декабря, я слышу эти щемящие ноты, они далеко-далеко, но я их слышу, я скоро засну, а вдруг он ее бросит и влетит ко мне на седьмой этаж, где для него всегда висит свежее полотенце, которым он сотрет испарину дороги и бросит меня в постель, где его очень давно не было, я жду, у меня еще есть немного вина.
Валерий Зеленогорский
Ночное. Ноктюрн-6473.
Я — Лена, я дома, я пью розовое вино, а мой, со своей сучкой на Канарах, я год была с ним, он — яркий, он — бычок, он выпил меня и я теперь пустая бутылка, бессмысленно катающаяся под ногами, так поступают с пустой тарой, сбрасывают ее со стола, таков обычай в моей стране, сметать со стола сбитые фигуры, пустые бутылки на столе не держат, это к беде, так сметают бычки, которые когда-то горели ярким пламенем и их дым туманил разум.
Когда мы были вместе, я знаю, это преувеличение, он забегал ко мне на часок, но мы летали, он обещал мне показать полюс и экватор, он любил меня, а потом улетал в разные страны, а я в России была его транзитной точкой, убежищем на краткие часы в его стремительных путешествиях по свету.
Он мне многое обещал, крутые горы, кисельные берега, про молочные реки не скажу, он не любил молоко, он любил виски и текиловые джемы в захолустных клубах, он играл черные блюзы, он ездил со мной на массажи к черным девушкам, я ждала его в машине, чтобы потом, на скорости 220 км, сделать ему минет по дороге в Пулково, а потом ждать неопределенное время, пока он обрушится в мой дом в половине третьего по дороге в Акапулько.
А теперь все, что он обещал мне, досталось ей, маленькой черной сучке с островов Зеленого мыса.
Я уже открыла вторую бутылку розового вина, я справляю тризну по своей любви, по тем временам, когда он залетал ко мне на улицу Алабяна и пел мне блюзы в черной ночи московского декабря, я слышу эти щемящие ноты, они далеко-далеко, но я их слышу, я скоро засну, а вдруг он ее бросит и влетит ко мне на седьмой этаж, где для него всегда висит свежее полотенце, которым он сотрет испарину дороги и бросит меня в постель, где его очень давно не было, я жду, у меня еще есть немного вина.