«Все зубы во Флориде были наши…»
3 августа, 2022 10:07 дп
Валерий Зеленогорский
Igor Brodsky поделился
Валерий Зеленогорский:
Признание.
Я — Клара, мне пятьдесят с хвостиком, я живу в Америке, а когда-то жила в Киеве, на Прорезной, в академическом доме. Мой папа был закрытым ученым, и у нас было все, а потом папа умер, и мы поехали. Мой Яша стал дантистом, все зубы во Флориде были наши, ну вы понимаете, наши зубы — были наши, все русские открывали рты и кошельки, и мой Яша был уважаемым человеком. Он умер вовремя, мы выплатили за дом, дали детям образование, а потом он умер, а я осталась одна.
У меня пять шуб, но куда в них пойдешь, у меня столько обуви, что я могу обогнуть в них весь земной шар три раза. Детям мама не нужна, я их вижу три раза в год: на пейсах, на день Благодарения и на день Яшиного рождения, я заставляю их приезжать и поминать папу. Они поерзают пару дней, а потом едут в свою жизнь, где у них много траблов.
Мне одной скучно, Фира с Мирой не забывают меня, но я же еще весьма ничего, и они реально боятся, что я могу на раз-два порвать их хаверов, но я не сука, я в чужих брюках никогда ничего не искала.
Мне так не хватает Яши, я была к нему несправедлива, он пахал, как вол, загнал себя, и теперь только камень остался от него. У меня нет забот, он сделал все, чтобы я прожила, как черепаха, триста лет, а вчера он мне приснился и сказал торжественно: «Клара! Ты свободна! Найди себе человека и перестань быть одна!»
Я сегодня иду на свадьбу внучки Полякова, он давно мне уже намекает, что нам пора съехаться, он вдовец и я вдова, нам бог велел быть вместе, но я поставила условие, пусть его дочка со своим китайцем забудут дорогу в наш дом, зачем нам китайцы, их и так уже полтора миллиарда.
Валерий Зеленогорский
Igor Brodsky поделился
Валерий Зеленогорский:
Признание.
Я — Клара, мне пятьдесят с хвостиком, я живу в Америке, а когда-то жила в Киеве, на Прорезной, в академическом доме. Мой папа был закрытым ученым, и у нас было все, а потом папа умер, и мы поехали. Мой Яша стал дантистом, все зубы во Флориде были наши, ну вы понимаете, наши зубы — были наши, все русские открывали рты и кошельки, и мой Яша был уважаемым человеком. Он умер вовремя, мы выплатили за дом, дали детям образование, а потом он умер, а я осталась одна.
У меня пять шуб, но куда в них пойдешь, у меня столько обуви, что я могу обогнуть в них весь земной шар три раза. Детям мама не нужна, я их вижу три раза в год: на пейсах, на день Благодарения и на день Яшиного рождения, я заставляю их приезжать и поминать папу. Они поерзают пару дней, а потом едут в свою жизнь, где у них много траблов.
Мне одной скучно, Фира с Мирой не забывают меня, но я же еще весьма ничего, и они реально боятся, что я могу на раз-два порвать их хаверов, но я не сука, я в чужих брюках никогда ничего не искала.
Мне так не хватает Яши, я была к нему несправедлива, он пахал, как вол, загнал себя, и теперь только камень остался от него. У меня нет забот, он сделал все, чтобы я прожила, как черепаха, триста лет, а вчера он мне приснился и сказал торжественно: «Клара! Ты свободна! Найди себе человека и перестань быть одна!»
Я сегодня иду на свадьбу внучки Полякова, он давно мне уже намекает, что нам пора съехаться, он вдовец и я вдова, нам бог велел быть вместе, но я поставила условие, пусть его дочка со своим китайцем забудут дорогу в наш дом, зачем нам китайцы, их и так уже полтора миллиарда.