«Все кроме русских»
25 ноября, 2021 5:17 пп
Андрей Мовчан
Андрей Мовчан:
Продолжим: глава 17, «Люди», часть Б. «Все кроме русских». Часть С «Русские» будет завершающей частью главы — через несколько дней.
***
Попытка более глубоко и системно описать «людей Лондона» как единую сущность заранее обречена на провал: Лондон — это истинный мегаполис с очень пестрой палитрой местных жителей. Можно попробовать выделять страты и группы, но признаки и факторы будут драматически пересекаться и сбивать с толку.
Начать хочется с тех, кто должен жить в Лондоне по праву крови – истинных лондонцев, чьи деды, прадеды, пращуры и первобытные тотемы жили в Лондоне или окрестностях. Это – благородные потомки англосаксов и норманнов, с примесью кельтской крови, чьи дети вырастают на семейных преданиях о жизни в Старой Доброй Англии, над чьими кроватями висят гравюрки со Святым Георгием. Он, как вы наверное знаете, является покровителем Англии, а не только Москвы, на углу Риджент Парка у Lords cricket ground стоит даже большая статуя, увековечивающая убийство им безногого пресмыкающегося (мы её называем «московский герб»), это памятник солдатам мировых войн.
Как ни странно это прозвучит, англичане – фантастические домоседы в географическом смысле этого слова. Недавно было проведено генетическое исследование останков мужчины, жившего на территории западного Эссекса 9000 лет назад. Обратите внимание на число – аграрная революция только началась, еще 6000 лет до кельтов (подвинутых саксами с английской земли почти полтора тысячелетия тому, саксов подвинули норманны 1000 лет назад), да и до тех, кого кельты стерли с поверхности английских холмов еще тысячи четыре – мы ничего не знаем о тех, кто был раньше, а их было еще несколько волн – и в дальнем конце этой цепочки из пожирающих друг-друга этносов стоит наш герой. Так вот, в городке, который стоит недалеко от пещеры, где найдены были останки, обнаружилось 46 прямых потомков этого супер-мужчины!
Казалось бы – нет ничего проще, чем начать рассказ с повествования о коренных лондонцах, а может быть и тех, чьи предки жили на Парк Лейн или Джордж стрит еще до того, как Лондон появился на свет – в землянках, вместе с козами и курами. Но нет, не получится – Лондон вам не Эссекс — за всё это время я ни одного такого лично не встретил.
Несомненно, они где-то есть – не может же их не быть. Они заседают в Парламенте, по крайней мере. Но где Парламент и где я? Ходят слухи, что они ведут весьма замкнутый образ жизни: не вынеся наплыва мигрантов, они закрылись в своих загородных поместьях, выезжая оттуда только в машинах с затемненными стеклами, которые водят шоферы в белых перчатках, и то – исключительно на бега или поиграть в гольф. Я одно время полагал, что смогу хотя бы увидеть их следы, покатавшись по пригородным поместьям, тем более что мы всё равно ищем загородный дом под дачу. Приезжая посмотреть дом в тот или иной район Подлондонья, я всегда интересовался громадными особняками, окруженными садами размером с парк, въезд в которые перекрывают кованые решетки ажурных ворот – кто владеет этим наследием эпох давно ушедших? Иногда владельцем оказывалось государство, иногда – корона. Я, однако, собрал коллекцию и частных владельцев. Увы, в ней оказались известный французский дизайнер, два американских брокера, банкир из Гонконга, родственник эмира из ОАЭ, три известных по сериалам артиста – американец, испанец и китаец, инстаблогер из Аргентины, криптотрейдер из Белоруссии, два россиянина с неизвестным источником капитала, индус-ювелир, давно живущий в Англии – и ни одного норманно-англосакса. Специально искать их на полях для гольфа я не пробовал – но уже не один русскоговорящий лондонец предлагал мне срочно начать играть в гольф, и рекламировал «свою компанию» игроков, состоящую из русских, испанцев, китайцев, французов, итальянцев – кого угодно, но не коренных жителей.
В обычной жизни вместо потомков Вильгельма и Альфреда в Лондоне существует достаточно много «просто англичан». Эти люди говорят на «сложном английском», то есть читают Элиотта и Харди и понимают каждое слово и даже скрытые смыслы – зато когда они говорят, мы, мигранты, понимаем процентов 50. Эти люди если не родились в Лондоне, то по крайней мере родились в Британии. Эти люди должны быть в городе как рыбы в воде – здесь всё «их», привычное и понятное; но — нет.
«Просто англичане» живут простой английской жизнью, в большинстве своем стремясь отгородиться от международности Лондона стеной своего нишевого знания – где отдыхать, с кем общаться, как решать свои проблемы. Убежищем просто англичан являются клубы, в которых они встречаются, проводят досуг, обсуждают печальное изменение города к худшему. Просто англичанин на встречу пригласит тебя именно в клуб, обязательно добавив «вам стоит взять пиджак, но мы будем на террасе поэтому галстук необязателен». Английский клуб сегодня это не то место, где Майкрофт Холмс пил кофе, ожидая важных правительственных сообщений. Клубы перестали быть «только для мужчин»; клубы перестали напоминать «паб в раю», избавившись от бильярдных столов и потайных комнат для курения опиума. Теперь такой клуб — это ресторан, большая гостевая зона, кабинеты для встреч – разве что над этим, похожим на ВИП-коворкинг с кафе, местом, продолжает висеть ореол тайны и эксклюзивности: вывески либо нет, либо она мала и невнятна; войти «с улицы» нельзя, надо быть приглашенным; персонал в ливреях и очень важен, никаких улыбок посторонним. Если бы мне пришлось выбирать, то я конечно пошел бы в «ресторан для всех», а не в такой клуб – от клубов, даже самых шикарных, идет еле слышный запах плесени и вареной морковки. Но простые англичане упорно выбирают клубы. Один из представителей этого племени поведал мне, почему: «В городе в ресторанах сидят сплошь понаехавшие мигранты – мы чувствуем себя неуютно, как среди оккупантов; а в клубе только свои».
«Просто англичане» почти не живут в центре Лондона и в традиционных международных районах, их нет не только в нуворишеских Челси и Белгравии, роскошном Кенсингтоне или «жизнь удалась» Сент Джонз Вуде, но и в приюте профессионалов средней руки Хемпстеде или «новорижском» Уимблдоне/Ричмонде, интеллигентских Маленькой Венеции и Мейда Вейл, «французском» Ноттинг Хилле. Они выбирают для жизни Финсбери, Фулэм, Чизик – скопления кривых улочек и небольших домиков, или уезжают совсем из города, в спутники типа Слау или даже Рединга – благо «commute» из них очень удобен. Многие особенно в последние годы уезжают и намного дальше: не одни наши хорошие знакомые уехали жить в Италию; многие к пенсии уезжают на Кипр; разбогатевшие на последних финансовых пузырях – на Карибы; недавно мы встретили даже женщину, продающую дом в Лондоне и переезжающую на Маврикий.
Сюрпризом для меня стала родословная «просто англичан». Я провел тщательный опрос почти ста представителей этого вида лондонцев на предмет их корней, и не обнаружил ни одного без континентальной или азиатской крови уже в третьем поколении, причем индийская встречается там не так уж часто; абсолютное большинство имеет либо кого-то из родителей, либо кого-то из бабушек и дедушек (а многие 3 из 4 бабушек и дедушек) из Европы: лидерами по донорству генов в пользу коренных англичан являются по моим наблюдениям Ирландия, Франция, Италия, Германия и Польша, представлены Венгрия, Балканы, Скандинавия. Массированное перемешивание произошло в середине 20го века, в частности как следствие Второй Мировой Войны.
Взглянув на это с обратной стороны, можно с уверенностью сделать два вывода. Во-первых, Великобритания превращает эмигрантов из Европы в коренных англичан уже к третьему поколению, превращает так, что они сами считают себя «коренными», а свои внеанглийские корни воспринимают так же, как если бы они были потомками викингов 10го века. Во-вторых, за последние 100 лет Лондон захлестнула волна миграции из Европы, по силе во много раз превосходившая монголо-татарское нашествие на Руси: монголы практически не оставили своих генов в русской популяции после ухода; европейские же гены стали доминировать в лондонском «коренном» сообществе.
***
«Просто англичанин» не является доминирующим видом человека в Лондоне, скорее его можно причислить к «исчезающим». Здесь вообще нет доминирующего вида. Если будете в Лондоне, пройдитесь по улице, даже и не в самом центре, не спеша, просто чтобы поглазеть на представителей местной высшей фауны. Вот французская пара громко разговаривает, уверенная что никто её не понимает; скорее всего это сотрудники международной корпорации, работающие в Лондоне, но может быть (и я встречал их довольно много) – французские евреи, уехавшие в страну, где существенно меньше антисемитизма и основные институты занимают хотя бы нейтральную (а то и произраильскую) позицию в ближневосточном конфликте. Вот – шотландского вида папа везет коляску, а рядом идет китайская мама. Таких пар очень много (мамы не реже бывают японскими), поговаривают что английские мужчины намного галантнее, не стремятся доминировать и ценят в женщинах самостоятельность и инициативу, а китайские и японские женщины существенно мягче и гибче, и ценят семью больше, чем самореализацию. А вот – шикарный африканец с мышцами боксера и лицом Боба Марли ведет под руку полную белокожую красавицу с волосами цвета спелого ячменя, оба совершенно счастливы; это тоже довольно распространенный тип союза, мускулы в черном и полнота в белом являются его неотъемлемыми составными частями.
В Лондоне, конечно, очень много смешанных пар, в которых один партнер европеец, а второй имеет индийские корни. Да и индусов в Лондоне много, много больших индийских семей на улицах, в кафе сидят сразу три-четыре поколения, старшие в основном в национальной одежде, мужчины в чалмах. Исторически полная независимость Индии является следствием случайности: в момент кульминации национального движения в Индии Национальный Конгресс, представленный Ганди с соратниками, вовсе не стремился к независимости – они требовали автономии доминиона, по образцу Австралии. Либеральное правительство Соединенного Королевства подготовило тогда большой пакет реформ индийской политической структуры, полностью одобренный ИНК. Еще немного и Индия стала бы демократической автономной частью империи, но расстрел безоружных демонстрантов (ну, они были не вполне демонстранты, даже скорее не демонстранты, а немного погромщики, но сейчас не принято так говорить) в Амритсаре в апреле 1919 года по приказу хоть и стоявшего во главе индийских солдат но англичанина Дайера, привел к резкой смене настроений в ИНК, отказу от реформ и переходу к борьбе за полную независимость. К моменту отделения Индии от империи в Великобритании проживало множество индусов (как приехавших в поисках работы или в качестве слуг, так и богатых представителей высших каст, перебравшихся подальше от местных междоусобиц); отделение сопровождалось (так же, как и отделение Гонконга совсем недавно) предоставлением гражданства многим местным жителям и массовым возвращением англичан, живших в Индии, в том числе состоявших в смешанных браках – естественно с супругами.
Еще одна большая группа жителей Лондона – арабы. Арабы в Лондоне живут как бы на архипелаге, образующем в совокупности целое арабское сообщество: ни одна группа или сословие не пропущены. Острова архипелага имеют в среднем километр в длину и 100 метров в ширину и ошибочно считаются просто улицами (видимо, потому что посередине такого острова всегда идет дорога, по которой остров можно переехать вдоль и поехать дальше). Чтобы от моего дома попасть в Марлебон надо проехать через арабский остров Эджвар Роуд, тянущийся от канала до Марбл Арч, это один из самых крупных арабских островов города. Чтобы от моего дома попасть в Ноттинг Хилл, надо пересечь поперек другой такой остров, называемый Херроу Роуд. Острова представляют из себя террасы сравнительно давно не ремонтировавшихся домов с ритейлом на первом этаже; магазинчики торгуют всем, что только существует в остальном мире, плюс – кальянами и табаком, сладостями, золотыми украшениями, благовониями, тканями с Ближнего Востока. В кофейнях сидят арабы и турки (в фесках или куфиях, многие в длинных белых одеждах) – ты можешь идти «туда», запомнить посетителей такого кафе, дойти «туда», провести «там» часа два-три, и проходя «обратно» увидеть, что состав посетителей никак не изменился.
Вне арабского архипелага арабы ничем не отличаются от других лондонцев, кроме, разумеется, их восточной внешности и хиджабов (а иногда и паранджи) которые носит на вскидку примерно 30-40% арабских женщин. Парадоксально, но смуглые девушки в хиджабах активно покупают серьги, а женщины в парандже проводят много времени в Херродз и Селфриджес за выбором одежды. Я подозреваю, что в глубине островов арабского архипелага, за грязным кирпичом террас, за магазинчиками и чайными, там, где у лондонских домов расположены communal gardens, на самом деле есть портал в потайной арабский мир; там – зона идеальной чистоты, садов и фонтанов; там — страна диванов и сералей, там заседают секретные арабские мудрецы, а женщины, гуляющие в паранджах по Херродз, носят там купленные ими за десятки тысяч фунтов платья без стеснения, и исполняют танец живота под звуки пения райских птиц. По крайней мере у меня нет других объяснений их покупкам.
Кстати, я еще в молодости заметил, что поведение представителей разных наций, вообще говоря, крайне мало отличается, если конечно социальные условия одинаковы. Со мной в МГУ в те самые поздние 80е учился ливиец Хасан, называвший себя арабом и немного даже потомком халифов (это цитата, он так и говорил – «немного потомок»). На вопрос о происхождении он отвечал: «мой отец – крестьянин». На вопрос – откуда у сына ливийского крестьянина такая одежда, звуковая аппаратура и деньги на ночные клубы (у нас, детей российской профессуры, не было денег даже на пиво, только на водку), он пояснял: «мой отец крестьянин; у него земля; в этой земле – нефть». Так вот, Хасан ничем не отличался от нас, разве что постоянно платил за всех – но мы бы тоже так делали, было бы чем…
Периодически по улицам Лондона проносятся Ламборгини золотого цвета, у которых вместо номерного знака табличка с перекрещенными саблями и пальмой – и мне хочется думать, что в одном из них едет Хасан, потомок халифов (я знаю, что сабли – символ Саудовской Аравии, но вряд ли ливийский крестьянин с сыном задержался в Ливии после того, что там случилось, и как потомки халифов они могли осесть в СА).
Для равновесия необходимо, конечно, упомянуть и лондонских евреев. Северо-Запад Лондона считается еврейским районом – синагоги стоят через каждый километр, на домах памятные бляшки в честь великих политиков Израиля, еврейских ученых, музыкантов, художников. Каждый раз, идя в сторону канала, я прохожу мимо дома, в котором жил Бен-Гурион; по дороге к метро – дом Жаботинского.
Голдерз Грин – район для евреев попроще и порелигиознее; Мейда Вейл – для евреев с претензией (хотя – бывают ли евреи без претензии?). Евреи Лондона как водится контролируют традиционные сферы бизнеса. В прошлый Йом Киппур мне нужно было посмотреть один дом на продажу в Сент Джонз Вуде. Оказалось, что найти агента не еврея в крупном агентстве невозможно – на весь район нашелся один агент «от соседей», готовый не исполнять предписания традиции.
Однако сегодняшние евреи Лондона по большей части не носят традиционной одежды, и потому совершенно растворяются в потоке смуглых европейцев – итальянцев, испанцев, французов. На улице вы часто встретите еврейское лицо, но 100% уверенности, что перед вами не выходец из другого района средиземноморья или даже другой пустыни Ближнего Востока, у вас не будет. Религиозные же евреи парадоксальным образом 6 дней недели встречаются крайне редко, и лишь по субботам наши районы наполняются гуляющими семьями (отец в шляпе, пара подростков в кипах и с пейсами, заправленными за уши, мать в парике с коляской, пара девочек в длинных платьях) и парами-тройками молодых мужчин в черно-белом, уверенным шагом идущими к синагоге или от неё.
Андрей Мовчан
Андрей Мовчан:
Продолжим: глава 17, «Люди», часть Б. «Все кроме русских». Часть С «Русские» будет завершающей частью главы — через несколько дней.
***
Попытка более глубоко и системно описать «людей Лондона» как единую сущность заранее обречена на провал: Лондон — это истинный мегаполис с очень пестрой палитрой местных жителей. Можно попробовать выделять страты и группы, но признаки и факторы будут драматически пересекаться и сбивать с толку.
Начать хочется с тех, кто должен жить в Лондоне по праву крови – истинных лондонцев, чьи деды, прадеды, пращуры и первобытные тотемы жили в Лондоне или окрестностях. Это – благородные потомки англосаксов и норманнов, с примесью кельтской крови, чьи дети вырастают на семейных преданиях о жизни в Старой Доброй Англии, над чьими кроватями висят гравюрки со Святым Георгием. Он, как вы наверное знаете, является покровителем Англии, а не только Москвы, на углу Риджент Парка у Lords cricket ground стоит даже большая статуя, увековечивающая убийство им безногого пресмыкающегося (мы её называем «московский герб»), это памятник солдатам мировых войн.
Как ни странно это прозвучит, англичане – фантастические домоседы в географическом смысле этого слова. Недавно было проведено генетическое исследование останков мужчины, жившего на территории западного Эссекса 9000 лет назад. Обратите внимание на число – аграрная революция только началась, еще 6000 лет до кельтов (подвинутых саксами с английской земли почти полтора тысячелетия тому, саксов подвинули норманны 1000 лет назад), да и до тех, кого кельты стерли с поверхности английских холмов еще тысячи четыре – мы ничего не знаем о тех, кто был раньше, а их было еще несколько волн – и в дальнем конце этой цепочки из пожирающих друг-друга этносов стоит наш герой. Так вот, в городке, который стоит недалеко от пещеры, где найдены были останки, обнаружилось 46 прямых потомков этого супер-мужчины!
Казалось бы – нет ничего проще, чем начать рассказ с повествования о коренных лондонцах, а может быть и тех, чьи предки жили на Парк Лейн или Джордж стрит еще до того, как Лондон появился на свет – в землянках, вместе с козами и курами. Но нет, не получится – Лондон вам не Эссекс — за всё это время я ни одного такого лично не встретил.
Несомненно, они где-то есть – не может же их не быть. Они заседают в Парламенте, по крайней мере. Но где Парламент и где я? Ходят слухи, что они ведут весьма замкнутый образ жизни: не вынеся наплыва мигрантов, они закрылись в своих загородных поместьях, выезжая оттуда только в машинах с затемненными стеклами, которые водят шоферы в белых перчатках, и то – исключительно на бега или поиграть в гольф. Я одно время полагал, что смогу хотя бы увидеть их следы, покатавшись по пригородным поместьям, тем более что мы всё равно ищем загородный дом под дачу. Приезжая посмотреть дом в тот или иной район Подлондонья, я всегда интересовался громадными особняками, окруженными садами размером с парк, въезд в которые перекрывают кованые решетки ажурных ворот – кто владеет этим наследием эпох давно ушедших? Иногда владельцем оказывалось государство, иногда – корона. Я, однако, собрал коллекцию и частных владельцев. Увы, в ней оказались известный французский дизайнер, два американских брокера, банкир из Гонконга, родственник эмира из ОАЭ, три известных по сериалам артиста – американец, испанец и китаец, инстаблогер из Аргентины, криптотрейдер из Белоруссии, два россиянина с неизвестным источником капитала, индус-ювелир, давно живущий в Англии – и ни одного норманно-англосакса. Специально искать их на полях для гольфа я не пробовал – но уже не один русскоговорящий лондонец предлагал мне срочно начать играть в гольф, и рекламировал «свою компанию» игроков, состоящую из русских, испанцев, китайцев, французов, итальянцев – кого угодно, но не коренных жителей.
В обычной жизни вместо потомков Вильгельма и Альфреда в Лондоне существует достаточно много «просто англичан». Эти люди говорят на «сложном английском», то есть читают Элиотта и Харди и понимают каждое слово и даже скрытые смыслы – зато когда они говорят, мы, мигранты, понимаем процентов 50. Эти люди если не родились в Лондоне, то по крайней мере родились в Британии. Эти люди должны быть в городе как рыбы в воде – здесь всё «их», привычное и понятное; но — нет.
«Просто англичане» живут простой английской жизнью, в большинстве своем стремясь отгородиться от международности Лондона стеной своего нишевого знания – где отдыхать, с кем общаться, как решать свои проблемы. Убежищем просто англичан являются клубы, в которых они встречаются, проводят досуг, обсуждают печальное изменение города к худшему. Просто англичанин на встречу пригласит тебя именно в клуб, обязательно добавив «вам стоит взять пиджак, но мы будем на террасе поэтому галстук необязателен». Английский клуб сегодня это не то место, где Майкрофт Холмс пил кофе, ожидая важных правительственных сообщений. Клубы перестали быть «только для мужчин»; клубы перестали напоминать «паб в раю», избавившись от бильярдных столов и потайных комнат для курения опиума. Теперь такой клуб — это ресторан, большая гостевая зона, кабинеты для встреч – разве что над этим, похожим на ВИП-коворкинг с кафе, местом, продолжает висеть ореол тайны и эксклюзивности: вывески либо нет, либо она мала и невнятна; войти «с улицы» нельзя, надо быть приглашенным; персонал в ливреях и очень важен, никаких улыбок посторонним. Если бы мне пришлось выбирать, то я конечно пошел бы в «ресторан для всех», а не в такой клуб – от клубов, даже самых шикарных, идет еле слышный запах плесени и вареной морковки. Но простые англичане упорно выбирают клубы. Один из представителей этого племени поведал мне, почему: «В городе в ресторанах сидят сплошь понаехавшие мигранты – мы чувствуем себя неуютно, как среди оккупантов; а в клубе только свои».
«Просто англичане» почти не живут в центре Лондона и в традиционных международных районах, их нет не только в нуворишеских Челси и Белгравии, роскошном Кенсингтоне или «жизнь удалась» Сент Джонз Вуде, но и в приюте профессионалов средней руки Хемпстеде или «новорижском» Уимблдоне/Ричмонде, интеллигентских Маленькой Венеции и Мейда Вейл, «французском» Ноттинг Хилле. Они выбирают для жизни Финсбери, Фулэм, Чизик – скопления кривых улочек и небольших домиков, или уезжают совсем из города, в спутники типа Слау или даже Рединга – благо «commute» из них очень удобен. Многие особенно в последние годы уезжают и намного дальше: не одни наши хорошие знакомые уехали жить в Италию; многие к пенсии уезжают на Кипр; разбогатевшие на последних финансовых пузырях – на Карибы; недавно мы встретили даже женщину, продающую дом в Лондоне и переезжающую на Маврикий.
Сюрпризом для меня стала родословная «просто англичан». Я провел тщательный опрос почти ста представителей этого вида лондонцев на предмет их корней, и не обнаружил ни одного без континентальной или азиатской крови уже в третьем поколении, причем индийская встречается там не так уж часто; абсолютное большинство имеет либо кого-то из родителей, либо кого-то из бабушек и дедушек (а многие 3 из 4 бабушек и дедушек) из Европы: лидерами по донорству генов в пользу коренных англичан являются по моим наблюдениям Ирландия, Франция, Италия, Германия и Польша, представлены Венгрия, Балканы, Скандинавия. Массированное перемешивание произошло в середине 20го века, в частности как следствие Второй Мировой Войны.
Взглянув на это с обратной стороны, можно с уверенностью сделать два вывода. Во-первых, Великобритания превращает эмигрантов из Европы в коренных англичан уже к третьему поколению, превращает так, что они сами считают себя «коренными», а свои внеанглийские корни воспринимают так же, как если бы они были потомками викингов 10го века. Во-вторых, за последние 100 лет Лондон захлестнула волна миграции из Европы, по силе во много раз превосходившая монголо-татарское нашествие на Руси: монголы практически не оставили своих генов в русской популяции после ухода; европейские же гены стали доминировать в лондонском «коренном» сообществе.
***
«Просто англичанин» не является доминирующим видом человека в Лондоне, скорее его можно причислить к «исчезающим». Здесь вообще нет доминирующего вида. Если будете в Лондоне, пройдитесь по улице, даже и не в самом центре, не спеша, просто чтобы поглазеть на представителей местной высшей фауны. Вот французская пара громко разговаривает, уверенная что никто её не понимает; скорее всего это сотрудники международной корпорации, работающие в Лондоне, но может быть (и я встречал их довольно много) – французские евреи, уехавшие в страну, где существенно меньше антисемитизма и основные институты занимают хотя бы нейтральную (а то и произраильскую) позицию в ближневосточном конфликте. Вот – шотландского вида папа везет коляску, а рядом идет китайская мама. Таких пар очень много (мамы не реже бывают японскими), поговаривают что английские мужчины намного галантнее, не стремятся доминировать и ценят в женщинах самостоятельность и инициативу, а китайские и японские женщины существенно мягче и гибче, и ценят семью больше, чем самореализацию. А вот – шикарный африканец с мышцами боксера и лицом Боба Марли ведет под руку полную белокожую красавицу с волосами цвета спелого ячменя, оба совершенно счастливы; это тоже довольно распространенный тип союза, мускулы в черном и полнота в белом являются его неотъемлемыми составными частями.
В Лондоне, конечно, очень много смешанных пар, в которых один партнер европеец, а второй имеет индийские корни. Да и индусов в Лондоне много, много больших индийских семей на улицах, в кафе сидят сразу три-четыре поколения, старшие в основном в национальной одежде, мужчины в чалмах. Исторически полная независимость Индии является следствием случайности: в момент кульминации национального движения в Индии Национальный Конгресс, представленный Ганди с соратниками, вовсе не стремился к независимости – они требовали автономии доминиона, по образцу Австралии. Либеральное правительство Соединенного Королевства подготовило тогда большой пакет реформ индийской политической структуры, полностью одобренный ИНК. Еще немного и Индия стала бы демократической автономной частью империи, но расстрел безоружных демонстрантов (ну, они были не вполне демонстранты, даже скорее не демонстранты, а немного погромщики, но сейчас не принято так говорить) в Амритсаре в апреле 1919 года по приказу хоть и стоявшего во главе индийских солдат но англичанина Дайера, привел к резкой смене настроений в ИНК, отказу от реформ и переходу к борьбе за полную независимость. К моменту отделения Индии от империи в Великобритании проживало множество индусов (как приехавших в поисках работы или в качестве слуг, так и богатых представителей высших каст, перебравшихся подальше от местных междоусобиц); отделение сопровождалось (так же, как и отделение Гонконга совсем недавно) предоставлением гражданства многим местным жителям и массовым возвращением англичан, живших в Индии, в том числе состоявших в смешанных браках – естественно с супругами.
Еще одна большая группа жителей Лондона – арабы. Арабы в Лондоне живут как бы на архипелаге, образующем в совокупности целое арабское сообщество: ни одна группа или сословие не пропущены. Острова архипелага имеют в среднем километр в длину и 100 метров в ширину и ошибочно считаются просто улицами (видимо, потому что посередине такого острова всегда идет дорога, по которой остров можно переехать вдоль и поехать дальше). Чтобы от моего дома попасть в Марлебон надо проехать через арабский остров Эджвар Роуд, тянущийся от канала до Марбл Арч, это один из самых крупных арабских островов города. Чтобы от моего дома попасть в Ноттинг Хилл, надо пересечь поперек другой такой остров, называемый Херроу Роуд. Острова представляют из себя террасы сравнительно давно не ремонтировавшихся домов с ритейлом на первом этаже; магазинчики торгуют всем, что только существует в остальном мире, плюс – кальянами и табаком, сладостями, золотыми украшениями, благовониями, тканями с Ближнего Востока. В кофейнях сидят арабы и турки (в фесках или куфиях, многие в длинных белых одеждах) – ты можешь идти «туда», запомнить посетителей такого кафе, дойти «туда», провести «там» часа два-три, и проходя «обратно» увидеть, что состав посетителей никак не изменился.
Вне арабского архипелага арабы ничем не отличаются от других лондонцев, кроме, разумеется, их восточной внешности и хиджабов (а иногда и паранджи) которые носит на вскидку примерно 30-40% арабских женщин. Парадоксально, но смуглые девушки в хиджабах активно покупают серьги, а женщины в парандже проводят много времени в Херродз и Селфриджес за выбором одежды. Я подозреваю, что в глубине островов арабского архипелага, за грязным кирпичом террас, за магазинчиками и чайными, там, где у лондонских домов расположены communal gardens, на самом деле есть портал в потайной арабский мир; там – зона идеальной чистоты, садов и фонтанов; там — страна диванов и сералей, там заседают секретные арабские мудрецы, а женщины, гуляющие в паранджах по Херродз, носят там купленные ими за десятки тысяч фунтов платья без стеснения, и исполняют танец живота под звуки пения райских птиц. По крайней мере у меня нет других объяснений их покупкам.
Кстати, я еще в молодости заметил, что поведение представителей разных наций, вообще говоря, крайне мало отличается, если конечно социальные условия одинаковы. Со мной в МГУ в те самые поздние 80е учился ливиец Хасан, называвший себя арабом и немного даже потомком халифов (это цитата, он так и говорил – «немного потомок»). На вопрос о происхождении он отвечал: «мой отец – крестьянин». На вопрос – откуда у сына ливийского крестьянина такая одежда, звуковая аппаратура и деньги на ночные клубы (у нас, детей российской профессуры, не было денег даже на пиво, только на водку), он пояснял: «мой отец крестьянин; у него земля; в этой земле – нефть». Так вот, Хасан ничем не отличался от нас, разве что постоянно платил за всех – но мы бы тоже так делали, было бы чем…
Периодически по улицам Лондона проносятся Ламборгини золотого цвета, у которых вместо номерного знака табличка с перекрещенными саблями и пальмой – и мне хочется думать, что в одном из них едет Хасан, потомок халифов (я знаю, что сабли – символ Саудовской Аравии, но вряд ли ливийский крестьянин с сыном задержался в Ливии после того, что там случилось, и как потомки халифов они могли осесть в СА).
Для равновесия необходимо, конечно, упомянуть и лондонских евреев. Северо-Запад Лондона считается еврейским районом – синагоги стоят через каждый километр, на домах памятные бляшки в честь великих политиков Израиля, еврейских ученых, музыкантов, художников. Каждый раз, идя в сторону канала, я прохожу мимо дома, в котором жил Бен-Гурион; по дороге к метро – дом Жаботинского.
Голдерз Грин – район для евреев попроще и порелигиознее; Мейда Вейл – для евреев с претензией (хотя – бывают ли евреи без претензии?). Евреи Лондона как водится контролируют традиционные сферы бизнеса. В прошлый Йом Киппур мне нужно было посмотреть один дом на продажу в Сент Джонз Вуде. Оказалось, что найти агента не еврея в крупном агентстве невозможно – на весь район нашелся один агент «от соседей», готовый не исполнять предписания традиции.
Однако сегодняшние евреи Лондона по большей части не носят традиционной одежды, и потому совершенно растворяются в потоке смуглых европейцев – итальянцев, испанцев, французов. На улице вы часто встретите еврейское лицо, но 100% уверенности, что перед вами не выходец из другого района средиземноморья или даже другой пустыни Ближнего Востока, у вас не будет. Религиозные же евреи парадоксальным образом 6 дней недели встречаются крайне редко, и лишь по субботам наши районы наполняются гуляющими семьями (отец в шляпе, пара подростков в кипах и с пейсами, заправленными за уши, мать в парике с коляской, пара девочек в длинных платьях) и парами-тройками молодых мужчин в черно-белом, уверенным шагом идущими к синагоге или от неё.