«Вот ты, мальчик, кем ты хочешь быть?..»

Александр Гутин

Игорь Бродский поделился
Александр Гутин:

Однажды к нам в школу пришла комиссия из гороно. Наша учительница Надежда Викторовна сказала, что следующий урок будет называться «Моя будущая профессия». И что эта комиссия на нем обязательно будет. И мы, как будущее и надежда страны, обязательно должны сказать, кем мы хотим быть.
— Вот ты, Оля Бондаренко, кем ты хочешь быть?
— Шалавой! — крикнул Андрюха Костиков вместо Оли.
Надежда Викторовна была женщиной решительной и тут же выгнала Андрюху из класса. Все глубоко вздохнули от зависти.
— Бухгалтером, — нарушила тишину Оля.
— Что? — не поняла Надежда Викторовна.
— Бухгалтером хочу быть. Как мама. На текстильной фабрике чтобы.
— А…Ну и хорошо, молодец, Оля.Бухгалтером это очень хорошо! Полезная и нужная профессия, между прочим.
Дальше, чтобы исключить неожиданности Надежда Викторовна сама решила раздать нам профессии. Ну, чтобы никто не сказал, что он хочет быть кем-нибудь не полезным и не нужным.
Мне достался матрос. Конечно, матрос всегда очень полезен в быту. Владику Захарову достался космонавт. А вот Мише Гинзбургу внезапно достался тракторист.
Пришла комиссия. Она состояла из двух женщин в старомодных, но добротных костюмах серого цвета и шиньонах до самого потолка.
Они по очереди долго и нудно говорили про то, что очень важно выбрать будущую профессию, что партия наш рулевой, про пользу обществу и другие вещи. Одним словом, сделали все, чтобы класс практически уснул с пальцами в ноздрях. Миша Гинзбург даже всхрапнул и шмыгнул носом.
— Вот ты, мальчик, кем ты хочешь быть? — обратились они к Владику Захарову.
— Что? Я? — очнулся тот от анабиоза.
— Да, ты, мальчик, — строго смотрела на него тетенька из комиссии.
— Бухгалтером, — неожиданно сказал Владик. — Как мама Оли Бондаренко.
— Хм, — улыбнулась тетенька. — Ну ладно. Хорошая, нужная профессия. А ты? — кивнула она на Вовку Чижова.
— Я… это… тоже.
— Тоже что?
— Как мама Оли Бондаренко. Этим самым.
— Бухгалтером?
— Ну.
— Не ну, а да.
— Да.
Следующим шел Леша Авдеев, который тоже выразил желание стать бухгалтером, как мама Оли Бондаренко.
Единодушны с ним был и Паша Кузнецов, и Наташа Соколова, и Марина Саркисова, и даже возвращенный в класс в честь проверки Андрюха Костиков.
— То есть и ты хочешь стать бухгалтером, как мама Оли Бондаренко? — растерянно спросила его тетенька.
— Ну да, не шалавой же…
— Костиков! Вон из класса! — крикнула стоявшая в оцепенении и ужасе возле доски Надежда Викторовна.
— Погодите, не надо никого выгонять, — повернулась к ней тетенька. — Хорошо, дети, а кто здесь хочет быть кем-то другим? Не бухгалтером.
Руки подняли двое. Оля Бондаренко и Миша Гинзбург.
— Вот ты, девочка, как тебя зовут?
— Оля. Оля Бондаренко.
— Понятно. Но я спрашивала, кто не хочет быть бухгалтером, как твоя мама…
— Я уже не хочу. Я передумала.
— Да? И кем же ты хочешь стать?
— Шалавой! — опять крикнул с места Андрюха Костиков.
— Костиков, вон из класса! — хрипло крикнула Надежда Викторовна.
На этот раз никто его изгнанию препятствовать и возражать не стал.
Дождавшись, пока тот покинет класс, тетенька с надеждой обратилась к Мише Гинзбургу.
— Ты ведь тоже поднимал руку, мальчик?
— Да, — скромно потупился Миша.
— Как тебя зовут?
— Миша Гинзбург
— И кем же ты хочешь быть?
— Трактористом.
— Тракторист Гинзбург? — после паузы спросила она
— Да, — скромно потупил взор Миша.
Тетенька с сомнением посмотрела на большой Мишин нос и блестящие черные грустные глаза, в которых отразилась вся мировая еврейская скорбь, и тяжело вздохнула.
После этого Надежда Викторовна месяц лютовала, проводя контрольные чуть ли не ежедневно. Но лично я виноватым себя не считал. Нельзя заставлять детей врать. Тем более они этого делать не умеют. Этот навык развивается исключительно в процессе взросления или с подачи взрослых.
Кстати, Оля Бондаренко потом стала бухгалтером, как ее мама. Не знаю, жалеет ли она, просто факт.