ВОДКА — ЭТО ЯД
19 сентября, 2016 7:03 пп
Самвел Аветисян
Самвел Аветисян:
— Ты у нас разбираешься в винах, тебе и карта вин в руки, — Ярдов как бы намекал Генералову, что если я разбираюсь в винах, да еще участвовал в создании пива, то сделать водку не составит труда, — закажи Петрюс, но только 82-го года.
Chateau Petrus 1982 в винной карте был, но стоил возмутительно дорого — 4500 евро. Строчкой ниже был Petrus 1981, но уже за 1200 евро. Я отвел в сторону сомелье:
— Вы могли бы открыть и декантировать вино так, чтобы гости не заметили год урожая? — я решил сэкономить Ярдову денег, не снижая при этом пафоса встречи. Много позже, когда я признался ему в подмене, он сначала вскипел, потом зашипел, но быстро остыл и засиял довольный.
— Полагаю, лучше нанять иностранных дизайнеров. Что Вы думаете об этом? — обратился ко мне Генералов.
— Не знаю, — замялся я, — и у нас есть дизайнеры, не хуже западных. Там другая ментальность, плюс языковый барьер. Я бы предложил питерскую команду Coruna. Ребята сильные, делали нам дизайн бутылки Yardoff. А до этого упаковку пельменей. Давно, еще когда работал в другой компании, я делал с ними дизайн кетчупов «Хан», «Пикадор», майонеза «Мечта хозяйки» и еще по мелочи..
— И в Москве много крепких брендинговых агентств, — включился в разговор Вадим Касьянов, — Майлдберри, Депо.
— Mildberry — согласен, сильное агентство, но дорогое…
— Депот? Какие они дизайнеры? Клоуны у пидарасов. Я им даже сортир не доверил бы расписать, — было неясно, отчего Ярдов был зол на Depot. Видимо, сильно задели когда-то, подсовывая халтуру.
— Ладно! Предлагаю соломоново решение, — Ярдов поднял бокал, — давайте привлечем сразу два агентства, Западное — финансируете вы, а мы финансируем «Коруну». Выпьем за это! А это точно петрюс?
Никогда до этого мне не приходилось работать с двумя агентствами сразу. Любопытно, что из этого выйдет?
Но внезапно Coruna отказалась от сотрудничества. Как выяснилось, агентство по этическим соображениям не работает ни с водкой, ни с табаком, ни с бадами. Моральные принципы — это круто, конечно, вот только в чем провинились пищевые добавки? Да и водка — продукт полезный, а временами и не продукт вовсе — а друг, товарищ и брат.
Короче, выбор остановили на Mildberry и голландцев из Claessens Brand Design Specialists, в портфеле которых такие работы, как Stolichnaya, Kremlevskaya, Nemirov, Kettel One, Wiborowa и куча разных виски, коньяков и джинов с ромами…
…Мы были где-то в центре Амстердама, неподалеку от музея Ван Гога. Я пытался уговорить Вадима с Золтаном заглянуть в музей — вдохновиться, так сказать, бессмертными подсолнухами, а уже потом поужинать… Да, забыл сообщить, что со мной и Вадимом в Амстердам на установочную встречу с голландцами приехал также Золтан Золотов, гендиректор «Русского алкоголя» — решительный пацан и, в отличие от Касьянова, всегда с готовым мнением…
Пахло навозом. Это потому, что перед музеем, по обе стороны от входа, стояли тяжелые бетонные кашпо, полные говна скотского, в которых росли, не ведая стыда, наглые подсолнухи. Пахло жирно и удушающе, но Золтан, тем не менее, умудрился учуять иное — сладкий и манящий запах марихуаны.
— Братцы, Ван Гог никуда не денется. У меня предложение затянуться по косячку, после посидеть в ресторане, но индонезийском. Я угощаю. А Ван Гога посетим завтра, — Золтан взял нас под локотки и потащил к кофешопу.
В суматошной своей жизни я никогда не курил никакой травки. Просто потому, что не умел и до сих пор не умею затягиваться. Зачем переводить добро? Вот и в этот раз Золтан курил и витийствовал о чем-то своем, Вадим флегматично созерцал окрестности, лениво кормя уток в канале, а я, чтобы как-то заглушить чувство голода, заказал кофе:
— Do you have some food to coffee, — бармен не сразу понял, что я голоден, — sandwich, burger or something like that?
— Сake or chocоlate, Sir?
— Chocolate, please! — бармен положил передо мной на пестром блюдце маленький кусочек подозрительно мрачного шоколада. Ну, очень маленький кусочек — размером в фалангу детского мизинца. Я возмутился — этого недостаточно.
— Yes, Sir. It’s nоt enough for you, — согласился бармен, смерив мои габариты.
Индонезийская кухня, которую я пробовал впервые, не впечатлила. То есть, вначале не впечатлила. Я не решился заказать блюдо из летучей мыши с рисом, запеченное в полых коленцах бамбука, или тот же баксо — это такие мелкие фрикадельки из вязкого мясного фарша, смешанного с саговой мукой и зажаренного в бульоне. Я взял привычные мне сате — шашлык из козьей печени и креветок на маленьких шпажках. Что заказал Золтан, я не помню, хотя всю дорогу хорохорился съесть обезьяньи мозги. Вадим съел обычную лапшу с арахисовым соусом.
А вот выпить мы взяли туак. Этой редкой гадости из сброженного сока сахарной пальмы мы выпили изрядно. А как иначе проникнуться Индонезией, которую так расхваливал Золтан, отдыхавший на Бали?
Где-то через полчаса мне стало хорошо, то есть совсем тревожно. Пространство ресторана стало плавиться, причудливо искривляясь. Колченогая официантка внезапно заговорила по-армянски:
— Are you okay?
— Вадим, представляешь, она говорит по-армянски.
— Она говорит по-английски. У тебя все хорошо?
— Более чем. Во мне сейчас три сознания — актуальное, детское и подсознание. Актуальное с детским, не поверишь, играет в поддавки, а подсознание следит, чтоб не мухлевали.
Спустя некоторое время, когда мы к пальмовому пиву добавили местной можжевеловой водки, я решил все же заказать то самое блюдо из летучих мышей. Только я подцепил вилкой мышино крыло, как вдруг со всех сторон раздались жуткие вопли, потолок ресторан заполонили какие-то хряки, похожие на склизких летучих мышей, ринулись вниз , визгливо пища. И чей-то голос возопил:
— Господи! Да откуда взялись эти грязные твари? — это был голос Золтана Дракулы.
Затем все стихло…
Я проснулся в номере отеля. Во рту пахло Индонезией. Я принял душ, смыл с себя Индонезию и заодно запах говна из кашпо, и спустился на завтрак.
— Вадим, что со мной вчера было?
— Те два кусочка шоколада, что съел ты в кофешопе, подозреваю, были волшебными, — хитро улыбнулся Вадим.
— Ты думаешь? Что ж, остается поздравить себя с дефлорацией сознания…
Вечером мы уже были в Москве. Следующим утром Mildberry представил нам short-list названий для будущей водки. Увы, ничего не зацепило. Ни меня, ни Касьянова. А Золтана на встрече не было. Заболел, что-то там с желудком.
— Вадим, извини, но с неймингом вы подкачали? — это я обращаюсь к исполнительному директору и партнеру Mildberry, который тоже Вадим, — такое ощущение, что вы просто открыли философский словарь на букве А и выписали оттуда первые понравившиеся слова — Apostrophe, Apriori, Axioma.
— Это не так. Мы провели большую эвристическую работу. Мне, например, эпистемологически нравится Apriori. Убежден, надо делать водку для успешных интеллектуалов, а не для быдла. Вся отечественная водка апеллируют к массам, а мы предлагаем понравиться личности.
— Вадим, дорогой, сначала надо понравиться Ярдову, а массы схавают все, была бы харизма.
Специалисты из Claessens Brand Design тоже ничем не обрадовали. Хотя из Амстердама на встречу приехала весьма представительная делегация из СЕО, арт-директора и даже владельцев агентства — семейной пары из двух милейших геев. Из всех предложенных названий, а я заранее посмотрел, мне запомнилась лишь Norma, да и та, со слов голландцев, оказалась анаграммой имени Абрамовича.
— А при чем тут Абрамович?, — поинтересовался я, — тогда уж лучше анаграмма из Ярдова. Допустим, Orda или Drova, например.
Встреча проходила в офисе «Русского алкоголя». И с нашей стороны все было также представительно. Присутствовали Ярдов, Генералов, партнер Генералова Поваренкин, выздоровевший Золотов и я с Касьяновым. Перед началом Вадим отвел меня в свой кабинет:
— Хочу узнать твое мнение, что думаешь про эту водку, — Касьянов вынул из грубого льняного портфеля бутылку с подчеркнуто простой этикеткой и сургучом на горлышке. Это был идеальный ремейк доброй советской водки 60-70-х.
— Вадим, откуда этот шедевр?
— Я давно с ней ношусь. Несколько лет вынашивал. Как думаешь, будет продаваться?
— Даже не сомневайся! Станет культовой, народной. Сорокалетним потребителям именно такая водка нужна. Они в том возрасте, когда истово ностальгируют по детству. Советскому. И название крутое — «Зеленая марка».
— Спасибо!
— Поспешим, а то встреча начнется без нас.
Зря волновались. Встреча едва начавшись, закончилась гневной тирадой Ярдова, мол Европа давно в климаксе, дескать она наглым образом паразитирует на нашем газе, вывозит русских красавиц и, вообще, с жиру бесится. Генералов мог бы, конечно, сгладить острые углы ярдовской филиппики, сказав пару взвешенных слов, но и ему категорически ничего не понравилось — ни названия, ни концепция.
Голландцы молча выслушали Ярдова, недоуменно переглянулись, тихо встали и по-английски ушли. Мне показалось в эту минуту, что надо как-то спасать ситуацию. Нет, не бежать за ними. Сами виноваты — привезли скучную халтуру. Я решился изложить собственникам свое видение проекта. Не то чтобы я его долго, как Касьянов, вынашивал, но за пару дней после того, как идея водки явилась мне в индонезийском ресторане, я быстро додумал концепцию.
— Прежде в двух словах о текущей маркетинговой среде, — собрание согласилоссь уделить мне пару минут, — сегодня идет процесс формирования потребительских приоритетов нового поколения отечественных управленцев. Являясь ядром среднего класса, молодые профессионалы через потребление знаковых брендов решают задачу самоидентификации. Им поэтому социально важно иметь «свои вещи» — свое пиво, свой автомобиль, свои часы и, разумеется, свою водку…
— Давай покороче, — естественно, я помнил, что Ярдов слушает только первые тридцать секунд, потом перебивает, требуя суть, но у меня было еще полторы «законных» минуты.
— Из ныне существующих брендов водки ни одна не отвечает ни статусным, ни ментальным, ни эстетическим требованиям сегодняшних менеджеров. От «Русского стандарта» все устали, Она консервативна, старомодна, ассоциируется с вороватым чиновничеством.
— Насчет старомодности я бы поспорил — мягко возразил Поваренкин.
— Поясню. Потребители водки бизнес-класса делятся на два психотипа, как и автолюбители: одни ездят исключительно на Мercedes-ах, другие — на BMW. «Русский стандарт» давно уже не Mercedes и никогда не был BMW. Мерседесом, скорее всего, станет «Белуга». Для этого у нее есть огромный брендовый потенциал, а вот BMW среди водок нет. Ниша пуста и ее можно и нужно занять.
— Что за «Белуга»? — поинтересовался Генералов.
— Да сосунок один из Кемерово, я предлагал ему миллион долларов за водку его, отказался, — пробурчал Ярдов.
Что-о? Я не верю своим ушам, какой миллион?.. Да-а, видно, Ярдов страшно жалеет, что упустил «Белугу». Теперь вот врет самому себе.
— У водки бизнес-класса должен быть прозрачный и стремительный дизайн: стекло звонкой чистоты, невозмутимая сталь, упругий каучук и пробка из моренного дуба, — продолжил я, — а название чистое, простое и честное. Предлагаю назвать кратким слово ЯД.
— Как? — хором воскликнули все.
— ЯД. Ну, согласитесь, это же, на самом деле, честное имя. Мы будем первыми, кто не врет потребителю, ничего не обещает, но честно предупреждает его: водка — это ЯД.
— С этим не поспоришь, — заметил Генералов, — этиловый спирт входит в класс ядов.
— Именно! И это можно обыграть в рекламе. Если набрать в гугле «водка — это ЯД», то выясниться, что это — довольно распространенное выражение, чаще всех его произносит главный санитарный врач Онищенко. Можно зарегистрировать эту фразу, как слоган. И тогда Онищенко, сам того не ведая, сделается рекламным агентом водки ЯД.
— Слоган еще можно зарегистрировать, но ЯД однозначно нет, — резонно заметил Касьянов, — это явное введение в заблуждение потребителя.
— Все верно. Нельзя зарегистрировать ЯД, но можно зарегистрировать инициалы, допустим, Якова Давидовича, условного владельца бренда Я.Д.
— Любопытно.
— Смешно.
— А перед выводом водки на рынок провести кампанию под лозунгом «Водка — это ЯД» от имени, к примеру, Общества анонимных алкоголиков, или какой-другой общественной организации
— Надо подумать
— Гм-м, в этом что-то есть.
— Да, надо подумать.
И все разошлись думать…
(продолжение следует)
Самвел Аветисян
Самвел Аветисян:
— Ты у нас разбираешься в винах, тебе и карта вин в руки, — Ярдов как бы намекал Генералову, что если я разбираюсь в винах, да еще участвовал в создании пива, то сделать водку не составит труда, — закажи Петрюс, но только 82-го года.
Chateau Petrus 1982 в винной карте был, но стоил возмутительно дорого — 4500 евро. Строчкой ниже был Petrus 1981, но уже за 1200 евро. Я отвел в сторону сомелье:
— Вы могли бы открыть и декантировать вино так, чтобы гости не заметили год урожая? — я решил сэкономить Ярдову денег, не снижая при этом пафоса встречи. Много позже, когда я признался ему в подмене, он сначала вскипел, потом зашипел, но быстро остыл и засиял довольный.
— Полагаю, лучше нанять иностранных дизайнеров. Что Вы думаете об этом? — обратился ко мне Генералов.
— Не знаю, — замялся я, — и у нас есть дизайнеры, не хуже западных. Там другая ментальность, плюс языковый барьер. Я бы предложил питерскую команду Coruna. Ребята сильные, делали нам дизайн бутылки Yardoff. А до этого упаковку пельменей. Давно, еще когда работал в другой компании, я делал с ними дизайн кетчупов «Хан», «Пикадор», майонеза «Мечта хозяйки» и еще по мелочи..
— И в Москве много крепких брендинговых агентств, — включился в разговор Вадим Касьянов, — Майлдберри, Депо.
— Mildberry — согласен, сильное агентство, но дорогое…
— Депот? Какие они дизайнеры? Клоуны у пидарасов. Я им даже сортир не доверил бы расписать, — было неясно, отчего Ярдов был зол на Depot. Видимо, сильно задели когда-то, подсовывая халтуру.
— Ладно! Предлагаю соломоново решение, — Ярдов поднял бокал, — давайте привлечем сразу два агентства, Западное — финансируете вы, а мы финансируем «Коруну». Выпьем за это! А это точно петрюс?
Никогда до этого мне не приходилось работать с двумя агентствами сразу. Любопытно, что из этого выйдет?
Но внезапно Coruna отказалась от сотрудничества. Как выяснилось, агентство по этическим соображениям не работает ни с водкой, ни с табаком, ни с бадами. Моральные принципы — это круто, конечно, вот только в чем провинились пищевые добавки? Да и водка — продукт полезный, а временами и не продукт вовсе — а друг, товарищ и брат.
Короче, выбор остановили на Mildberry и голландцев из Claessens Brand Design Specialists, в портфеле которых такие работы, как Stolichnaya, Kremlevskaya, Nemirov, Kettel One, Wiborowa и куча разных виски, коньяков и джинов с ромами…
…Мы были где-то в центре Амстердама, неподалеку от музея Ван Гога. Я пытался уговорить Вадима с Золтаном заглянуть в музей — вдохновиться, так сказать, бессмертными подсолнухами, а уже потом поужинать… Да, забыл сообщить, что со мной и Вадимом в Амстердам на установочную встречу с голландцами приехал также Золтан Золотов, гендиректор «Русского алкоголя» — решительный пацан и, в отличие от Касьянова, всегда с готовым мнением…
Пахло навозом. Это потому, что перед музеем, по обе стороны от входа, стояли тяжелые бетонные кашпо, полные говна скотского, в которых росли, не ведая стыда, наглые подсолнухи. Пахло жирно и удушающе, но Золтан, тем не менее, умудрился учуять иное — сладкий и манящий запах марихуаны.
— Братцы, Ван Гог никуда не денется. У меня предложение затянуться по косячку, после посидеть в ресторане, но индонезийском. Я угощаю. А Ван Гога посетим завтра, — Золтан взял нас под локотки и потащил к кофешопу.
В суматошной своей жизни я никогда не курил никакой травки. Просто потому, что не умел и до сих пор не умею затягиваться. Зачем переводить добро? Вот и в этот раз Золтан курил и витийствовал о чем-то своем, Вадим флегматично созерцал окрестности, лениво кормя уток в канале, а я, чтобы как-то заглушить чувство голода, заказал кофе:
— Do you have some food to coffee, — бармен не сразу понял, что я голоден, — sandwich, burger or something like that?
— Сake or chocоlate, Sir?
— Chocolate, please! — бармен положил передо мной на пестром блюдце маленький кусочек подозрительно мрачного шоколада. Ну, очень маленький кусочек — размером в фалангу детского мизинца. Я возмутился — этого недостаточно.
— Yes, Sir. It’s nоt enough for you, — согласился бармен, смерив мои габариты.
Индонезийская кухня, которую я пробовал впервые, не впечатлила. То есть, вначале не впечатлила. Я не решился заказать блюдо из летучей мыши с рисом, запеченное в полых коленцах бамбука, или тот же баксо — это такие мелкие фрикадельки из вязкого мясного фарша, смешанного с саговой мукой и зажаренного в бульоне. Я взял привычные мне сате — шашлык из козьей печени и креветок на маленьких шпажках. Что заказал Золтан, я не помню, хотя всю дорогу хорохорился съесть обезьяньи мозги. Вадим съел обычную лапшу с арахисовым соусом.
А вот выпить мы взяли туак. Этой редкой гадости из сброженного сока сахарной пальмы мы выпили изрядно. А как иначе проникнуться Индонезией, которую так расхваливал Золтан, отдыхавший на Бали?
Где-то через полчаса мне стало хорошо, то есть совсем тревожно. Пространство ресторана стало плавиться, причудливо искривляясь. Колченогая официантка внезапно заговорила по-армянски:
— Are you okay?
— Вадим, представляешь, она говорит по-армянски.
— Она говорит по-английски. У тебя все хорошо?
— Более чем. Во мне сейчас три сознания — актуальное, детское и подсознание. Актуальное с детским, не поверишь, играет в поддавки, а подсознание следит, чтоб не мухлевали.
Спустя некоторое время, когда мы к пальмовому пиву добавили местной можжевеловой водки, я решил все же заказать то самое блюдо из летучих мышей. Только я подцепил вилкой мышино крыло, как вдруг со всех сторон раздались жуткие вопли, потолок ресторан заполонили какие-то хряки, похожие на склизких летучих мышей, ринулись вниз , визгливо пища. И чей-то голос возопил:
— Господи! Да откуда взялись эти грязные твари? — это был голос Золтана Дракулы.
Затем все стихло…
Я проснулся в номере отеля. Во рту пахло Индонезией. Я принял душ, смыл с себя Индонезию и заодно запах говна из кашпо, и спустился на завтрак.
— Вадим, что со мной вчера было?
— Те два кусочка шоколада, что съел ты в кофешопе, подозреваю, были волшебными, — хитро улыбнулся Вадим.
— Ты думаешь? Что ж, остается поздравить себя с дефлорацией сознания…
Вечером мы уже были в Москве. Следующим утром Mildberry представил нам short-list названий для будущей водки. Увы, ничего не зацепило. Ни меня, ни Касьянова. А Золтана на встрече не было. Заболел, что-то там с желудком.
— Вадим, извини, но с неймингом вы подкачали? — это я обращаюсь к исполнительному директору и партнеру Mildberry, который тоже Вадим, — такое ощущение, что вы просто открыли философский словарь на букве А и выписали оттуда первые понравившиеся слова — Apostrophe, Apriori, Axioma.
— Это не так. Мы провели большую эвристическую работу. Мне, например, эпистемологически нравится Apriori. Убежден, надо делать водку для успешных интеллектуалов, а не для быдла. Вся отечественная водка апеллируют к массам, а мы предлагаем понравиться личности.
— Вадим, дорогой, сначала надо понравиться Ярдову, а массы схавают все, была бы харизма.
Специалисты из Claessens Brand Design тоже ничем не обрадовали. Хотя из Амстердама на встречу приехала весьма представительная делегация из СЕО, арт-директора и даже владельцев агентства — семейной пары из двух милейших геев. Из всех предложенных названий, а я заранее посмотрел, мне запомнилась лишь Norma, да и та, со слов голландцев, оказалась анаграммой имени Абрамовича.
— А при чем тут Абрамович?, — поинтересовался я, — тогда уж лучше анаграмма из Ярдова. Допустим, Orda или Drova, например.
Встреча проходила в офисе «Русского алкоголя». И с нашей стороны все было также представительно. Присутствовали Ярдов, Генералов, партнер Генералова Поваренкин, выздоровевший Золотов и я с Касьяновым. Перед началом Вадим отвел меня в свой кабинет:
— Хочу узнать твое мнение, что думаешь про эту водку, — Касьянов вынул из грубого льняного портфеля бутылку с подчеркнуто простой этикеткой и сургучом на горлышке. Это был идеальный ремейк доброй советской водки 60-70-х.
— Вадим, откуда этот шедевр?
— Я давно с ней ношусь. Несколько лет вынашивал. Как думаешь, будет продаваться?
— Даже не сомневайся! Станет культовой, народной. Сорокалетним потребителям именно такая водка нужна. Они в том возрасте, когда истово ностальгируют по детству. Советскому. И название крутое — «Зеленая марка».
— Спасибо!
— Поспешим, а то встреча начнется без нас.
Зря волновались. Встреча едва начавшись, закончилась гневной тирадой Ярдова, мол Европа давно в климаксе, дескать она наглым образом паразитирует на нашем газе, вывозит русских красавиц и, вообще, с жиру бесится. Генералов мог бы, конечно, сгладить острые углы ярдовской филиппики, сказав пару взвешенных слов, но и ему категорически ничего не понравилось — ни названия, ни концепция.
Голландцы молча выслушали Ярдова, недоуменно переглянулись, тихо встали и по-английски ушли. Мне показалось в эту минуту, что надо как-то спасать ситуацию. Нет, не бежать за ними. Сами виноваты — привезли скучную халтуру. Я решился изложить собственникам свое видение проекта. Не то чтобы я его долго, как Касьянов, вынашивал, но за пару дней после того, как идея водки явилась мне в индонезийском ресторане, я быстро додумал концепцию.
— Прежде в двух словах о текущей маркетинговой среде, — собрание согласилоссь уделить мне пару минут, — сегодня идет процесс формирования потребительских приоритетов нового поколения отечественных управленцев. Являясь ядром среднего класса, молодые профессионалы через потребление знаковых брендов решают задачу самоидентификации. Им поэтому социально важно иметь «свои вещи» — свое пиво, свой автомобиль, свои часы и, разумеется, свою водку…
— Давай покороче, — естественно, я помнил, что Ярдов слушает только первые тридцать секунд, потом перебивает, требуя суть, но у меня было еще полторы «законных» минуты.
— Из ныне существующих брендов водки ни одна не отвечает ни статусным, ни ментальным, ни эстетическим требованиям сегодняшних менеджеров. От «Русского стандарта» все устали, Она консервативна, старомодна, ассоциируется с вороватым чиновничеством.
— Насчет старомодности я бы поспорил — мягко возразил Поваренкин.
— Поясню. Потребители водки бизнес-класса делятся на два психотипа, как и автолюбители: одни ездят исключительно на Мercedes-ах, другие — на BMW. «Русский стандарт» давно уже не Mercedes и никогда не был BMW. Мерседесом, скорее всего, станет «Белуга». Для этого у нее есть огромный брендовый потенциал, а вот BMW среди водок нет. Ниша пуста и ее можно и нужно занять.
— Что за «Белуга»? — поинтересовался Генералов.
— Да сосунок один из Кемерово, я предлагал ему миллион долларов за водку его, отказался, — пробурчал Ярдов.
Что-о? Я не верю своим ушам, какой миллион?.. Да-а, видно, Ярдов страшно жалеет, что упустил «Белугу». Теперь вот врет самому себе.
— У водки бизнес-класса должен быть прозрачный и стремительный дизайн: стекло звонкой чистоты, невозмутимая сталь, упругий каучук и пробка из моренного дуба, — продолжил я, — а название чистое, простое и честное. Предлагаю назвать кратким слово ЯД.
— Как? — хором воскликнули все.
— ЯД. Ну, согласитесь, это же, на самом деле, честное имя. Мы будем первыми, кто не врет потребителю, ничего не обещает, но честно предупреждает его: водка — это ЯД.
— С этим не поспоришь, — заметил Генералов, — этиловый спирт входит в класс ядов.
— Именно! И это можно обыграть в рекламе. Если набрать в гугле «водка — это ЯД», то выясниться, что это — довольно распространенное выражение, чаще всех его произносит главный санитарный врач Онищенко. Можно зарегистрировать эту фразу, как слоган. И тогда Онищенко, сам того не ведая, сделается рекламным агентом водки ЯД.
— Слоган еще можно зарегистрировать, но ЯД однозначно нет, — резонно заметил Касьянов, — это явное введение в заблуждение потребителя.
— Все верно. Нельзя зарегистрировать ЯД, но можно зарегистрировать инициалы, допустим, Якова Давидовича, условного владельца бренда Я.Д.
— Любопытно.
— Смешно.
— А перед выводом водки на рынок провести кампанию под лозунгом «Водка — это ЯД» от имени, к примеру, Общества анонимных алкоголиков, или какой-другой общественной организации
— Надо подумать
— Гм-м, в этом что-то есть.
— Да, надо подумать.
И все разошлись думать…
(продолжение следует)