Верхувен снял образцовое произведение соцреализма, «производственную драму»
15 ноября, 2020 7:35 пп
Алексей Рощин
Алексей Рощин:
В защиту секса и стриптиза
Сегодня, листая Ютубчик, наткнулся на очередной поганый ролик с примерным заголовком «Как актриса Элизабет Беркли загубила свою карьеру одним фильмом» — и не могу! Опять нахлынули эмоции, пальцы автоматически сжимаются в кулаки, слезы душат, на уме одни ругательства. Я-то ведь сразу понял, о каком фильме речь! Нет, надо все-таки написать – может, полегчает…
Речь-то об одном из моих любимых фильмов, название которого у нас как только не переводили: и «Стриптизерши», и «Шоу девушек», и «Шоу-герлз», и «Шоу-девушки». «Стриптизерши», пожалуй, самое неподходящее название – потому что героини фильма как раз никакие не стриптизерши (они просто танцуют голыми); но, как обычно бывает, именно самое неподходящее и закрепилось. Фильм, между прочим, выдающегося режиссера Пола Верхувена, который снял, например, первое (и лучшее, со Шварцем) «Вспомнить всё» и «Звездный десант», и еще кучу хороших фильмов, среди которых и вовсе такая классика, как «Основной инстинкт» — но «Стриптизерши», на мой взгляд, у него самый цельный и глубокий. Однако именно за «Стриптизерш» его закидали дерьмом американские критики, и он какой-то там рекордсмен по урожаю «Золотых малин»: приз «За худший фильм года», «Худшему режиссеру года», «Худшая главная женская роль», «Худшая главная мужская роль» и т.д.
Твари. У меня вообще мало претензий к Америке, но вот это невыносимо ханжеское издевательство над одним из лучших произведений американского же кинематографа – на вершине списка. Братцы-живодеры – ЗА ЧТО?? И как раз особенно обидно, что фильм-то действительно, судя по всему, загубил очень неплохую актрису – ту самую Элизабет Беркли! Она сыграла блестящую роль в отличном фильме – но вместо «Оскара» получила за нее «Золотую малину» и вместе с ней «волчий билет»! Такая вопиющая несправедливость, что даже сказать что-то цензурно не получается.
Главное – более чем понятно, за что эти чертовы ханжи загнобили европейца Верхувена и его эпатажный фильм. Буквально – за секс, насилие и голых баб! Хотя откровенного секса там, почитай, и нет – всё равно; все самым очевидным образом перевозбудились – и постановили если не запретить, то заклеймить позором. Невыносимое притворство: Лас-Вегас у нас, значит, есть – а секса нет. Вот такой «парадокс». Как в СССР окунулся!
Конечно, для 1995 года фильм с таким обилием «обнаженки», снятый для большого экрана – ошеломляюще смелый, такого явно не ожидали. Однако американские критики повели себя не просто как ханжи, а еще и как предельно невротизированные ханжи: как будто до этого они вообще никогда не видели голых девушек – и, увидев в фильме Верхувена, больше ни о чем другом уже думать оказались не в состоянии.
Оттого они и не поняли замысла: суть ведь в том, что «Стриптизерши» — обманка. Это фильм вообще не о сексе и не о разврате, он предельно асексуален! По сути, Верхувен снял образцовое произведение соцреализма, «производственную драму», как это называлось у советских. СССР в 1991 отбросил копыта, а уже в 1995-м голландский режиссер в Голливуде, можно сказать, подхватил едва не упавшее знамя – и снял прямой аналог какого-нибудь советского «Светлого пути». Только в «Светлом пути» была ткачиха, которая попадает из деревни на ткацкую фабрику и учится там выполнять план; а в «Стриптизершах» фермерская девчонка попадает в шоу-герлз и тоже там, в сплоченном женском коллективе, сначала постигает азы профессии, а потом и выходит в передовики.
На самом деле производственные драмы имеют ведь огромный зрительский потенциал – уже хотя бы потому, что для подавляющего большинства людей всё это, что называется, очень «жизненно». Всем нам так или иначе приходится «вливаться» в новые коллективы на новом рабочем месте, всем трудно бывает учиться «на ходу», всех так или иначе касаются интриги внутри этих самых коллективов (особенно – женских!), подсиживание, наушничество, «подкладывание под начальника», служебные романы. Есть люди, и их немало, у которых на работе проходит бОльшая часть жизни – и они бы с удовольствием смотрели «про работу» — если им это правильно подать. Но увы – подавляющая часть кинопродукции или приключения на неведомых просторах, или детективы, или триллеры… У Верхувена получилась блистательная попытка протащить-таки на экраны Голливуда производственную драму под видом «фильма про секс»… но его никто не понял.
Философски – фильм «Шоу-герлз» (все-таки лучше звать его так) – не то что не «про секс», он – про убийство секса как такового. Фильм – именно про тотальную асексуальность. Его второй смысл – «вот, мы в поисках секса пришли туда, где, казалось бы, им все пропитано и все ему посвящено – в эротические секс-шоу Лас-Вегаса, где самые сногсшибательные красотки и самые богатые/агрессивные/смазливые мужики; и вот, как видите – здесь секса нет совсем».
Это очень неожиданный поворот, который, тем не менее, доказывается последовательно и каждым кадром, доказывается не умозаключениями и чтением морали, а чисто художественными средствами. Нет влечения, нет страсти, нет даже похоти. Одна из самых блестящих сцен – где поклонница из кордебалета (подруга главной героини), безумно влюбленная в заезжую «звезду» и секс-идола, приходит к нему в номер по его приглашению – естественно, готовая отдаться по первому намеку и только об этом и мечтающая; а «звезда» ее зверски, чуть не до смерти избивает и насилует. Казалось бы – зачем?? Она ведь и так была готова…!
А сведущие люди шепчут – «он иначе не может возбудиться».
Блестящее, хотя и парадоксальное решение: как показать мир, из которого изгнан секс? Что-то, где все ходили бы в черных робах, лохмотьях и в грязи под черным свинцовым небом? Нет, НАОБОРОТ: пусть будет блистающий мир блесток, музыки и конфетти, где голые и атлетически сложенные постоянно ИЗОБРАЖАЮТ, как они занимаются сексом! А сами при этом озабочены совсем другим: карьерой, кознями сослуживцев, «как бы не выгнали», счетами в банке, выматывающей работой…
Фильм, кстати, похоже, потопил и еще одну прекрасную актерскую карьеру – Кайла Маклахлена. То есть он взлетел, сыграв агента Дейла Купера в «Твин Пиксе», на волне успеха получил главную роль в потенциальном блокбастере от знаменитого Верхувена «Шоу-герлз» — и вместе с ним пошел на дно. Опять же – вот ведь скоты! Ведь и у Маклахлена там потрясающая роль, и он блестяще справился. Еще одна знаменитая сцена, шедевр эротики – как в самом начале еще только пришедшая «из деревни» героиня Беркли буквально трахает Кайла (он играет продюсера) – один из редчайших в мировом кинематографе примеров «половой акт в одежде», без прямого контакта, этакий тантрический секс! Тоже очень важная сцена для смысла картины: Кристал пришла «с воли», от природы – именно поэтому она так поражает всех окружающих ее «секс-работников»: тем, что в ней этот самый секс еще ЕСТЬ, она полна им. Почему? Да потому что она ЖИВАЯ.
Пока. Экзистенциальный смысл «производственной драмы», по Верхувену – в том, что живой человек попадает на производство и постепенно превращается в механизм. В автомат. Только в советском фильме «Светлый путь» этому как бы полагается радоваться – «смотрите, какой совершенный автомат мы сумели сформировать всего за какой-то год из бессмысленного куска живой протоплазмы!» — а вот Верхувен от такого превращения восторга не испытывает. У него (опять расхождение со «Светлым путем») – работница, почувствовав, что до превращения в автомат ей осталось совсем чуть-чуть, с фабрики сбегает. Не взяв с собой ничего, буквально – в чем была. И это, если вдуматься, крайне оптимистический финал.
Все-таки Верхувен (он ведь недавно умер) был сентиментальный романтик, который любил людей. ЖИВЫХ людей. И снял фильм, как роботы попытались съесть живого человека, но от них в самый последний момент вырвался и убежал.
Хотя до этого даже немного научился у роботов танцевать. Какие там танцы! Иной эстет может, думаю, смотреть и пересматривать «Стриптизерш» только из-за их танцевальных постановок. Вот там – настоящий, отточенный, американский Голливуд, без дураков. Почему советские танцы, хоть на эстраде, хоть в кино, хоть где (кроме балета!) всегда отдают колхозной самодеятельностью? Потому что нет синхронности. Чем больше людей задействовано – тем хуже впечатление. Всегда кто-то делает движение на полсекунды позже, кто-то на четверть секунды раньше – а человеческий глаз, зараза, все эти интервальчики отмечает, так уж у обезьян зрение устроено – хорошее зрение! В итоге впечатление деревенского праздника – все машут руками и ногами кто во что горазд.
А американский танец – это отточенность, это синхронность, это АВТОМАТИЗМ. Достигается это, очевидно, тем, что они работают над танцами примерно в 10 раз больше, чем оно принято у нас.
Автоматизм. Запомните это слово.
Алексей Рощин
Алексей Рощин:
В защиту секса и стриптиза
Сегодня, листая Ютубчик, наткнулся на очередной поганый ролик с примерным заголовком «Как актриса Элизабет Беркли загубила свою карьеру одним фильмом» — и не могу! Опять нахлынули эмоции, пальцы автоматически сжимаются в кулаки, слезы душат, на уме одни ругательства. Я-то ведь сразу понял, о каком фильме речь! Нет, надо все-таки написать – может, полегчает…
Речь-то об одном из моих любимых фильмов, название которого у нас как только не переводили: и «Стриптизерши», и «Шоу девушек», и «Шоу-герлз», и «Шоу-девушки». «Стриптизерши», пожалуй, самое неподходящее название – потому что героини фильма как раз никакие не стриптизерши (они просто танцуют голыми); но, как обычно бывает, именно самое неподходящее и закрепилось. Фильм, между прочим, выдающегося режиссера Пола Верхувена, который снял, например, первое (и лучшее, со Шварцем) «Вспомнить всё» и «Звездный десант», и еще кучу хороших фильмов, среди которых и вовсе такая классика, как «Основной инстинкт» — но «Стриптизерши», на мой взгляд, у него самый цельный и глубокий. Однако именно за «Стриптизерш» его закидали дерьмом американские критики, и он какой-то там рекордсмен по урожаю «Золотых малин»: приз «За худший фильм года», «Худшему режиссеру года», «Худшая главная женская роль», «Худшая главная мужская роль» и т.д.
Твари. У меня вообще мало претензий к Америке, но вот это невыносимо ханжеское издевательство над одним из лучших произведений американского же кинематографа – на вершине списка. Братцы-живодеры – ЗА ЧТО?? И как раз особенно обидно, что фильм-то действительно, судя по всему, загубил очень неплохую актрису – ту самую Элизабет Беркли! Она сыграла блестящую роль в отличном фильме – но вместо «Оскара» получила за нее «Золотую малину» и вместе с ней «волчий билет»! Такая вопиющая несправедливость, что даже сказать что-то цензурно не получается.
Главное – более чем понятно, за что эти чертовы ханжи загнобили европейца Верхувена и его эпатажный фильм. Буквально – за секс, насилие и голых баб! Хотя откровенного секса там, почитай, и нет – всё равно; все самым очевидным образом перевозбудились – и постановили если не запретить, то заклеймить позором. Невыносимое притворство: Лас-Вегас у нас, значит, есть – а секса нет. Вот такой «парадокс». Как в СССР окунулся!
Конечно, для 1995 года фильм с таким обилием «обнаженки», снятый для большого экрана – ошеломляюще смелый, такого явно не ожидали. Однако американские критики повели себя не просто как ханжи, а еще и как предельно невротизированные ханжи: как будто до этого они вообще никогда не видели голых девушек – и, увидев в фильме Верхувена, больше ни о чем другом уже думать оказались не в состоянии.
Оттого они и не поняли замысла: суть ведь в том, что «Стриптизерши» — обманка. Это фильм вообще не о сексе и не о разврате, он предельно асексуален! По сути, Верхувен снял образцовое произведение соцреализма, «производственную драму», как это называлось у советских. СССР в 1991 отбросил копыта, а уже в 1995-м голландский режиссер в Голливуде, можно сказать, подхватил едва не упавшее знамя – и снял прямой аналог какого-нибудь советского «Светлого пути». Только в «Светлом пути» была ткачиха, которая попадает из деревни на ткацкую фабрику и учится там выполнять план; а в «Стриптизершах» фермерская девчонка попадает в шоу-герлз и тоже там, в сплоченном женском коллективе, сначала постигает азы профессии, а потом и выходит в передовики.
На самом деле производственные драмы имеют ведь огромный зрительский потенциал – уже хотя бы потому, что для подавляющего большинства людей всё это, что называется, очень «жизненно». Всем нам так или иначе приходится «вливаться» в новые коллективы на новом рабочем месте, всем трудно бывает учиться «на ходу», всех так или иначе касаются интриги внутри этих самых коллективов (особенно – женских!), подсиживание, наушничество, «подкладывание под начальника», служебные романы. Есть люди, и их немало, у которых на работе проходит бОльшая часть жизни – и они бы с удовольствием смотрели «про работу» — если им это правильно подать. Но увы – подавляющая часть кинопродукции или приключения на неведомых просторах, или детективы, или триллеры… У Верхувена получилась блистательная попытка протащить-таки на экраны Голливуда производственную драму под видом «фильма про секс»… но его никто не понял.
Философски – фильм «Шоу-герлз» (все-таки лучше звать его так) – не то что не «про секс», он – про убийство секса как такового. Фильм – именно про тотальную асексуальность. Его второй смысл – «вот, мы в поисках секса пришли туда, где, казалось бы, им все пропитано и все ему посвящено – в эротические секс-шоу Лас-Вегаса, где самые сногсшибательные красотки и самые богатые/агрессивные/смазливые мужики; и вот, как видите – здесь секса нет совсем».
Это очень неожиданный поворот, который, тем не менее, доказывается последовательно и каждым кадром, доказывается не умозаключениями и чтением морали, а чисто художественными средствами. Нет влечения, нет страсти, нет даже похоти. Одна из самых блестящих сцен – где поклонница из кордебалета (подруга главной героини), безумно влюбленная в заезжую «звезду» и секс-идола, приходит к нему в номер по его приглашению – естественно, готовая отдаться по первому намеку и только об этом и мечтающая; а «звезда» ее зверски, чуть не до смерти избивает и насилует. Казалось бы – зачем?? Она ведь и так была готова…!
А сведущие люди шепчут – «он иначе не может возбудиться».
Блестящее, хотя и парадоксальное решение: как показать мир, из которого изгнан секс? Что-то, где все ходили бы в черных робах, лохмотьях и в грязи под черным свинцовым небом? Нет, НАОБОРОТ: пусть будет блистающий мир блесток, музыки и конфетти, где голые и атлетически сложенные постоянно ИЗОБРАЖАЮТ, как они занимаются сексом! А сами при этом озабочены совсем другим: карьерой, кознями сослуживцев, «как бы не выгнали», счетами в банке, выматывающей работой…
Фильм, кстати, похоже, потопил и еще одну прекрасную актерскую карьеру – Кайла Маклахлена. То есть он взлетел, сыграв агента Дейла Купера в «Твин Пиксе», на волне успеха получил главную роль в потенциальном блокбастере от знаменитого Верхувена «Шоу-герлз» — и вместе с ним пошел на дно. Опять же – вот ведь скоты! Ведь и у Маклахлена там потрясающая роль, и он блестяще справился. Еще одна знаменитая сцена, шедевр эротики – как в самом начале еще только пришедшая «из деревни» героиня Беркли буквально трахает Кайла (он играет продюсера) – один из редчайших в мировом кинематографе примеров «половой акт в одежде», без прямого контакта, этакий тантрический секс! Тоже очень важная сцена для смысла картины: Кристал пришла «с воли», от природы – именно поэтому она так поражает всех окружающих ее «секс-работников»: тем, что в ней этот самый секс еще ЕСТЬ, она полна им. Почему? Да потому что она ЖИВАЯ.
Пока. Экзистенциальный смысл «производственной драмы», по Верхувену – в том, что живой человек попадает на производство и постепенно превращается в механизм. В автомат. Только в советском фильме «Светлый путь» этому как бы полагается радоваться – «смотрите, какой совершенный автомат мы сумели сформировать всего за какой-то год из бессмысленного куска живой протоплазмы!» — а вот Верхувен от такого превращения восторга не испытывает. У него (опять расхождение со «Светлым путем») – работница, почувствовав, что до превращения в автомат ей осталось совсем чуть-чуть, с фабрики сбегает. Не взяв с собой ничего, буквально – в чем была. И это, если вдуматься, крайне оптимистический финал.
Все-таки Верхувен (он ведь недавно умер) был сентиментальный романтик, который любил людей. ЖИВЫХ людей. И снял фильм, как роботы попытались съесть живого человека, но от них в самый последний момент вырвался и убежал.
Хотя до этого даже немного научился у роботов танцевать. Какие там танцы! Иной эстет может, думаю, смотреть и пересматривать «Стриптизерш» только из-за их танцевальных постановок. Вот там – настоящий, отточенный, американский Голливуд, без дураков. Почему советские танцы, хоть на эстраде, хоть в кино, хоть где (кроме балета!) всегда отдают колхозной самодеятельностью? Потому что нет синхронности. Чем больше людей задействовано – тем хуже впечатление. Всегда кто-то делает движение на полсекунды позже, кто-то на четверть секунды раньше – а человеческий глаз, зараза, все эти интервальчики отмечает, так уж у обезьян зрение устроено – хорошее зрение! В итоге впечатление деревенского праздника – все машут руками и ногами кто во что горазд.
А американский танец – это отточенность, это синхронность, это АВТОМАТИЗМ. Достигается это, очевидно, тем, что они работают над танцами примерно в 10 раз больше, чем оно принято у нас.
Автоматизм. Запомните это слово.