«-веды…»

Наталья Троянцева

Наталья Троянцева:

ФАШИЗМ КАК СУРРОГАТ ПРОФЕССИОНАЛИЗМА

Случайно, по ссылке, заскочила на чужую страничку в фэйсбуке. Коротенький пост цитировал остроумную игру слов Влада Мамышева-Монро, не догадываясь о его авторстве. А я как раз в этот вечер прочла в старом журнале его статью о питерских художниках, где Влад описывал Питер как «город Петра, Ильича и Чайковского». И вот – совпадение: именно это и процитировала неведомая филологиня из Питера.

Я поспешила приветливо поделиться своим знанием. Но сделала это небрежно, не соблюдая правила, допустила, так сказать, стилистическую неточность. Тут же последовало высокомерное замечание другого филолога, ныне подвизающегося на ниве журналистики и указавшего мне на небрежность, и заподозрившего меня… в чём-то, не знаю, в чём. Видимо, в претензиях на профессионализм в какой бы то ни было области. Автор странички тут же его поддержала лайком, никак не отреагировав на мой комментарий.

Пустяк, согласитесь. Но именно он замечательно проиллюстрировал то, над пониманием, точнее, над последовательным непониманием чего я так долго билась. С момента, как я начала свой творческий путь, мне ни разу не удалось выстроить диалог с той кастой псевдо-профессионалов, которых у нас именуют разного рода «-ведами»: «искусство-», «литературо-», «театро-» и проч.

Внимательно вчитываясь в большинство публикаций «-ведческого» плана, я всегда вижу три одинаковых особенности, которые либо – все вместе, либо – по отдельности, определяют и тон, и суть статьи. Во-первых, настойчивое самолюбование «исследователя» и стремление подчеркнуть недостатки, зачастую – воображаемые, если речь идет о современнике, либо – потрясти воображение читателя массированным ударом тщательно накопленных трюизмов, если речь идёт о мировой знаменитости. Во-вторых, абсолютная неспособность разглядеть суть того или иного творения, всякий раз прячущаяся за личным апломбом «-веда»; вместо точных собственных формулировок – многословные экивоки в сторону признанных авторитетов. В-третьих, фактическое искажение и безотчётное умаление великих в угоду примитивному восприятию и самого автора, и того, кто готов ему довериться; либо – неумеренное восхваление подделки, суррогата, субститута подлинного.

Я уже не говорю о катастрофической неспособности «держать мысль». Те, кто способен логично и последовательно излагать ход своих рассуждений, как правило, приветливы и готовы вступать в диалог – в соцсетях это очевидно. Хотя и там есть исключения, но они всё-таки лежат уже в иной плоскости. Между прочим, высокомерие очень вредит тому, кто претендует на общественный статус и так себя позиционирует, но это уже иная тема.

Именно этот конгломерат очевидных слабостей и вынуждает т.н. гуманитариев разного толка сплачиваться намертво в едином защитном порыве псевдо-профессионального высокомерия, ледяным молчанием встречать любые попытки выстроить диалог. Внутри этого кастового «пучка» – ничтожество, продажность, готовность пресмыкаться перед властью или перед тем, кто просто платит. Они цепко держатся за авторитеты, подлинные и дутые, не различая одни и другие.

Если от сообщества такого толка отъединяется фронда, условная оппозиция, то она сразу же воспроизводит и форму, и дух убеждённого псевдо-профессионализма, только в более маргинальном ключе. Она так же высокомерна и закрыта от посторонних. И продаётся уже не официальной власти, а власти реальной, деньгами подкреплённой. Если же то и другое снова сливается, то оппозиция тут же присягает на верность тем, против кого только что декларативно восставала.

Пустота и мертвечина воспроизводят себе подобных. Но идея превосходства как жупел пустоты и мертвечины – смешна. «Фашист», излюбленное ругательство последнего времени, имеет вполне осязаемую подоплёку. Энергичные эмоции вместо вдумчивого анализа, категоричное неприятие чужого мнения, чужого образа жизни, а главное, чужих искренних усилий, способствует неотвратимому саморазрушению личности. Что мы с вами и наблюдаем, собственно.