«Вас влечёт ко мне моя пышная грудь и стать бывшей балерины…»
21 марта, 2021 4:41 пп
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский:
Не умирай любовь-1.
Вы! Не маяк, Семен, вы — фальшивый бакен на моей реке, идите домой и ломайте своей Розе традиционную систему ценностей. Я понимаю, что вас влечет ко мне моя пышная грудь и стать бывшей балерины, да, я знала настоящих коршунов, но вы — воробышек, и не вам клевать с моего подоконника, и пусть ваша чахлая Роза сделает вам куриный бульон, и там, по месту жительства, вы найдете доступную женщину, мать ваших детей, а я подожду, у меня еще есть время, вы — не мой дедлайн. По моему курсу идут такие крейсера, что вам и не снилось..
И еще… Заберите свое левое колечко, мастер сказал, что оно — фуфло голимое.
Не умирай любовь -2.
(Привет моей подруге Татьяне Хохриной)
Ответ Семена.
Ну, если вы хотите по гамбургскому счету, Лара, то извольте.
Я не знаю, какие-такие призрачные крейсерА бороздят ваше больное воображение, я не боцман, я кандидат наук, и мне ваши морские метафоры в х** не уперлись, я не крейсер, я даже не эсминец, но таких, как вы, портовых шлюх, еще повидать.
Значит, колечко мое серебряное от бабки Фани вам кажется фуфлом, а оно у нее от прабабки Сары, а у нее папа был купцом первой гильдии. Мы, Гольдштейны, не чета вам, сапожникам Швицерам. А наши ночи в Крыму в пансионате ФСБ тоже не в счет? Знаете ли вы, Лара, насколько я обворовал своих детей, чтобы вы лежали на шелковых простынях в «Ореанде», сколько фруктов они не доели из-за вашей похоти и жажды «Абрау-Дюрсо», которые я покупал для вас дюжинами, я уже не говорю о той неделе в Сольвычегодске, где хоронил вашего братца-уголовника, сколько я потратил на врачей и адвокатов, чтобы спасти этого урода, как почти все в вашей семейке.
И еще, не трогайте мою Розу, она святая, она бросила академическую карьеру, чтобы растить моих детей от первого и второго брака, она не чахлая, как вы изволите говорить, она стройная и с тонкой душевной организацией, она играет на фоно и пишет стихи, как ранняя Юнна Мориц, я не виноват, что она потеряла здоровье, и я вынужден шастать по таким, как вы шалашовкам, чтобы утолить огонь своих желаний.
Поверьте мне, вы не стоите мизинца Розы на ноге, вы — тварь и больше моей ноги не будет в вашей бухте, пусть там бросают якорь ваши «крейсера», списанные в утиль.
И еще. Верните колечко, это наша семейная реликвия, вы ее не стоите.
Не умирай любовь -3.
Я – Клара, сестра Лары, я случайно прочитала вашу переписку (она писала на моем смартфоне).
Вы оскорбили нашу семью, Швицеры — порядочные люди, спросите любого в Киеве, Нью-Джерси и Сиднее, вам каждый скажет, но сейчас не об этом.
Вы оскорбили мою сестру, вы — грязный похотливый павиан, прелюбодей, у которого каждая половая связь была только через ЗАГС, вам никто не давал просто так, а моя бедная сестра, красавица на весь Кишинев, у которой даже два генерала в ногах валялись, поверила вам, отказала куче поклонников из дальнего и ближнего зарубежья, а вы оболгали ее, обозвали портовой шлюхой, бог вам судья.
Сукин сын, ты зашел за флажки, ты свою чахлую Розу сделал звездой этого сериала, так я скажу тебе, ты очень ошибаешься, твоя Роза — не оплот духовности, я знаю ее по иронии судьбы с детства, мы вместе учились в музыкальной школе, где я брала первые места, а твоя Роза до седьмого класса играла этюды Черни, она пошла за тебя и твоих детей только лишь потому, что никто из порядочных парней ее не брал, не было ни одного проезжего молодца, который не переспал у нее в светелке на улице Новаторов.
Я была с ней в Кисловодске, так поверь мне, она лезла в штаны не только к Давидовичу и Кауфману, не было гоя, которому она не делала авансы и все остальное, надеюсь, ты меня понял.
Пусть отсохнет твой поганый язык, пусть нервная болезнь и ранняя слепота настигнет тебя, сука рваная…
Не умирай любовь — 4.
Ответ Лары Семену. Автор Татьяна Хохрина.
Сема! Я долго колебалась, отвечать ли Вам вообще, но последняя фразочка насчет Вашей семейной реликвии переполнила чашу терпения. И я, закругляя Ваши тщетные попытки дотянуться до меня, иду на — ты!
Ты действительно кандидат, Сема. И наук, и всех других претензий. Кандидат, который никогда не выиграет место, на которое он кандидат. Что за мелочность, что за бабьи всхлипы и отчёты снабженца пуговичной фабрики по расходам?! Да, моя душа ищет в темноте прожектор маяка, прислушивается к гудкам многопалубного крейсера, чует плеск тысяч баррелей нефти в брюхе танкера! А ты не только даже не «Титаник» после встречи с айсбергом, ты даже не катер «Отчаянный». Ты — старая, худая баржа, провонявшая селедкой, которую тащит на своей вылезшей косе твоя многострадальная Роза!
Ты упрекаешь меня в том, что я пила много Абрау-Дюрсо и лежала на шелковых простынях… Конечно, я бы предпочитала Вдову Клико и не лежать, а выделывать на простынях такие кульбиты, которые ты со всем своим выводком не видел даже в цирке братьев Запашных! Но с этим — не к тебе, с тобой рядом можно находиться только надравшись до состояния срубленной реликтовой сосны из Нижней Ореанды. И брата моего нечего вспоминать. Тебе с ним повезло дважды: сначала тем, что он сидел и не мог скрутить твою куриную шею, а потом тем, что в отличие от тебя, он — не мелкий гешефтер, а благородный разбойник, способный на благодарность даже за твои фальшивые жалкие потуги его спасти!
Так что, Сеня, твой потолок — крышка рояля твоей многострадальной Розы и ее исполнение «И мой сурок со мною» — для тебя! Иди, ешь ее цимес, вряд ли тебе обломится какое-нибудь другое сладенькое!
И последнее! Хотела вложить в письмо твое фамильное колечко, но нам с моим новым дружком на бережку нечем открывать пиво. Так что уж, извини…
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский:
Не умирай любовь-1.
Вы! Не маяк, Семен, вы — фальшивый бакен на моей реке, идите домой и ломайте своей Розе традиционную систему ценностей. Я понимаю, что вас влечет ко мне моя пышная грудь и стать бывшей балерины, да, я знала настоящих коршунов, но вы — воробышек, и не вам клевать с моего подоконника, и пусть ваша чахлая Роза сделает вам куриный бульон, и там, по месту жительства, вы найдете доступную женщину, мать ваших детей, а я подожду, у меня еще есть время, вы — не мой дедлайн. По моему курсу идут такие крейсера, что вам и не снилось..
И еще… Заберите свое левое колечко, мастер сказал, что оно — фуфло голимое.
Не умирай любовь -2.
(Привет моей подруге Татьяне Хохриной)
Ответ Семена.
Ну, если вы хотите по гамбургскому счету, Лара, то извольте.
Я не знаю, какие-такие призрачные крейсерА бороздят ваше больное воображение, я не боцман, я кандидат наук, и мне ваши морские метафоры в х** не уперлись, я не крейсер, я даже не эсминец, но таких, как вы, портовых шлюх, еще повидать.
Значит, колечко мое серебряное от бабки Фани вам кажется фуфлом, а оно у нее от прабабки Сары, а у нее папа был купцом первой гильдии. Мы, Гольдштейны, не чета вам, сапожникам Швицерам. А наши ночи в Крыму в пансионате ФСБ тоже не в счет? Знаете ли вы, Лара, насколько я обворовал своих детей, чтобы вы лежали на шелковых простынях в «Ореанде», сколько фруктов они не доели из-за вашей похоти и жажды «Абрау-Дюрсо», которые я покупал для вас дюжинами, я уже не говорю о той неделе в Сольвычегодске, где хоронил вашего братца-уголовника, сколько я потратил на врачей и адвокатов, чтобы спасти этого урода, как почти все в вашей семейке.
И еще, не трогайте мою Розу, она святая, она бросила академическую карьеру, чтобы растить моих детей от первого и второго брака, она не чахлая, как вы изволите говорить, она стройная и с тонкой душевной организацией, она играет на фоно и пишет стихи, как ранняя Юнна Мориц, я не виноват, что она потеряла здоровье, и я вынужден шастать по таким, как вы шалашовкам, чтобы утолить огонь своих желаний.
Поверьте мне, вы не стоите мизинца Розы на ноге, вы — тварь и больше моей ноги не будет в вашей бухте, пусть там бросают якорь ваши «крейсера», списанные в утиль.
И еще. Верните колечко, это наша семейная реликвия, вы ее не стоите.
Не умирай любовь -3.
Я – Клара, сестра Лары, я случайно прочитала вашу переписку (она писала на моем смартфоне).
Вы оскорбили нашу семью, Швицеры — порядочные люди, спросите любого в Киеве, Нью-Джерси и Сиднее, вам каждый скажет, но сейчас не об этом.
Вы оскорбили мою сестру, вы — грязный похотливый павиан, прелюбодей, у которого каждая половая связь была только через ЗАГС, вам никто не давал просто так, а моя бедная сестра, красавица на весь Кишинев, у которой даже два генерала в ногах валялись, поверила вам, отказала куче поклонников из дальнего и ближнего зарубежья, а вы оболгали ее, обозвали портовой шлюхой, бог вам судья.
Сукин сын, ты зашел за флажки, ты свою чахлую Розу сделал звездой этого сериала, так я скажу тебе, ты очень ошибаешься, твоя Роза — не оплот духовности, я знаю ее по иронии судьбы с детства, мы вместе учились в музыкальной школе, где я брала первые места, а твоя Роза до седьмого класса играла этюды Черни, она пошла за тебя и твоих детей только лишь потому, что никто из порядочных парней ее не брал, не было ни одного проезжего молодца, который не переспал у нее в светелке на улице Новаторов.
Я была с ней в Кисловодске, так поверь мне, она лезла в штаны не только к Давидовичу и Кауфману, не было гоя, которому она не делала авансы и все остальное, надеюсь, ты меня понял.
Пусть отсохнет твой поганый язык, пусть нервная болезнь и ранняя слепота настигнет тебя, сука рваная…
Не умирай любовь — 4.
Ответ Лары Семену. Автор Татьяна Хохрина.
Сема! Я долго колебалась, отвечать ли Вам вообще, но последняя фразочка насчет Вашей семейной реликвии переполнила чашу терпения. И я, закругляя Ваши тщетные попытки дотянуться до меня, иду на — ты!
Ты действительно кандидат, Сема. И наук, и всех других претензий. Кандидат, который никогда не выиграет место, на которое он кандидат. Что за мелочность, что за бабьи всхлипы и отчёты снабженца пуговичной фабрики по расходам?! Да, моя душа ищет в темноте прожектор маяка, прислушивается к гудкам многопалубного крейсера, чует плеск тысяч баррелей нефти в брюхе танкера! А ты не только даже не «Титаник» после встречи с айсбергом, ты даже не катер «Отчаянный». Ты — старая, худая баржа, провонявшая селедкой, которую тащит на своей вылезшей косе твоя многострадальная Роза!
Ты упрекаешь меня в том, что я пила много Абрау-Дюрсо и лежала на шелковых простынях… Конечно, я бы предпочитала Вдову Клико и не лежать, а выделывать на простынях такие кульбиты, которые ты со всем своим выводком не видел даже в цирке братьев Запашных! Но с этим — не к тебе, с тобой рядом можно находиться только надравшись до состояния срубленной реликтовой сосны из Нижней Ореанды. И брата моего нечего вспоминать. Тебе с ним повезло дважды: сначала тем, что он сидел и не мог скрутить твою куриную шею, а потом тем, что в отличие от тебя, он — не мелкий гешефтер, а благородный разбойник, способный на благодарность даже за твои фальшивые жалкие потуги его спасти!
Так что, Сеня, твой потолок — крышка рояля твоей многострадальной Розы и ее исполнение «И мой сурок со мною» — для тебя! Иди, ешь ее цимес, вряд ли тебе обломится какое-нибудь другое сладенькое!
И последнее! Хотела вложить в письмо твое фамильное колечко, но нам с моим новым дружком на бережку нечем открывать пиво. Так что уж, извини…