Валерий Соловей: «Он сам принял решение, еще не выслушав их…»
3 февраля, 2021 9:44 дп
Валерий Соловей
А. Венедиктов― Вот я хотел бы вас спросить вот что, Валерий Дмитриевич. Вас удивил сегодняшний день со всеми фиоритурами?
В. Соловей― Вы знаете, это наблюдалось как триллер, буквально онлайн. И всё-таки интрига сохранялась до 18:00. В 18:00 уже было известно, какой срок дадут. В 18:00, а не в 20:30.
Профессор Соловей заявлял, что в январе этого Путин начнёт операцию «Транзит» и озвучит (хотя бы в близком кругу) фамилию преемника. Пока он впервые озвучил фамилию Навальный. Вот что говорил Соловей на «ЭМ»:
А. Венедиктов― Почему?
В. Соловей― Потому что уже в 18:00 было обнародовано Владимиром Владимировичем его решение относительно судьбы Алексея Навального.
А. Венедиктов― Это где было?
В. Соловей― В узком кругу. Причем в то время, как г-н Вайно настаивал на домашнем аресте, группа Патрушева настаивала на реальном сроке 3,5 года. Ну и с учетом 1 года, значит, получилось то, что получилось. 2 часа потребовалось для того, чтобы сосредоточить ОМОН в центре Москвы.
А. Венедиктов― А скажите, пожалуйста, если говорить об аналитике, а не о фактуре, для вас что сегодня было неожиданно, Валерий Дмитриевич? Вот вы человек глубоко информированный, но вас удалось кому-то удивить?
В. Соловей― Меня удивило то, что интрига длилась так долго. И мы с вами это, опять же, наблюдали. То, что это растянулась на долгое время, то, что мы ожидали получить результат где-то не позже 14:00, я бы так сказал, даже с переносом времени начала суда — и всё это растянулось.
Это означает, что в режиме реального времени шло обсуждение, и шли люди (небольшая группа людей, сразу скажу), которые могут оказать влияние на принятие решений. Это было скрыто за кадром, но, в общем, мы с вами об этом догадывались. Мы можем это реконструировать. И как только мы с вами узнали (где-то в 18:20, если мне память не изменяет), что ОМОН начинает выдвигаться в центр Москвы, мы с вами уже легко могли предсказать, какое решение будет принято. Хотя давление… Еще раз подчеркну: были просьбы, были уговаривания, но было давление, оказанное со стороны ряда западных лидеров. Это давление носило беспрецедентный для России последних 20 лет характер.
…
апелляционная инстанция будет исходить всё-таки, я полагаю, исходя из воли высшего политического руководства, в чем мы с вами не сомневаемся, исходя из динамики ситуации.
А. Венедиктов― В этой связи вы описали две группы. Группа, условно говоря, секретаря Совета безопасности и Сечина и группа штатских г-на Вайно. А где Путин-то сам?
В. Соловей― Он сам принял решение, еще не выслушав их. Но он с удовольствием ожидал, как они к нему будут приходить и приводить аргументы. И я не исключаю, что если бы эти аргументы были крайне убедительны у одной из групп, то он бы их, конечно, принял в учет. Он всё-таки человек, который готов прислушаться к аргументам. Хотя всегда делает вид, что у него готовые решения.
А. Венедиктов― А вот эта история с посещением иностранными дипломатами суда — российского суда над российским гражданином, и такая совсем нервная реакция (на мой взгляд, неадекватно нервная реакция) Министерства иностранных иностранных дел — она о чем свидетельствует? Это симптом чего?
В. Соловей― Алексей Алексеевич, я полностью согласен с тем, что вы написали и сказали ранее о том, что даже в 30-е годы их приглашали, чтобы убедить мировую общественность, что это честный, непредвзятый и самый гуманный в мире суд. Как раз реакция была связана с тем, о чем я говорил несколько ранее — о том, что давление было оказано до этого. И их присутствие рассматривалось как продолжение (подчеркну: символическое продолжение) этого давления. И поэтому МИД так остро отреагировал.
Тем паче, что, если я не ошибаюсь, сегодняшний разговор г-на Лаврова с министром иностранных дел Швеции начался именно с вопроса о Навальном. Тут более чем достаточно причин для того, чтобы взбелениться.
А. Венедиктов― Насколько (это вопрос и вам, Валерий Дмитриевич, и моим коллегам Алексею Нарышкину и Юрию Кобаладзе) насколько сейчас действительно этот вопрос является занозой, гораздо более серьезной, может быть, чем даже «Северный поток»? Где имение, а где вода? Есть вечный разговор о правах человека, о незаконной судебной системе и прочее, а есть экономический интерес.
В. Соловей― Знаете, я буквально до сегодняшнего дня был склонен полагать, что циничный экономический интерес, business as usual, и интересы стратегической стабильности (СНВ-3) всё-таки превосходят заинтересованность в судьбе Алексея Анатольевича Навального. Но вот именно сегодня у меня было личное основание убедиться в том, что, по крайней мере, эта чаша весов уже начинает колебаться.
Валерий Соловей
А. Венедиктов― Вот я хотел бы вас спросить вот что, Валерий Дмитриевич. Вас удивил сегодняшний день со всеми фиоритурами?
В. Соловей― Вы знаете, это наблюдалось как триллер, буквально онлайн. И всё-таки интрига сохранялась до 18:00. В 18:00 уже было известно, какой срок дадут. В 18:00, а не в 20:30.
Профессор Соловей заявлял, что в январе этого Путин начнёт операцию «Транзит» и озвучит (хотя бы в близком кругу) фамилию преемника. Пока он впервые озвучил фамилию Навальный. Вот что говорил Соловей на «ЭМ»:
А. Венедиктов― Почему?
В. Соловей― Потому что уже в 18:00 было обнародовано Владимиром Владимировичем его решение относительно судьбы Алексея Навального.
А. Венедиктов― Это где было?
В. Соловей― В узком кругу. Причем в то время, как г-н Вайно настаивал на домашнем аресте, группа Патрушева настаивала на реальном сроке 3,5 года. Ну и с учетом 1 года, значит, получилось то, что получилось. 2 часа потребовалось для того, чтобы сосредоточить ОМОН в центре Москвы.
А. Венедиктов― А скажите, пожалуйста, если говорить об аналитике, а не о фактуре, для вас что сегодня было неожиданно, Валерий Дмитриевич? Вот вы человек глубоко информированный, но вас удалось кому-то удивить?
В. Соловей― Меня удивило то, что интрига длилась так долго. И мы с вами это, опять же, наблюдали. То, что это растянулась на долгое время, то, что мы ожидали получить результат где-то не позже 14:00, я бы так сказал, даже с переносом времени начала суда — и всё это растянулось.
Это означает, что в режиме реального времени шло обсуждение, и шли люди (небольшая группа людей, сразу скажу), которые могут оказать влияние на принятие решений. Это было скрыто за кадром, но, в общем, мы с вами об этом догадывались. Мы можем это реконструировать. И как только мы с вами узнали (где-то в 18:20, если мне память не изменяет), что ОМОН начинает выдвигаться в центр Москвы, мы с вами уже легко могли предсказать, какое решение будет принято. Хотя давление… Еще раз подчеркну: были просьбы, были уговаривания, но было давление, оказанное со стороны ряда западных лидеров. Это давление носило беспрецедентный для России последних 20 лет характер.
…
апелляционная инстанция будет исходить всё-таки, я полагаю, исходя из воли высшего политического руководства, в чем мы с вами не сомневаемся, исходя из динамики ситуации.
А. Венедиктов― В этой связи вы описали две группы. Группа, условно говоря, секретаря Совета безопасности и Сечина и группа штатских г-на Вайно. А где Путин-то сам?
В. Соловей― Он сам принял решение, еще не выслушав их. Но он с удовольствием ожидал, как они к нему будут приходить и приводить аргументы. И я не исключаю, что если бы эти аргументы были крайне убедительны у одной из групп, то он бы их, конечно, принял в учет. Он всё-таки человек, который готов прислушаться к аргументам. Хотя всегда делает вид, что у него готовые решения.
А. Венедиктов― А вот эта история с посещением иностранными дипломатами суда — российского суда над российским гражданином, и такая совсем нервная реакция (на мой взгляд, неадекватно нервная реакция) Министерства иностранных иностранных дел — она о чем свидетельствует? Это симптом чего?
В. Соловей― Алексей Алексеевич, я полностью согласен с тем, что вы написали и сказали ранее о том, что даже в 30-е годы их приглашали, чтобы убедить мировую общественность, что это честный, непредвзятый и самый гуманный в мире суд. Как раз реакция была связана с тем, о чем я говорил несколько ранее — о том, что давление было оказано до этого. И их присутствие рассматривалось как продолжение (подчеркну: символическое продолжение) этого давления. И поэтому МИД так остро отреагировал.
Тем паче, что, если я не ошибаюсь, сегодняшний разговор г-на Лаврова с министром иностранных дел Швеции начался именно с вопроса о Навальном. Тут более чем достаточно причин для того, чтобы взбелениться.
А. Венедиктов― Насколько (это вопрос и вам, Валерий Дмитриевич, и моим коллегам Алексею Нарышкину и Юрию Кобаладзе) насколько сейчас действительно этот вопрос является занозой, гораздо более серьезной, может быть, чем даже «Северный поток»? Где имение, а где вода? Есть вечный разговор о правах человека, о незаконной судебной системе и прочее, а есть экономический интерес.
В. Соловей― Знаете, я буквально до сегодняшнего дня был склонен полагать, что циничный экономический интерес, business as usual, и интересы стратегической стабильности (СНВ-3) всё-таки превосходят заинтересованность в судьбе Алексея Анатольевича Навального. Но вот именно сегодня у меня было личное основание убедиться в том, что, по крайней мере, эта чаша весов уже начинает колебаться.