«В свободное от эфира время мои коллеги торговали алмазами…»
20 марта, 2019 7:24 дп
Seva Novgorodsev
Большинство людей, знакомых многолетним слушателям БиБиСи — это айсберги. Десятая часть видна, остальное спрятано в глубине. В свободное от эфира время мои коллеги торговали алмазами, выпускали пластинки авангардного джаза, консультировали в кино или писали книги. В радиоэфир все равно приходилось ходить, и это мешало основным занятиям.
Мечта о том, что желаемое станет когда то действительным не оставляла, и писатели решили действовать. Собственно, писателей было два — Игорь Померанцев и Зиновий Зиник, еще два соучредителя, Маша Слоним и я, участвовали в роли интеллектуальной тягловой силы. Издательство «Русская Рулетка» в своем названии отражало национальную принадлежность написанного и высокую степень риска предприятия.
Вскладчину издали первую книжку Игоря Померанцева «Альбы и Серенады», спустя какое то время скинулись на новый роман Зиновия Зиника «Руссофобка и Фунгофил». Следующим на очереди в плане «Рулетки» стоял мой сборник читательских писем, которых к 85 году набралось немало. Однако чем больше я размышлял об этом сборнике, тем меньше мне хотелось его издавать. В конце концов я сообщил компаньонам, что делать этого, скорее всего, не буду.
Собрание директоров происходило в квартире Маши Слоним, которая к тому времени вышла замуж за беспутного лорда Филимора. Летом супруги жили в поместье под Редингом, где им оборудовали обширный дом из старинного амбара, в городе семейство купило им квартиру в благородной белокаменной постройке в Челси.
Мой отказ поверг издателей в задумчивость. Мы сидели и молчали. Лорд Филимор, по обыкновению мертвецки пьяный, лежал на полу, покрытом толстым ковром. Его длинная фигура растянулась по диагонали на половину комнаты. Маша Слоним лихорадочно курила, глаза ее блестели. «Вот что, — сказала она свои роскошным контральто, — у Лорда Бетела только что вышла отличная книжка о выдаче казаков Сталину. Я могу ее быстро перевести и набрать. У меня есть композер».
Для детей компьютерного века — слово «композер» к музыке никакого отношения не имеет. Это была такая здоровая пишущая машинка, которая выдавала печатный текст высокого качества, пригодного для типографии. Мы оживились, обрадовались. «Отличная мысль, прекрасное предложение, — сказали мы, — Николас Бетел — известный и солидный автор, книжка может получиться тиражной».
До сих пор не могу уразуметь, как содержимое русской беседы мог понять глубоко английский человек, к тому же напившийся в стельку. Было видно, что Лорду Филимору нелегко. Собрав последние силы он успел выкрикнуть срывающимся голосом «But that’s JOURNALISM!», после чего опять ушел в свое бессознательное.
Крик души из глубин этилового тумана, по которому плыл Лорд Филимор, заставил нас вздрогнуть. Задуматься. Стало немного стыдно. Начинали издательство ради чистой идеи и вот, лепим политическую коммерцию.
«Журнализм» — как окрестил это потомственный аристократ. У них же положение обязывает, «ноблесс оближ», моральный компас работает четко, социальная оценка действий мгновенна и безошибочна.
Книга Лорда Бетела сама собой растворилась в воздухе, ушла с нашей повестки дня.
Как говорится — благородоство, и всякая такая штука.
Seva Novgorodsev
Большинство людей, знакомых многолетним слушателям БиБиСи — это айсберги. Десятая часть видна, остальное спрятано в глубине. В свободное от эфира время мои коллеги торговали алмазами, выпускали пластинки авангардного джаза, консультировали в кино или писали книги. В радиоэфир все равно приходилось ходить, и это мешало основным занятиям.
Мечта о том, что желаемое станет когда то действительным не оставляла, и писатели решили действовать. Собственно, писателей было два — Игорь Померанцев и Зиновий Зиник, еще два соучредителя, Маша Слоним и я, участвовали в роли интеллектуальной тягловой силы. Издательство «Русская Рулетка» в своем названии отражало национальную принадлежность написанного и высокую степень риска предприятия.
Вскладчину издали первую книжку Игоря Померанцева «Альбы и Серенады», спустя какое то время скинулись на новый роман Зиновия Зиника «Руссофобка и Фунгофил». Следующим на очереди в плане «Рулетки» стоял мой сборник читательских писем, которых к 85 году набралось немало. Однако чем больше я размышлял об этом сборнике, тем меньше мне хотелось его издавать. В конце концов я сообщил компаньонам, что делать этого, скорее всего, не буду.
Собрание директоров происходило в квартире Маши Слоним, которая к тому времени вышла замуж за беспутного лорда Филимора. Летом супруги жили в поместье под Редингом, где им оборудовали обширный дом из старинного амбара, в городе семейство купило им квартиру в благородной белокаменной постройке в Челси.
Мой отказ поверг издателей в задумчивость. Мы сидели и молчали. Лорд Филимор, по обыкновению мертвецки пьяный, лежал на полу, покрытом толстым ковром. Его длинная фигура растянулась по диагонали на половину комнаты. Маша Слоним лихорадочно курила, глаза ее блестели. «Вот что, — сказала она свои роскошным контральто, — у Лорда Бетела только что вышла отличная книжка о выдаче казаков Сталину. Я могу ее быстро перевести и набрать. У меня есть композер».
Для детей компьютерного века — слово «композер» к музыке никакого отношения не имеет. Это была такая здоровая пишущая машинка, которая выдавала печатный текст высокого качества, пригодного для типографии. Мы оживились, обрадовались. «Отличная мысль, прекрасное предложение, — сказали мы, — Николас Бетел — известный и солидный автор, книжка может получиться тиражной».
До сих пор не могу уразуметь, как содержимое русской беседы мог понять глубоко английский человек, к тому же напившийся в стельку. Было видно, что Лорду Филимору нелегко. Собрав последние силы он успел выкрикнуть срывающимся голосом «But that’s JOURNALISM!», после чего опять ушел в свое бессознательное.
Крик души из глубин этилового тумана, по которому плыл Лорд Филимор, заставил нас вздрогнуть. Задуматься. Стало немного стыдно. Начинали издательство ради чистой идеи и вот, лепим политическую коммерцию.
«Журнализм» — как окрестил это потомственный аристократ. У них же положение обязывает, «ноблесс оближ», моральный компас работает четко, социальная оценка действий мгновенна и безошибочна.
Книга Лорда Бетела сама собой растворилась в воздухе, ушла с нашей повестки дня.
Как говорится — благородоство, и всякая такая штука.