Та пожилая дама (старухой не назовешь), ей щас уже 91, про которую я писала, что она Ленина уважает и всю жизнь проработала в Музее революции, имела ещё и сестру-близняшку.
Сестра недавно почила.
Но когда им было обеим по 90 (назовем их Ольга Иванна и Нина Иванна), они по очереди плавали на теплоходе по Волге. Теплоход назывался «Феликс Дзержинский» (и до сих пор так называется), и сёстры выбрали именно этот исключительно за его название. Хотя он был уже чуть ли аварийный и кто его знает, что ожидало их на склоне лет, но сестры, преданные делу революции, решили, что этот проржавевший Феликс непотопляем ни в какую погоду, хоть бы и в сильный шторм. .
Так вот, сестра моей знакомой Ольги Иванны, Нина Иванна, которая тоже любила Ленина и работала в том же Музее революции, попросила капитана теплохода собрать людей на лекцию (о вожде мирового пролетариата, но капитан не знал, о чём лекция, и сдуру согласился).
Нина Иванна рассказала собравшимся, что Ленин хотел мировой революции, но ничего не вышло, потому что народ оказался совершенно несознательный. Люди — точно такие же, видимо, несознательные, как те, о которых печаловалась Нин Иванна, сначала её слушали минут так 10, а потом начали зевать и переговариваться или уставились в свои гаджеты. Капитан был в ужасе, но робко предположил, что типа может хорошо, что этой мировой революции так и не произошло. И рассказал, что его прадеда, кронштадтского матроса, ни за что ни про что пустили в расход.
На что Нин Иванна высокомерно ответствовала, что типа прально прадеда укокошили, потому что его смерть стала основой всеобщего щастья всех людей.
Капитан даже и не обиделся, но спросил, почему щастья все нет и нет и что пароходство продало корабли и теплоходы и др плавсредствА (он такое ударение поставил) чёрт знает кому и зарплата упала вдвое (он даже, как рассказала Нина Иванна, добавил неприличное слово на букву Б, но тут же извинился).
Нина Иванна опять возразила ему, что все это происходит не по вине Ленина, а из-за сильной несознательности пароходства и что если тогда бы больше пустили в расход, то сейчас никто бы плавсредствА не продавал бы каким-то бандитам или кому-то там.
И всё шло бы по плану.
На что капитан ей возразил, что,мол, и так убили миллионов 30, а плавсредствА все равно или распиливают на железо или продают черт знают кому (он опять тихо выматерился, как свидетельствует Нин Иванна). И опять извинился.
Нин Иванна на секунду оторопела, но вновь пошла в атаку на капитана, сказав, что 30 миллионов — это всё враньё, а кого в расход пустили, так это они как раз и мешали делу революции. И даже если не враньё, то значит эти 30 миллионов и мешали, вот их и пустили, не миндальничать же с врагами.
Капитан перекрестился, вызвав тем самым недовольство атеистки Нин Иванны, и тут его позвали в рубку, а Нин Иванна величественно и в сознании своей ревправоты удалилась в свою каюту читать «Материализм и эмпириокритицизм» (это её настольная книга).
Ну вот.
Через пару месяцев этим же теплоходом в путешествие по Волге отправилась её сестра, Ольга Иванна.
Ольга Иванна, как только ступила на палубу, сразу же нашла капитана и предложила ему прочитать лекцию о Ленине и его славных делах. Капитан побледнел, потом позеленел, потом как-то не мужественно замахал руками и, заикаясь, произнес, что типа вы уже такую лекцию читали.
— А это не я (сказала Ольга Иванна). Это моя сестра-близнец!
Капитан стал ловить ртом воздух и проскрипел, что, мол, наверно, лекция-то одна и та же: Ленин в разливе, Ленин и пролетариат, Ленин и мировая революция?
— А вот и нет! — торжествующе произнесла Ольга Иванна. — За это время выявились новые факты ленинского подвижничества.
Капитан не знал, что и сказать. И решил как можно дольше увиливать: так и увиливал все три дня, пока теплоход плыл до не помню чего.
— Вот таких Ленин и расстреливал (сказала Ольга Иванна). И ведь это правильно, правда?
Я развела руками.