К нам в «Досье» пришел внештатный сотрудник ФСБ Вадим Майоров и сообщил как с помощью провокаций помог посадить активистов «Артподготовки». Короче, со времен ублюдочного КГБ ничего не изменилось
… Как я стал предателем. История сотрудника ФСБ, внедренного в «Артподготовку»
В конце 2020 года в Центр «Досье» обратился молодой человек, который представился Вадимом Майоровым — бывшим внештатным сотрудником ФСБ, сбежавшим из России. Он передал несколько десятков документов, переписок и фотографий, а также аудиозаписи своих разговоров с начальством. После серии интервью, проверки личности Майорова и предоставленных им документов мы приняли решение опубликовать его историю. Большая часть фактов, которые описывает бывший сотрудник ФСБ, подтверждается в независимых источниках, однако некоторые детали — например, цитаты из разговоров с коллегами и внутренние переживания — проверить невозможно. О том, в какой степени правдивы его история и раскаяние, судить читателям.
Вечером 1 ноября 2017 года в квартире в поселке Московский неподалеку от аэропорта «Внуково» было людно. В одной из комнат отдыхали уставшие после работы гастарбайтеры. В соседней — активисты движения «Артподготовка» (признано экстремистским в России) Сергей Озеров, Олег Дмитриев, Олег Иванов и Вадим Майоров ждали революцию, которая должна была произойти через четыре дня, 5 ноября 2017 года. Вадим Майоров отлучился в туалет. Через несколько минут в квартиру ворвались спецназ и оперативники ФСБ. Активистов с криками уложили лицом в пол, гастарбайтеров задержали. При обыске в квартире обнаружились белые полотенца, бутылки с лимонадом, две бутылки растворителя и канистра с бензином, который разлился на пол.
Олег Иванов, Сергей Озеров, Вадим Майоров и Олег Дмитриев во время обыска в квартире. Источник: оперативная съемка
«С нас сняли футболки, забрали их, оставили по пояс раздетыми, — вспоминал обыск Олег Дмитриев в письме, оказавшемся в распоряжении «ОВД-Инфо». — Разъедало глаза, и трудно было дышать, кто-то ходил по мне берцами, оставляя черные масляные следы на линолеуме. Кто-то спросил: „Где документы?“ Я сказал: „Где-то в вещах, лежа на полу лицом в пол, трудно их предъявить“. Ответили: „Значит, предъявлять документы отказываемся“. Также услышал разговор: „Что это? Вейп — электронная сигарета. Чей вейп?“ — „Мой“, — я сказал. Мне ответили: „Он тебе не понадобится. Мне нужнее!“ Я сильно замерз, балкон был открыт. Очень холодно. Пролежали часа полтора. После выстроили четверых вдоль стены, руки за голову, вприсядку. Я пытался смотреть по сторонам, это пресекалось. Один из них предложил: „Тот, кто выпьет бензина бутылку, тот пойдет домой“. Я сказал: „Пей сам и уходи, и вообще, кто вы такие и что хотите?“ Он сказал: „Сейчас узнаешь, кто мы такие!“ Его кто-то позвал, и он ушел. Через какое-то время Серега сказал, что у него спина и он долго так не простоит, в таком положении. Сказали: „Нам все равно“. Я сказал: „Мне плохо, могу упасть в обморок от этого запаха“. Сказали: „Падай“. Я с большим грохотом упал на пол».
В какой-то момент революционеров одного за другим начали выводить на кухню. Первым забрали Вадима Майорова. Вскоре из-за закрытой двери послышался грохот, а за ним — крики «не бейте, я вам все расскажу». Затем увели Олега Дмитриева. На кухне его вновь положили лицом в пол, один из спецназовцев встал ему на лодыжки, другой принес динамо-машину.
«В район почек приставили два провода, начали что-то крутить, от чего било током. Удары были слабые, но шевелились пальцы и шумело в ушах. Я сказал: „Что за детский сад, возьмите провод, воткните в розетку и ударьте током, чтобы я почувствовал“», — описывал происходившее Дмитриев в письме. Силовики спрашивали, где оружие и другие подельники, но ответы их не сильно интересовали: главной целью было запугать активистов. Пытки продлились меньше 10 минут. Еще неделю Дмитриев мочился кровью.
Обыск закончился уже ночью, активистов стали выводить в автозак. На них должны были составить протоколы за неподчинение представителям власти — лежа лицом в пол, они не смогли предъявить силовикам свои документы. Олег Дмитриев, Сергей Озеров и Олег Иванов уже сидели в автобусе, когда Вадим Майоров, выходя из подъезда, растолкал двух оперативников ФСБ и убежал в сторону леса.
Дмитриев, Озеров и Иванов проведут в ИВС 15 суток, после чего станут фигурантами уголовного дела о терроризме — их обвинят в подготовке к поджогу органов власти и приговорят к срокам от шести до восьми лет. Уже из СИЗО они напишут, что сбежавший Майоров был засланным провокатором ФСБ. И окажутся правы.
Добежав до леса, Вадим Майоров остановился, чтобы подождать преследовавших его оперативников ФСБ — Алексея из центрального аппарата и Ярослава из московского управления. Его побег был спланирован с самого начала. Еще спускаясь в лифте, Ярослав посоветовал Майорову для правдоподобности пнуть его по ноге на глазах у соратников — но не сильно. Один из конвоиров, сотрудник полиции, разрешил ударить себя по лицу. Крики Майорова из кухни и звуки ударов, которые слышали Дмитриев, Озеров и Иванов, были частью организованного для них спектакля. На самом деле оперативник ФСБ Алексей стучал кулаком по двери холодильника. Да и входную дверь выламывать силовикам не пришлось: Майоров сам впустил их, когда выходил в туалет.
«Будешь Родину защищать»
О службе в ФСБ Вадим Майоров мечтал давно. Окончив автомеханический техникум в Набережных Челнах, он ушел служить в армию. В 2009 году подал документы в Пограничную академию ФСБ в Москве, но получил отказ — нашлись судимые родственники. Расставшись с мечтой, Майоров остался в Челнах и начал искать другое призвание: то в строительстве, то в перепродаже подержанных машин, то в ритуальных услугах, то в благотворительности, то в риелторстве. Но служба, как оказалось, о нем не забыла.
В конце лета 2016 года Майорову позвонил незнакомец, представившийся Рустамом Галиакберовым. Он предложил встретиться на парковке возле торгового центра «Палитра». Уже в личной беседе Галиакберов рассказал, что является сотрудником ФСБ и давно обратил внимание на Майорова. «Родина нуждается в защите, и такие, как ты, нам нужны», — объяснил капитан ФСБ, после чего перешел к сути: Майоров должен был заняться сбором информации.
Тот долго размышлять не стал и уже через неделю подписал со спецслужбой официальный контракт. Должность — внештатный сотрудник, зарплата — 15 тысяч рублей. Затем последовало несколько месяцев подготовки: тренировки в спортзале, курсы обращения со спецтехникой и долгие разговоры с Галиакберовым, делившимся своим опытом.
Задачей Майорова было внедрение в местные бандитские группировки. «Набережные Челны — город маленький, все друг друга знают и общаются, так что трудностей с этим не возникло», — вспоминает он. Поначалу к молодому внештатнику относились настороженно, перепроверяя всю добытую им информацию. Однако за несколько месяцев ему удалось заслужить доверие руководства — по разработкам Майорова возбуждались дела, вербовались агенты, производились обыски. «Когда в любую группу — криминальную или политическую — внедряются силовики, начинаются склоки и раздоры. Все друг друга подозревают: „Ты сотрудник ФСБ“, „Нет, ты“, „Нет, ты“. Вычислить крота очень сложно. Если тебя за руку не поймали и ты ведешь себя спокойно, все будет хорошо. Так нас учили с самого начала».
«Скоро будет революция»
Хотя борьба с бандитами вполне устраивала Майорова, занимался ею он недолго. В конце весны 2017 года ему позвонила старая знакомая его жены — активистка «Артподготовки» Надежда Белова (Белова утверждает, что Майоров позвонил ей сам после одного из ее выступлений).
Надежда Белова у мемориала Бориса Немцова. Источник: соцсети
«Вадим, ты знаешь Мальцева? Скоро будет революция, — вспоминает разговор Майоров. — Мы сделаем революцию в 17-м году. Собирай всех челнинских и подключайся!».
«Я-то подключусь», — подумал Майоров и сразу же доложил о разговоре начальству. «Сам я не интересовался политикой, что-то слышал про Мальцева, „Артподготовку“, но мне было вообще без разницы. У тебя есть своя узкая направленность, ты только в ней и двигаешься. Работы было очень много, у нас четыре бандитские группировки — со всеми надо общаться и понимать, кто чем занимается, у кого какое оружие, кто на чем зарабатывает», — вспоминает внештатник ФСБ.
Кто такой Вячеслав Мальцев и как появилось движение «Артподготовка»?
Вячеслав Мальцев — уроженец Саратова, в советское время служил в пограничных войсках, а затем работал участковым. С 1989 по 1996 год был генеральным директором Саратовского сыскного бюро «Аллегро». Занятие было прибыльным — в 90-е Мальцев стал одним из самых обеспеченных людей в Саратовской области.
В 1994 году Вячеслав Мальцев был избран депутатом Саратовской областной думы и проработал там до 2002 года. Был секретарем думы и заместителем ее председателя. В это время он познакомился с Вячеславом Володиным и поначалу наладил с ним хорошие отношения. Впоследствии их пути разошлись: в 1999 году Володин был избран депутатом Госдумы от блока «Отечество — Вся Россия» и начал строить карьеру в Москве. Мальцев, по инициативе Володина шедший по тому же списку, выборы проиграл и остался в Саратове.
В 2001 году Вячеслав Мальцев вступил в «Единую Россию» (ЕР) и участвовал в создании саратовского отделения, но в 2003 году вышел из партии, разочаровавшись в ней, и спустя пару лет написал «Манифест борьбыс партией „Единая Россия“».
В 2007 году он недолго возглавлял саратовское отделение незарегистрированной националистической партии «Великая Россия» и создавал в городе отделение Российского народно-демократического союза (РНДС) Михаила Касьянова. Тогда Мальцев не смог переизбраться в областную думу. В 2012 году баллотировался в депутаты Саратовской думы от КПРФ, но опять потерпел неудачу.
В 2016 году Вячеслав Мальцев стал известен на федеральном уровне, победив на праймериз партии «Парнас». Хотя технически голосование посчитали сорванным, Мальцева включили в партийный список «Парнаса» на выборах в Госдуму — под вторым номером, после председателя партии Михаила Касьянова. Победу в праймериз малоизвестному среди несистемной оппозиции Мальцеву обеспечил его YouTube-канал «Артподготовка» — к тому моменту его аудитория составляла почти 100 тысяч человек. Оппозиционер Алексей Навальный тогда поддержал Мальцева, заявив, что остальные участники предварительных выборов просто не озаботились агитацией: «Для того и нужны праймериз — кто-то новый может прийти и разогнать уютный мирок партийной номенклатуры, привыкшей ничего не делать».
Затем Мальцев сблизился с оппозиционером Марком Гальпериным и присоединился к его движению «Новая оппозиция», официально не зарегистрированному. Движение сфокусировалось на уличных акциях — «прогулках оппозиции» по воскресеньям в разных городах России.
Движение «Артподготовка»
Движение «Артподготовка» — это неформальное название сторонников Мальцева, официально такой организации никогда не существовало. Сам Мальцев заверял, что «Артподготовка» — это не движение и не организация, а канал на YouTube. Основную массу роликов на канале составляли выпуски «Плохих новостей», где Мальцев критически рассуждал о событиях в России и мире. Оппозиционер проводил эфиры и собирал пожертвования зрителей. Сторонники Мальцева стали самостоятельно объединяться под названием «Артподготовка» в социальных сетях, затем появились сайт для координации уличной активности, символика и проект программы. Основными целями движения Мальцев называл проведение революции 5 ноября 2017 года, спустя 100 лет после Октябрьской, и импичмент президента России Владимира Путина. Мальцев постоянно повторял, что скоро свершится революция, а на следующий день наступит «новая историческая эпоха». Лозунгом «Артподготовки» была фраза «Не ждем, а готовимся», однако четкого плана у революционеров не было. Мальцев призывал сторонников 5.11.17 выйти в центр своего города и стоять, пока Путин не подаст в отставку.
Вячеслав Мальцев и его сторонники принимали участие и в «чужих» протестных акциях. Политика задерживали на антикоррупционных митингах 26 марта и 12 июня 2017 года. В июле 2017 года он покинул Россию, опасаясь уголовного преследования. Мальцев сообщил Центру «Досье», что, пока он находился в спецприемнике, дружественные пограничники рассказали, что на него был поставлен «сторожок»: если бы оппозиционер попытался пересечь границу, его бы сразу задержали.
«Я обрадовался, что был поставлен „сторожок“, потому что это означало, что меня выпустят из спецприемника, — рассказывает Мальцев. — Когда меня повезли куда-то на машине, я подумал, что все, конец, значит, они точно не выпустят. Они меня выкинули посреди дороги, и тут я понял, что свобода. Я стал ждать удобного момента, поскольку видел за собой наружное наблюдение и понимал, что они будут меня пасти очень серьезно, понимал, что в машинах установлены „жучки“.
Я договорился с несколькими своими товарищами, что они вывозят меня в Москву, а до этого уже у меня был план отступления, нужно было лишь дать людям отмашку, чтобы все было готово. Я поехал на машине, за нами — наружка. Понятно, что оторваться от нее не было возможности, поэтому я придумал следующее: машина нас высадила перед проходным двором, уже заранее мы знали, что там проходной двор, а в следующем дворе нас ждала машина. Мы прошли проходными дворами, прыгнули в машину, залегли там и уехали. Наружка, даже если бы увидела эту машину, не опознала бы ее по определенным обстоятельствам. Мы умчались достаточно быстро в РБ (Республику Беларусь. — «Досье»)».
Мальцев отправился в Украину, оттуда вылетел в Батуми. Из Грузии поехал в Израиль, а после — в Черногорию. Затем он взял билеты до Марокко с пересадкой в Париже, вышел из самолета во Франции и попросил политического убежища.
От новостей об «Артподготовке» у начальника Майорова Рустама Галиакберова загорелись глаза. До объявленной Мальцевым даты революции — 5.11.2017 — оставались считанные месяцы, сам он активно собирал сторонников в регионах. Своим последователям «Артподготовка» сулила скорое свержение путинского режима и шанс на лучшую жизнь. Силовикам — возможность заработать «палки» и премии на выявленных «революционерах». Общение с Надеждой Беловой стало главной задачей Вадима Майорова на ближайшие несколько лет.
«На Набережные Челны никто не рассчитывал. Москве не нужен был никакой Галиакберов, пока не появилась „Артподготовка“. Это было громкое дело, всем хотелось отличиться, получить медальки. Движением занимались на уровне генералов — татарстанские договаривались с московскими о том, как мне вести разработки. Чтобы вы понимали, как плохо работает ФСБ: москвичи даже не знали, что Надежда Белова из Челнов. А наши вообще не были в курсе, что она планирует революцию, не проводили по ней никаких мероприятий. Только когда она позвонила, мы стали ее разрабатывать, трясти ее близких, пытаться склонить их к сотрудничеству», — рассказывает Майоров.
Внештатник ФСБ стал изучать оппозиционные паблики и смотреть эфиры «Артподготовки», чтобы разобраться в том, чем путинский режим не угодил революционерам и насколько важную позицию в движении занимала Белова. Параллельно они продолжали общаться — как раз тогда соратница Мальцева начала ездить по регионам снимать видеоблоги на канал «Артподготовки» и попутно знакомиться с активистами. «От генералов (татарстанского УФСБ. — «Досье») пришел приказ выявить, сколько в регионе сторонников Мальцева и кто из них собирается ехать на революцию в Москву. С Беловой было очень удобно: я ездил с ней в Альметьевск, Нижнекамск, Челны и так далее. Можно было сразу увидеть всех активистов, пересчитать их, записать, обменяться телефонами. До этого у нас не было хорошего контакта по Татарстану, а Белова стала нашим проводником», — рассказывает Майоров.
Как говорит Майоров, ФСБ в Набережных Челнах планировала заводить дела только на тех активистов «Артподготовки», которые собирались ехать на революцию в Москву: «Остальных отдавали эшникам, те выписывали протоколы, пугали их немножко». В СМИ упоминается лишь один татарстанский активист движения, который был осужден по уголовному делу: в апреле 2018 года суд в Казани приговорил 56-летнего Олега Деткина к двум годам в колонии-поселении за несколько постов «ВКонтакте» (в конце 2018 года статья 282 ч. 1, по которой осудили Деткина, была декриминализована). Накануне революции журналисты писали об уголовных делах против Альберта Муратова в Казани и Сергея Дмитриева в Альметьевске, но, судя по всему, до судов они не дошли — никаких данных о приговорах по этим делам Центру «Досье» обнаружить не удалось. Еще нескольких сторонников Мальцева обыскивали, а одного активиста из Альметьевска арестовали на восемь суток. Однако основная часть операции набережночелнинского УФСБ проходила в это время в Москве.
Не ждем, а готовимся?
В конце октября 2017 года, накануне революции, Вадим Майоров выдвинулся в столицу. Задачи стояли простые: оценить количество приехавших из регионов сторонников Мальцева, выяснить, где они находятся, какие у них планы и кто из журналистов их поддерживает. На время операции его начальником стал некий Алексей из центрального аппарата ФСБ — дела «Артподготовки» в Москве курировал именно он. Примерно в то же время, 26 октября, суд признал «Артподготовку» экстремистским движением.
Майоров не знал, как выглядит сотрудник ФСБ, поэтому должен был назвать ему пароль «Хата на Манежке» и услышать отзыв — «Три пятьсот».
Своей фамилии Алексей не называл, только должность — капитан. Номер мобильного телефона, с которого он общался с Майоровым, оказался привязан к странице «ВКонтакте» Алексея Воробушкина 1987 года рождения.
В доступных в интернете базах данных Центру «Досье» не удалось обнаружить человека с такими данными. Однако на странице Воробушкина нашлось объявление о продаже машины с другим номером телефона. Мобильный номер и автомобиль оказались зарегистрированы на Алексея Монастырева. Мы нашли фотографию этого человека в базах — в нем Вадим Майоров опознал оперативника ФСБ Алексея, с которым общался в Москве. В разговоре с «Досье» человек, чей номер был записан у Майорова, подтвердил, что его зовут Алексей Монастырев. На вопрос, является ли он сотрудником ФСБ, Монастырев усмехнулся и ответил, что работает юристом.
Алексей Монастырев. Центр «Досье»
Получив от Алексея Монастырева инструкции и записывающее устройство, Майоров отправился в «Макдональдс» на Манежной площади — на встречу с Надеждой Беловой. Она рассказала «Досье», что в начале октября в комнату в общежитии пожарной части, где она жила вместе с гражданским мужем, пришли с обыском. После этого администрация общежития ввела пропускной режим, и Белову перестали пускать домой — она не была официальной женой. Их с мужем приютили друзья, но днем она уходила, чтобы не злоупотреблять их гостеприимством. Большую часть времени Белова проводила в «Макдональдсе», который стал точкой притяжения для активистов «Артподготовки», провокаторов и силовиков. «Там собирались наши ребята, некоторым было негде жить, кто-то заходил после прогулок оппозиции по воскресеньям, — вспоминает Надежда Белова. — Вокруг было много эшников. Приходили и странные люди — например, кто-то предлагал ставить снайперов на крышах. Когда весь день такую пургу слушаешь, потом сложно понять, кто нормальный, а кто нет».
«Неужели мы будем делать революцию с голыми руками?» — спросил Белову Майоров. По его словам, она ответила, что все уже готово и решено, но доверия это у него не вызвало. «Я думаю, что у Беловой на самом деле не было какого-то конкретного плана. Я сомневаюсь, что было оружие. Может, у кого-то оно и было, но не в таких количествах, которые нужны для серьезной революции».
Внедренный революционер планировал остановиться в хостеле недалеко от Красной площади и периодически наведываться в «Макдональдс», чтобы узнавать у Беловой о ее планах и количестве активистов. Однако соратница Мальцева предложила идею получше — и он отправился жить вместе с другими активистами в комнате, которую за тысячу рублей в день снимали в Подмосковье Олег Дмитриев из Альметьевска и Сергей Озеров из Арзамаса. Новоприбывшего Майорова они встретили тоже в «Макдональдсе» — на этот раз возле метро «Юго-Западная».
«Поехали в квартиру. На квартире он представился. Бывший контрактник, военный Майоров Вадим, награжден каким-то „Черным крестом“ за службу на Кавказе, показывал этот крест с документами, — описывал новое знакомство Олег Дмитриев в письме „ОВД-Инфо“. — Я не смотрел толком (мало ли чего продают в подземном переходе, я поисковик по старине). Интересовался, какой связью пользуемся, симки, говорил, надо на себя не оформленные, и интересовался определенной моделью стартового пистолета Макарова, его можно переделать. Также говорил, что 5 ноября — самый идеальный момент, чтобы создать шумиху и пощипать пару богатеев, а адреса у него есть. Надо еще кого-нибудь с авто или арендовать авто. Мне эти разговоры были неинтересны. Сереге тоже, он (Серега) высказал: „Чтобы никаких пистолетов на квартире“. Вадим замкнулся, периодически брал мой смартфон, смотрел инет. (У Вадима было два кнопочных телефона)».
Сам Майоров рассказывает об общении с активистами несколько иначе. «Они были мечтателями. Верили, что произойдет революция. Что такое революция и как она делается, они, по-моему, вообще не понимали. В их представлении она должна была произойти как-то сама собой. Мальцев сказал им набрать кредиты — сказал, что придет к власти и простит их. Поэтому они побежали брать телефоны в кредит на себя. Обещал им выдать всем по машине, по квартире. Они сидели и всерьез рассуждали, что они могут занять кресло мэра, например».
«Шарлатан такой, поп Гапон, новое МММ на политике, — сердится внедренный фээсбэшник. — Я не предполагал, что будут какие-то коктейли Молотова. Приехал и говорю: „Ну что, ребята, Надя мне ничего не сказала. Что будем делать, как совершим революцию?“ Естественно, мне был приказ спровоцировать это обсуждение, иначе никак не узнать. Мне говорили, что я должен давить на тему оружия, взрывов, других каких-то планов. И ребята бурно это обсуждали, что надо как-то готовиться.
Они решили делать коктейли Молотова. На записях, которые я сделал и которые лежат сейчас в архивах ФСБ, такие разговоры: „Ну, сделаем оружие, сделаем революцию“. Но, знаете, это напоминало, как дети хвастаются друг перед другом. Это были больше фантазии, чем реальность. Они были ну вот просто как дети, не понимали даже, зачем эти коктейли. Я сам думал, что их бы надо не в тюрьму, а в клинику — лечиться от болезни Мальцева. Но приказ есть приказ. Доложил Алексею, что шли такие разговоры, у всех загорелись глаза, что надо будет сверлить новые дырочки в погоны.
Но на следующий день или через день ребята отказались от этого. Они сказали: „Слушай, мы подумали, это слишком опасно, мы этого делать не будем“. Я выдохнул тогда, думал: „Ну все, ребята образумились, мозги работают, ничего такого делать не будут, все круто, и никто не сядет“. Но машина была уже запущена. Когда я доложил об этом, Алексей сказал: „Нет, по-любому что-то надо, или коктейли Молотова, или еще хоть что-нибудь у них быть должно, потому что их надо закрыть“. Говорит: „Мы уже доложили наверх генералу, и еще дальше наверх там доложили“. То есть, как я понял, это все на высшем уровне уже знали и санкционировали».
Незадолго до обыска в квартире появился еще один обитатель — Олег Иванов, тоже из Альметьевска. По словам Майорова, оставшись наедине с Ивановым, он соврал новому соседу, что Дмитриев и Озеров «как-то готовятся к революции», и предложил ему тоже сделать коктейли Молотова.
«Фактически это была провокация ФСБ. Иванов загорелся и пошел покупать те самые бутылки бензина, которые потом нашли при обыске. Кстати, они были куплены на деньги ФСБ. Мне выделили 30 тысяч рублей на командировку, Леша сказал, чтобы я дал денег Иванову. Он пришел, сделал коктейли Молотова, я ему помогал. Технически это не были коктейли Молотова, потому что Иванов не смог достать пенопласт.
Начальство говорит: „Это не то, давай пенопласт“. Я говорю: „Я не буду бегать“. Начальство говорит: „Ну, пускай делает так“. В итоге Иванов смешал масло с бензином, поэтому технически это не коктейль Молотова и вообще не взрывоопасная смесь. А мне еще писало начальство, что по-любому надо вставить туда запалы. Я давал указания Иванову, он их вставил.
То есть в бутылках из-под «Тархуна» и «Дюшеса» был залит бензин с маслом. Считать их коктейлями Молотова было невозможно. Иванов даже не осознавал, что он этим бензином будет поджигать, что он вообще будет делать — он не рассуждал об этом. И мне было понятно, что он не будет эти коктейли использовать. А еще я понимал, что, по сути, они говорят правду. И про коррупцию, и про то, что творится в стране, — их тяжело было упрекнуть в этих мыслях. Но у меня был приказ, и мне его надо было выполнить в любом случае».
Сам Олег Иванов утверждает, что бутылки с лимонадом в квартиру принес Майоров, а о том, что в них были масло и бензин, он узнал уже во время обыска. Иванов и Дмитриев рассказали «Досье», что Майоров произвел на них впечатление политически неграмотного человека. «Такое впечатление, что он невнимательно смотрел эфиры Мальцева», — добавляет Иванов. По словам Олега Дмитриева, он почти сразу начал подозревать в Майорове провокатора. «Я приехал на митинг, а он начал предлагать какие-то несовместимые с этим вещи», — вспоминает он. Дмитриев поделился подозрениями с Сергеем Озеровым и Олегом Ивановым, и оппозиционеры решили выехать из квартиры. Но время было к вечеру, а денег не было даже на такси. У Озерова болела спина, и он не мог унести свои вещи. Активисты решили не обсуждать больше революцию при Майорове и подождать с переездом.
Майоров в тот вечер ушел из квартиры — встречаться с Алексеем Монастыревым из центрального аппарата ФСБ. Внедренный революционер составил письменный доклад, а Монастырев объяснил, как будут проходить обыск у активистов и показательный побег Майорова. По словам фээсбэшника, история с побегом согласовывалась на уровне генералов — Майоров должен был сохранить репутацию оппозиционера, чтобы продолжить общаться с Надеждой Беловой.
«Я тогда еще принес Алексею ключ и сказал: „Сделай копию, чтобы не ломать дверь и зайти тихо“. А так как это было уже вечером, все ларьки были закрыты, а ключ горизонталка, с дырочками такой. И он начал его фотографировать. Я говорю: „Зачем ты это делаешь?“ „Ну как зачем? Мы сейчас сделаем копию“. „Ну как копию? По таким ты не сделаешь копию, там микроны“. И естественно, никто ничего не сделал, просто на следующий день я открыл дверь, и зашел спецназ. Но это было не круто. Ты думаешь, что раз это центральный аппарат, Москва, то люди должны быть очень умные. Но в итоге видишь чуваков, которые на мобильный телефон снимают ключ».
В тот же вечер стартовала масштабная спецоперация силовиков против активистов «Артподготовки». На протяжении нескольких дней в десятках городов по всей России полицейские и сотрудники ФСБ выламывали двери, обыскивали, задерживали и пытали сторонников Вячеслава Мальцева, а провластные СМИ отчитывались о задержанных «террористах и экстремистах», демонстрируя якобы обнаруженные у них пистолеты, ножи, взрывчатку и прочий арсенал.
Обыск у Озерова, Дмитриева и Иванова стал частью этой кампании и даже вошел в сюжет на НТВ — на видео полураздетые активисты вместе с внедренным фээсбэшником стоят в той самой квартире. Дмитриев рассказывал, что, после того как он упал в обморок, съемку пришлось прекратить. Возможно, именно поэтому в сюжет вошло лишь несколько секунд с оперативных мероприятий. Пытки Дмитриева журналисты НТВ снимать не стали — хотя, по словам Майорова, оставались в квартире и слышали крики. Майоров, как и планировалось, показательно сбежал, забрал у коллеги Алексея Монастырева Ярослава ключи от квартиры, где проходил обыск, и, переночевав, позвонил Надежде Беловой. Она все еще оставалась мишенью спецслужб.
Скриншот из сюжета НТВ
Вместе с мужем Белова приехала забрать Майорова. По ее словам, Майоров говорил ей, что после обыска почти сутки прятался в лесу, и выглядел соответствующе: был грязный, замерзший и голодный.
Сам Майоров сначала рассказывал «Досье», что Белова с мужем звали его прятаться вместе с ними на съемной квартире, но он отказался, поскольку жизнь в одной комнате с тремя другими активистами произвела на него удручающее впечатление. Впоследствии его версия изменилась — якобы он просился поехать с Беловой и ее мужем, но те отказались, опасаясь, что Майорова могут искать силовики.
«Мы с ней встретились в торговом центре. Я дико замерз, а еще у меня был травмирован глаз — когда забежал в лес, мне воткнулась в глаз ветка, поэтому периодически шла кровь. И когда Белова увидела эту картину — замерзший парень, из глаза течет кровь — я говорил ей: „Слушай, Надюх, меня там пытали, я еле убежал, меня ищут, помоги мне“».
Спустя три дня после обыска ФСБ не без гордости отчиталась, что выявила и предотвратила деятельность «законспирированной ячейки движения „Артподготовка“» в Московской области, члены которой якобы планировали поджигать здания и нападать на полицейских. «Оставшиеся в России активисты „Артподготовки“ в ряде городов страны сформировали группы для проведения резонансных экстремистских акций, направленных на дестабилизацию социально-политической обстановки», — говорилось в сообщении Центра общественных связей ФСБ.
День без революции
Сам Вячеслав Мальцев в это время находился во Франции — еще летом он, несмотря на пристальное внимание силовиков, сбежал из России. В начале октября 2017 года суд заочно арестовал Мальцева по обвинению в призывах к экстремизму. 2 ноября оппозиционер записал видеообращение из поезда и сообщил, что планирует находиться рядом, «когда все начнется». Но в решающий день Мальцев на революции так и не появился.
Обещать скорую революцию Вячеслав Мальцев начал еще в 2013 году. С тех пор почти каждое свое видео он заканчивал словами «5.11.17, не ждем, а готовимся!», а его ролики и прямые трансляции набирали все больше и больше просмотров. Несмотря на массовые задержания, в назначенный день сторонники «Артподготовки» вышли на площади российских городов, однако никакого плана по свержению власти у них не было.
«Там пришли какие-то мужички, в основном, средних лет, но было немножечко молодых людей, чуть-чуть совсем, — рассказывал „Медиазоне“ глава аналитического центра „Сова“ Александр Верховский, находившийся в этот день на Манежной площади. — Стояли, жались возле стеночки гостиницы „Москва“. Все было огорожено. И стояли, было полно журналистов, этих революционеров прям сразу видно было невооруженным глазом. К ним подходили журналисты, спрашивали, что вы тут встали. „Мы ждем революцию“ — „Что вы будете делать?“ — „Ну, вот нам сказали, мы ждем 12:00“. Наступило 12:00, ничего не произошло».
Впрочем, силовиков это мало волновало. Для них революция Мальцева стала удобным способом выявить и запугать противников действующей власти, и останавливаться они не собирались. По данным «ОВД-Инфо», 5 ноября 2017 года по всей России было задержано более 400 человек, из них почти 300 — в Москве. Под горячую руку полицейским попадались не только сторонники Вячеслава Мальцева, но и случайные прохожие — от либертарианцев, выходивших с ежегодных чтений Адама Смита, до юных игроков в Pokémon Go!, которые узнали о надвигавшейся революции уже в отделении полиции. Среди задержанных была и Надежда Белова — именно ради нее продолжал оставаться в Москве внедренный фээсбэшник Вадим Майоров.
«5 ноября я пришла в ярко-красной куртке, еще сделала себе маникюр, у меня были белые ноготочки с галочками. Люди меня узнавали по этим ноготочкам, — рассказывала Надежда Белова в интервью Радио „Свобода“. — Мы приехали к Манежке, увидели, что площадь оцеплена, надо спускаться через подземный переход. А там проверяют паспорта. Муж мне говорит: они ищут тебя. И мы сделали хитрый ход: я включаю фейсбук, выхожу в прямой эфир, и мы пошли не к Манежке, где всех загребают, а к Большому театру. И я в эфире в фейсбуке говорю. Люди собираются. Я в тот день думала, что меня убьют. Друзья утром надели на меня бронежилет: не от пули, так от ножа спасет. Было очень страшно. Пролетел вертолет, завис, сделал кружок, еще раз завис. Я поняла — это за мной. Буквально через две минуты с разных сторон налетели амбалы, скрутили и потащили. Не знаю, куда и как из моих рук пропал телефон. Потом они забрали моего мужа, увезли нас в разные места».
Майоров рассказывает, что обошлось без вертолетов. Он вспоминает, что 5-го числа встретился с Беловой на Манежной площади, скинул геолокацию Алексею Монастыреву из центрального аппарата ФСБ и направил группу ОМОНа. После этого Майоров попрощался с сотрудниками ФСБ и отправился домой в Набережные Челны.
Задержанная Надежда Белова в это время поехала на допрос — по делу активистов «Артподготовки» Юрия Корного и Андрея Кепти. Их обвиняли в приготовлении к поджогу сена, разобранных декораций и строительного мусора, оставшихся на Манежной площади после городского фестиваля «Золотая осень». По словам Беловой, Корному было негде жить в Москве, в сухую погоду он ночевал в том самом сене.
После нескольких часов допроса Белову отпустили в статусе свидетеля и сразу же задержали снова, на этот раз по делу об административном правонарушении. Активистка провела двое суток в отделении полиции, а затем была оштрафована на 2,5 тысячи рублей за мелкое хулиганство. «Якобы использовала нецензурную ругань и „оскорбительно приставала“ к людям», — сообщало «ОВД-Инфо». Сама Белова подозревала, что ее могут задержать по новому делу, и, сбежав из здания суда, две недели пряталась в заброшенном психдиспансере в Подмосковье. «Мы тогда долго ломали голову с московскими операми (сотрудниками ФСБ. — «Досье»), выясняли, кто виноват, кто прав, почему менты ее упустили. Сошлись на том, что за ней просто криво выставили „ноги“ (наружное наблюдение. — «Досье») сотрудники полиции», — вспоминает Майоров.
Опасения Беловой подтвердились. 9 ноября 2017 года против нее было возбуждено уголовное дело: следствие посчитало, что еще в начале сентября она вместе с активистом «Артподготовки» Андреем Толкачевым разработала план теракта в день революции. По версии силовиков, оппозиционеры готовились уничтожить несколько опор линий электропередачи, чтобы организовать энергетическую блокаду Москвы. Кроме того, они якобы планировали привлечь некие боевые группы для поджога зданий органов власти и нападений на силовиков, а также заложить в метро муляжи бомб и организовать ложные звонки о минировании жизненно важных объектов (Белова утверждает, что ничего подобного она не планировала, Андрей Толкачев также свою вину не признал). Объединив дело Беловой и Толкачева с делом Корного и Кепти, следователи пришли к выводу о существовании «устойчивого террористического сообщества», в создании которого был обвинен Вячеслав Мальцев. После возбуждения дела Надежда Белова покинула Россию, но интерес спецслужб к ней не угас.
Путин хлопает в ладоши
Обеспечив задержание активистов «Артподготовки», Вадим Майоров вернулся в Набережные Челны. «Молодец, редко у кого так получается», — хвалили его коллеги. За успешно выполненное задание внедренному революционеру выдали премию — 40 тысяч рублей. Вспомнить, на что ее потратил, Майоров не смог.
Он рассказывает, что для него спецоперация стала шоком: «Это был мой первый раз с политикой, и я понимал, что они невиновны и это все, по сути, провокация. Когда я вернулся, я должен был сдать в челнинское управление доклад. И мы тогда обсуждали, что это не методы — вот эти все пытки и коктейли Молотова, я даже не буду их коктейлями называть, это были бутылки с бензином. На этом не должны строиться уголовные дела. Это как-то неправильно. Мы так не работали — мы работали относительно честно. Вот есть у чувака тротил, задерживаем его, но никто вот этой херней не занимался. Не занимался пытками, не делал уголовных дел на бутылке с бензином. Это что такое? Это как вообще? Поэтому, естественно, я был недоволен. Мне начальство сказало: „Нет, я первый раз о таком слышу. Мы будем разговаривать, поднимать этот вопрос“. Естественно, никакой вопрос он (Галиакберов. — «Досье») не поднял, он понимал все. Потом просто сказал: „Слушай, ну они же враги, враги нашей страны, так что не парься“».
После успеха с «Артподготовкой» Майорова все чаще стали привлекать к работе по направлению, за которое отвечает Вторая служба ФСБ, — контртерроризм и борьба с угрозами конституционному строю. Антитеррористические мероприятия у Майорова вопросов не вызывали — он общался с хариджитами (членами радикальных мусульманских сект. — «Досье») и готовился к командировке на Ближний Восток. Угрозами конституционному строю, в свою очередь, считались любые оппозиционно настроенные движения: отделение «Открытой России», штаб Навального, люди, называющие себя гражданами СССР, и так далее.
