«В конце-концов, я лягнула его. Продолжая любить…»
31 марта, 2019 8:48 дп
Ольга Роева
Мне задали довольно скользкий вопрос под предыдущим постом. Мол, странно получается — до свадьбы храп мужа меня не беспокоил и убаюкивал, а после — вдруг стал доводить до нервного истощения и стихийного рукоприкладства. И действительно, так получается. Нет ли в этом обмана и мошенничества с женской стороны? Получается, два года назад, как-то по- змеиному свернувшись на подушке, я была готова спать под что угодно, а сейчас вдруг встрепенулась и хрипя от кровавого наслаждения, выпинываю родную задницу с кровати.
Я сама об этом думала. И пришла к такому выводу. Видимо, женщина так устроена. Конкретно я. Как только на моих эстрадных руинах из пьяных, невменяемых безумцев появляется что-то похожее на реального, постоянного мужа, весь организм начинает работать на меня. Вся иммунная система. Гуляешь, пьёшь до утра, а то вдруг, поддавшись внезапной радости, бухнешься прямо в трусах на шпагат, прямо на льду, на катке, как влюбленная Волочкова.
Любые глупости, чтобы понравиться. Каждая клеточка пытается выдать тебя замуж. Каждая. Зрение и слух в такие моменты отключаются. Обостряется лишь тактильность. И то в специально отведённых местах. Так я понимаю, что организм за меня борется. Ему не важен храп и вонючие ноги. Везде мерещится запах тюльпанов и трели соловья. Плевать даже на инстинкты самосохранения, когда надо размножиться и как- то это дело обтяпать. А потом уже, милая, сама… Привыкай, лечи, воспитывай. Года через два мозг просыпается и начинает замечать мир вокруг.
В конце концов, как можно винить женщину за мечту? Путин вон тоже, перед тем как жениться, обещал ничего не менять и слушать тёщу. И ничего, живём как-то с новой конституцией, тёщу отравили – даже спокойней стало. Так что, нет ничего удивительного, что и я, дорвавшись до власти, включила все свои ресурсы и стала лупасить несогласных. Все мы люди.
Но про что я хотела написать – это про внезапную невозможность компромисса. У нас две! Две двухместные кровати. Одна внизу, другая — на втором, пристроенном этаже. Там, скрючившись под потолком, смиренно работаю я. Что неинтересно, пока я не открыла для себя это место, никто в эту пристройку и не поднимался. Теперь же я постоянно пишу с видом на растёкшегося мужа. Постоянно тут лежит и трещит о каких- то колодках, шинах, футболе. Как это относится к моим рассказам — не знаю, но слушаю. То есть у меня есть понимание, что мы близкие люди и должны интересоваться жизнью друг друга. Хотя, я считаю, это убивает тайну.
Да. При том, что у нас две кровати, спим мы в одной. Понятно же, что в таком случае теряется весь замысел спального простора. Ведь если мы спим вдвоём, получается, что для каждого из нас кровать перестаёт быть двухместной. Она становится перенаселённой. Какая в этом радость? Этот ли месседж вкладывали щедрые производители таких кроватей?
Так что, сплю я в окружении двух некрупных, но очень тяжелых (и в физическом, и в психологическом плане) родственников. С одной стороны на меня налегает кот Серёжа.
Отдельная песня. Его нельзя сдвинуть, потому что внутри он – ёж. При попытке его спихнуть, в руку впиваются миллионы иголок. Более того, Серёжа с какой-то мстительной яростью вдруг начинает сдавать задницей назад, отстаивая первоначальную территорию. Согнать его невозможно — кот догадался упираться лапками в стенку кровати. Это коварство может сломить только тапочек. Но я не бью котов, даже несмотря на то, что они мне сделали.
С другой стороны храпит муж — сороконожка. В постели муж предпочитает позу «паровозик». Это когда цепляешься всем, чем можно за подругу жизни и чухаешь на её спине в мир снов и неги. Поначалу я скидывала с себя чужие ноги. Но спящий тоже не терялся. С тоскливым укором ножка мужа повисала в воздухе, как бы блудливо озираясь в поисках другого бедра. Потом снова тоскливо опускалась, но уже как то более основательно. Окончательно придавливая всё живое.
Однажды мне приснился сон, что я – картошка, и зову бабушку, чтобы она скинула с меня пузатого колорадского жука. Ужасные ощущения. Я пересказала сон Славе. С намёком, что когда – нибудь могу просто перепутать сон с явью, макнуть его в керосин и утопить. Кстати, помидоры в том сне тоже были. Если вас интересует их внутренний мир, просто пощекочите их. От щекотки они впадали в истерику и взрывались.
Короче, спать вместе было неудобно. На второй год паранойи, я дружелюбно подсказала мужу, что можно спать никому не мешая — у меня в ногах, например, укладываясь горизонтально, поперёк кровати (читала, что один цирк так укладывал карликов в гостиничном номере. На одной кровати по 5 штук). Но и на этот компромисс мы не пошли…
В конце-концов, я лягнула его. Продолжая любить. Причём именно эта мысль, что я бесконечно люблю его и мне можно его лягнуть, не стесняясь показаться не понятой, вызвала неодолимый прилив сил.
«Эх, как же хорошо живётся на свете!» И лягнула.
Теперь у нас так: засыпаем, чух- чух паровозик, я лягаюсь, он с фальшивым смирением удаляется наверх. В зияющую невосполнимую пустоту. Самое ржачное, что сопровождается этот исход из Рая какой- нибудь дебильной эссенцией:
— Смотри, Оля… Бросишь жемчужину в море, потом не поймаешь. Останешься у разбитого корыта.
И не то, чтобы я совсем запугала старика, но утром жемчужина как-то сама приползает в мои сточные воды. Днём, кстати, у нас другие пубертатные проблемы, посерьёзней. Почему это, спрашивает, когда я везу тебя на машине, ты не придерживаешь меня на поворотах. Вдумайтесь. Придерживать мужа на поворотах.
И вот, с одной стороны, меня распирает от того, с каким возрастом приходится работать. А с другой — начинаю тревожно замечать, что не растём. Который год не растём. Тли, два, раз…
Ольга Роева
Мне задали довольно скользкий вопрос под предыдущим постом. Мол, странно получается — до свадьбы храп мужа меня не беспокоил и убаюкивал, а после — вдруг стал доводить до нервного истощения и стихийного рукоприкладства. И действительно, так получается. Нет ли в этом обмана и мошенничества с женской стороны? Получается, два года назад, как-то по- змеиному свернувшись на подушке, я была готова спать под что угодно, а сейчас вдруг встрепенулась и хрипя от кровавого наслаждения, выпинываю родную задницу с кровати.
Я сама об этом думала. И пришла к такому выводу. Видимо, женщина так устроена. Конкретно я. Как только на моих эстрадных руинах из пьяных, невменяемых безумцев появляется что-то похожее на реального, постоянного мужа, весь организм начинает работать на меня. Вся иммунная система. Гуляешь, пьёшь до утра, а то вдруг, поддавшись внезапной радости, бухнешься прямо в трусах на шпагат, прямо на льду, на катке, как влюбленная Волочкова.
Любые глупости, чтобы понравиться. Каждая клеточка пытается выдать тебя замуж. Каждая. Зрение и слух в такие моменты отключаются. Обостряется лишь тактильность. И то в специально отведённых местах. Так я понимаю, что организм за меня борется. Ему не важен храп и вонючие ноги. Везде мерещится запах тюльпанов и трели соловья. Плевать даже на инстинкты самосохранения, когда надо размножиться и как- то это дело обтяпать. А потом уже, милая, сама… Привыкай, лечи, воспитывай. Года через два мозг просыпается и начинает замечать мир вокруг.
В конце концов, как можно винить женщину за мечту? Путин вон тоже, перед тем как жениться, обещал ничего не менять и слушать тёщу. И ничего, живём как-то с новой конституцией, тёщу отравили – даже спокойней стало. Так что, нет ничего удивительного, что и я, дорвавшись до власти, включила все свои ресурсы и стала лупасить несогласных. Все мы люди.
Но про что я хотела написать – это про внезапную невозможность компромисса. У нас две! Две двухместные кровати. Одна внизу, другая — на втором, пристроенном этаже. Там, скрючившись под потолком, смиренно работаю я. Что неинтересно, пока я не открыла для себя это место, никто в эту пристройку и не поднимался. Теперь же я постоянно пишу с видом на растёкшегося мужа. Постоянно тут лежит и трещит о каких- то колодках, шинах, футболе. Как это относится к моим рассказам — не знаю, но слушаю. То есть у меня есть понимание, что мы близкие люди и должны интересоваться жизнью друг друга. Хотя, я считаю, это убивает тайну.
Да. При том, что у нас две кровати, спим мы в одной. Понятно же, что в таком случае теряется весь замысел спального простора. Ведь если мы спим вдвоём, получается, что для каждого из нас кровать перестаёт быть двухместной. Она становится перенаселённой. Какая в этом радость? Этот ли месседж вкладывали щедрые производители таких кроватей?
Так что, сплю я в окружении двух некрупных, но очень тяжелых (и в физическом, и в психологическом плане) родственников. С одной стороны на меня налегает кот Серёжа.
Отдельная песня. Его нельзя сдвинуть, потому что внутри он – ёж. При попытке его спихнуть, в руку впиваются миллионы иголок. Более того, Серёжа с какой-то мстительной яростью вдруг начинает сдавать задницей назад, отстаивая первоначальную территорию. Согнать его невозможно — кот догадался упираться лапками в стенку кровати. Это коварство может сломить только тапочек. Но я не бью котов, даже несмотря на то, что они мне сделали.
С другой стороны храпит муж — сороконожка. В постели муж предпочитает позу «паровозик». Это когда цепляешься всем, чем можно за подругу жизни и чухаешь на её спине в мир снов и неги. Поначалу я скидывала с себя чужие ноги. Но спящий тоже не терялся. С тоскливым укором ножка мужа повисала в воздухе, как бы блудливо озираясь в поисках другого бедра. Потом снова тоскливо опускалась, но уже как то более основательно. Окончательно придавливая всё живое.
Однажды мне приснился сон, что я – картошка, и зову бабушку, чтобы она скинула с меня пузатого колорадского жука. Ужасные ощущения. Я пересказала сон Славе. С намёком, что когда – нибудь могу просто перепутать сон с явью, макнуть его в керосин и утопить. Кстати, помидоры в том сне тоже были. Если вас интересует их внутренний мир, просто пощекочите их. От щекотки они впадали в истерику и взрывались.
Короче, спать вместе было неудобно. На второй год паранойи, я дружелюбно подсказала мужу, что можно спать никому не мешая — у меня в ногах, например, укладываясь горизонтально, поперёк кровати (читала, что один цирк так укладывал карликов в гостиничном номере. На одной кровати по 5 штук). Но и на этот компромисс мы не пошли…
В конце-концов, я лягнула его. Продолжая любить. Причём именно эта мысль, что я бесконечно люблю его и мне можно его лягнуть, не стесняясь показаться не понятой, вызвала неодолимый прилив сил.
«Эх, как же хорошо живётся на свете!» И лягнула.
Теперь у нас так: засыпаем, чух- чух паровозик, я лягаюсь, он с фальшивым смирением удаляется наверх. В зияющую невосполнимую пустоту. Самое ржачное, что сопровождается этот исход из Рая какой- нибудь дебильной эссенцией:
— Смотри, Оля… Бросишь жемчужину в море, потом не поймаешь. Останешься у разбитого корыта.
И не то, чтобы я совсем запугала старика, но утром жемчужина как-то сама приползает в мои сточные воды. Днём, кстати, у нас другие пубертатные проблемы, посерьёзней. Почему это, спрашивает, когда я везу тебя на машине, ты не придерживаешь меня на поворотах. Вдумайтесь. Придерживать мужа на поворотах.
И вот, с одной стороны, меня распирает от того, с каким возрастом приходится работать. А с другой — начинаю тревожно замечать, что не растём. Который год не растём. Тли, два, раз…