«В голове у куклы была вмонтирована маленькая клизма…»
24 июля, 2017 9:51 дп
Tanya Loskutova
— Инночка, если бы Вам предложили десять рублей, Вы могли бы съесть толстолобика?
— Что Вы, Надежда Михайловна, да я толстолобика и бесплатно съем!
— Инночка, как Вы можете?!! Он же похож на Симону Синьоре!!!
…Инночка — писательница Инна Варламова. Она же — моя старшая подруга.
Надежда Михайловна — Н.М. Жаркова, известный и прекрасный переводчик с французского. Она — старшая подруга Инны.
Они — страстные преферансистки.
Когда идёт игра — меня не подпускают на пушечный выстрел.
Они — умные. Поэтому понимают, что тот факт, что я у них — «маленькая», для меня не аргумент.
Тогда Инночка говорит: «Тебе нельзя, ты слишком азартная… Ты всё делаешь с перехлёстом… И останавливаться ты не
умеешь…»
Надежда Михайловна говорит: «Во время игры я произношу много плохих слов… Мне будет неловко…»
Потом прибавляет: «Когда мы с тобой будем одни, я всё тебе повторю… Один на один — не стыдно…»
У Н.М. есть младшая, года на два, сестра. Ольга Михайловна.
Представьте себе двух очень высоких, очень худых дам, под или за восемьдесят, с очень длинными, очень красными ногтями, очень красными, в тон ногтям, губами…
Чего- то всё очень, очень , прямо какая-то страшилка получается…
Ну ладно… У каждой — в (очень!) длинных пальцах — папироса. Обе говорят хрипловатым баском. Не знаю, как ещё можно их нарисовать, чтобы вы поняли, как офигенно они были хороши.
Понимали друг друга с полувзгляда…
Однажды сестры принимали у Н.М. гостей. Н.М. вышла из комнаты, чтобы принести кому-то воды. В коридоре она упала — микроинсульт.
Когда выбежавшие гости стали бестолково суетиться над лежащей, О. М. одним движением остановила галдёж и наклонилась над сестрой.
Внимательно посмотрев ей в глаза, тихо сказала:»Сейчас, Надюша, я поняла…»
И ловким движением поправила сбившийся на сторону паричок сестры.
Носилки приехавшей неотложки не помещались в лифт, бравая бригада санитаров курила на лестнице и давала советы, в какую
дверь позвонить за помощью, потому что «они
что, нанимались с седьмого этажа таскать…»
У потревоженных соседей, у всех поголовно, оказался радикулит, (дом же — писательский, они тоже, видимо, «не нанимались»…)
Кто-то вспомнил про Феликса, благо, рядом.
Он мгновенно примчался, и с кем-то на пару понёс носилки.
На четвертом этаже что-то затормозилось, идти стало труднее. И тут идущий вторым Феликс увидел замечательную картинку:
Надежда Михайловна, свесив с носилок руку, пыталась протащить за собой стоявший на площадке детский велосипед! Это была действительно, замечательная выходка !
А О.М. тут же радостно перевела её смысл:
«Это Надюша дает нам понять, что всё в порядке, что не надо психовать!..»
После больницы я часто брала свою работу к Н.М. Это всех устраивало. Во-первых, когда я работаю, я всегда молчу… Во- вторых, я единственная, кто может заставить даже мёртвого принимать лекарства, соблюдать режим и делать массу полезных вещей…
Смолоду, навалявшись по больницам, я быстро, как кошка, оживала, и начинала вмешиваться в лечебный процесс.
Например, я умела ставить клизмы тяжёлым больным, делала это, в отличие от хамоватых санитарок, абсолютно безболезненно…
И, пожалуйста, не подумайте, что я не хвастаюсь! Хвастаюсь, и ещё как…
Может, это и не подходящий случай для такого откровения, но где я его, более подходящий, возьму?..
Пока я молча работала, Надежда Михайловна рассказывала мне о себе, о своих пристрастиях…
Иногда о чём-нибудь спрашивала меня… Например, почему я во время работы высовываю кончик языка…
Или: неправда ли, её постель с подаренным ей индийским бельём в отвратительный цветочек, похожа на могилу неизвестного солдата?
Ни один из её вопросов не требовал ответа,
Надежд Михайловна уставала от тишины, уставала говорить сама, после паузы спрашивала вдруг шёпотом: «Послушай, а у тебя было такое, чтобы ты сидишь и смотришь, как
человек рисует?.. У меня, например, это в первый раз…»
И говорила это тоном девушки, признающейся в этом «первом разе» первому мужчине…
Мы начинали смеяться, работа летела к чёрту…
Однажды Н.М. призналась, что любит смотреть футбол, что могла бы полюбить и хоккей , » если бы эта штучка, за которой они носятся с палками, была бы хоть немного
побольше, чтоб не напрягать глаза…»
Но в футболе больше всех любит Рината Дасаева…
Из вежливости я спросила, за что?
Н.М. заволновалась и воскликнула:»Ну как же! Назови мне хоть одного вратаря, который, стоя на воротах, может так часто и смачно плеваться!!! Тридцать четыре раза за три минуты, я считала!…»
К ближайшему дню рождения я сделала ей большую мягкую куклу — Дасаева. В голове у куклы была вмонтирована маленькая клизма — груша, (вот вам и » подходящий » случай — про клизму!). И её Дасаев плевался ровно столько
раз, сколько ей хотелось…
Кажется, я очень долго пишу, уже даже как- то неловко… Хотя маленьких, несерьёзных историй про Надежду Михайловну, её сестру, «дядю Вову», Инночку, у меня так много что, рассказывая их столько , сколько хочу, устану и возненавижу себя намного раньше, чем вы…
Tanya Loskutova
— Инночка, если бы Вам предложили десять рублей, Вы могли бы съесть толстолобика?
— Что Вы, Надежда Михайловна, да я толстолобика и бесплатно съем!
— Инночка, как Вы можете?!! Он же похож на Симону Синьоре!!!
…Инночка — писательница Инна Варламова. Она же — моя старшая подруга.
Надежда Михайловна — Н.М. Жаркова, известный и прекрасный переводчик с французского. Она — старшая подруга Инны.
Они — страстные преферансистки.
Когда идёт игра — меня не подпускают на пушечный выстрел.
Они — умные. Поэтому понимают, что тот факт, что я у них — «маленькая», для меня не аргумент.
Тогда Инночка говорит: «Тебе нельзя, ты слишком азартная… Ты всё делаешь с перехлёстом… И останавливаться ты не
умеешь…»
Надежда Михайловна говорит: «Во время игры я произношу много плохих слов… Мне будет неловко…»
Потом прибавляет: «Когда мы с тобой будем одни, я всё тебе повторю… Один на один — не стыдно…»
У Н.М. есть младшая, года на два, сестра. Ольга Михайловна.
Представьте себе двух очень высоких, очень худых дам, под или за восемьдесят, с очень длинными, очень красными ногтями, очень красными, в тон ногтям, губами…
Чего- то всё очень, очень , прямо какая-то страшилка получается…
Ну ладно… У каждой — в (очень!) длинных пальцах — папироса. Обе говорят хрипловатым баском. Не знаю, как ещё можно их нарисовать, чтобы вы поняли, как офигенно они были хороши.
Понимали друг друга с полувзгляда…
Однажды сестры принимали у Н.М. гостей. Н.М. вышла из комнаты, чтобы принести кому-то воды. В коридоре она упала — микроинсульт.
Когда выбежавшие гости стали бестолково суетиться над лежащей, О. М. одним движением остановила галдёж и наклонилась над сестрой.
Внимательно посмотрев ей в глаза, тихо сказала:»Сейчас, Надюша, я поняла…»
И ловким движением поправила сбившийся на сторону паричок сестры.
Носилки приехавшей неотложки не помещались в лифт, бравая бригада санитаров курила на лестнице и давала советы, в какую
дверь позвонить за помощью, потому что «они
что, нанимались с седьмого этажа таскать…»
У потревоженных соседей, у всех поголовно, оказался радикулит, (дом же — писательский, они тоже, видимо, «не нанимались»…)
Кто-то вспомнил про Феликса, благо, рядом.
Он мгновенно примчался, и с кем-то на пару понёс носилки.
На четвертом этаже что-то затормозилось, идти стало труднее. И тут идущий вторым Феликс увидел замечательную картинку:
Надежда Михайловна, свесив с носилок руку, пыталась протащить за собой стоявший на площадке детский велосипед! Это была действительно, замечательная выходка !
А О.М. тут же радостно перевела её смысл:
«Это Надюша дает нам понять, что всё в порядке, что не надо психовать!..»
После больницы я часто брала свою работу к Н.М. Это всех устраивало. Во-первых, когда я работаю, я всегда молчу… Во- вторых, я единственная, кто может заставить даже мёртвого принимать лекарства, соблюдать режим и делать массу полезных вещей…
Смолоду, навалявшись по больницам, я быстро, как кошка, оживала, и начинала вмешиваться в лечебный процесс.
Например, я умела ставить клизмы тяжёлым больным, делала это, в отличие от хамоватых санитарок, абсолютно безболезненно…
И, пожалуйста, не подумайте, что я не хвастаюсь! Хвастаюсь, и ещё как…
Может, это и не подходящий случай для такого откровения, но где я его, более подходящий, возьму?..
Пока я молча работала, Надежда Михайловна рассказывала мне о себе, о своих пристрастиях…
Иногда о чём-нибудь спрашивала меня… Например, почему я во время работы высовываю кончик языка…
Или: неправда ли, её постель с подаренным ей индийским бельём в отвратительный цветочек, похожа на могилу неизвестного солдата?
Ни один из её вопросов не требовал ответа,
Надежд Михайловна уставала от тишины, уставала говорить сама, после паузы спрашивала вдруг шёпотом: «Послушай, а у тебя было такое, чтобы ты сидишь и смотришь, как
человек рисует?.. У меня, например, это в первый раз…»
И говорила это тоном девушки, признающейся в этом «первом разе» первому мужчине…
Мы начинали смеяться, работа летела к чёрту…
Однажды Н.М. призналась, что любит смотреть футбол, что могла бы полюбить и хоккей , » если бы эта штучка, за которой они носятся с палками, была бы хоть немного
побольше, чтоб не напрягать глаза…»
Но в футболе больше всех любит Рината Дасаева…
Из вежливости я спросила, за что?
Н.М. заволновалась и воскликнула:»Ну как же! Назови мне хоть одного вратаря, который, стоя на воротах, может так часто и смачно плеваться!!! Тридцать четыре раза за три минуты, я считала!…»
К ближайшему дню рождения я сделала ей большую мягкую куклу — Дасаева. В голове у куклы была вмонтирована маленькая клизма — груша, (вот вам и » подходящий » случай — про клизму!). И её Дасаев плевался ровно столько
раз, сколько ей хотелось…
Кажется, я очень долго пишу, уже даже как- то неловко… Хотя маленьких, несерьёзных историй про Надежду Михайловну, её сестру, «дядю Вову», Инночку, у меня так много что, рассказывая их столько , сколько хочу, устану и возненавижу себя намного раньше, чем вы…