Учение Маркса бессильно, потому что муравьи
15 мая, 2021 9:00 дп
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Лет в пятнадцать я очень увлекался марксизмом. Он представлялся мне учением, полным исторического оптимизма, непререкаемой логики и захватывающей красоты. Очевидно было, что окружавшая нас советская действительность не имела ничего общего со всепобеждающей теорией, и я все думал — почему?
Потом понял — людское несовершенство. Человек слаб, грешен, и любое учение — от марксизма до христианства, в жизнь претворяет прескверно. В одной, отдельно взятой стране, например, сначала испортили самодержавие, православие и народность, потом социализм с коллективизацией, а когда пришел капитализм, то и его превратили в компост.
Для меня тревожная примета времени — это социальные сети, твиттеры и флэш-мобы, другими словами — некая инфраструктура, позволяющая этим слабым, грешным и несовершенным людям самоорганизовываться. Просто так, безо всяких руководящих и направляющих.
Несколько лет назад по Лондону прошли демонстрации против сокращений, протестующие шли по Оксфорд-стрит и влезали в крупные универмаги, заявляли о себе. Организаторов пригласили на интервью и спрашивают — вы осуждаете насилие? — Мы никого и ничто не осуждаем, — отвечают они, — люди сами себя организовывают, каждый отвечает за себя. Индивидуально».
Тут в голове возникают картинки гигантских термитников, участники этих колоний выстраивают огромные, по своим масштабам, и сложнейшие структуры без общего руководства и тем более без вертикали власти. Порядок, дисциплина. Нет ни коррупции, ни преступности. Думаешь — может быть и мы, через инет, приблизимся когда-нибудь к такой насекомой утопии?
Подобные попытки предпринимались не раз. В 60-е годы американцы, уставшие от политики, устремились, подобно термитам, в свободные колонии создавать свою экосистему. На собраниях они говорили вольно, не сдерживаясь, так же и поступали. Общая идея была — экосистема впитает в себя любые внутренние толчки и удары. Все организуется само собой.
Если сегодня поговорить с ветеранами этих хипповых утопических «гуртОжитков», то услышите немало страшноватых рассказов о принуждении, насилии, в том числе и сексуальном, в то время как остальные колонисты молча взирали на происходившее, не вмешиваясь, поскольку правила этого не допускали.
В 1991 году в штате Аризона, в пустыне, запустили эксперимент — микромир, островок самоорганизации. Построили биосферу, где поселились 8 человек среди пышной флоры и фауны, с избытком достаточной для выживания.
Сразу же почему то стал расти уровень углекислого газа, он растворялся в водах искусственного океана и пожирал коралловые рифы. Откуда то появились тучи мошек, нападавших на огородные овощи. Добровольцы похудели почти на 20 процентов, потом на них пошли тучи тараканов.
Кислород упал до аварийного уровня. Бионавты стали задыхаться. Начались скандалы и даже стычки. Вызвали психиатра, он поставил диагноз — борьба за власть.
Однако настоящая борьба за власть развернулась между невесть откуда появившимися миллионами муравьев и резидентствующими тараканами. В 1993 году, разругавшись в дым и хлам, все участники вылезли на улицу, чтобы жить по законам общества.
Война в биосфере продолжалась. Муравьи победили тараканов, потом принялись жевать силиконовое уплотнение швов, съели все без остатка. Разрушили изоляцию, поломали тонкую внутреннюю экологию биосферы и стройными муравьиными рядами маршем ушли, исчезнув в окружающей аризонской пустыне.
Как писали на советских плакатах: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно», на что мы в шутку говорили: «Учение Маркса бессильно, потому что оно не верно».
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Лет в пятнадцать я очень увлекался марксизмом. Он представлялся мне учением, полным исторического оптимизма, непререкаемой логики и захватывающей красоты. Очевидно было, что окружавшая нас советская действительность не имела ничего общего со всепобеждающей теорией, и я все думал — почему?
Потом понял — людское несовершенство. Человек слаб, грешен, и любое учение — от марксизма до христианства, в жизнь претворяет прескверно. В одной, отдельно взятой стране, например, сначала испортили самодержавие, православие и народность, потом социализм с коллективизацией, а когда пришел капитализм, то и его превратили в компост.
Для меня тревожная примета времени — это социальные сети, твиттеры и флэш-мобы, другими словами — некая инфраструктура, позволяющая этим слабым, грешным и несовершенным людям самоорганизовываться. Просто так, безо всяких руководящих и направляющих.
Несколько лет назад по Лондону прошли демонстрации против сокращений, протестующие шли по Оксфорд-стрит и влезали в крупные универмаги, заявляли о себе. Организаторов пригласили на интервью и спрашивают — вы осуждаете насилие? — Мы никого и ничто не осуждаем, — отвечают они, — люди сами себя организовывают, каждый отвечает за себя. Индивидуально».
Тут в голове возникают картинки гигантских термитников, участники этих колоний выстраивают огромные, по своим масштабам, и сложнейшие структуры без общего руководства и тем более без вертикали власти. Порядок, дисциплина. Нет ни коррупции, ни преступности. Думаешь — может быть и мы, через инет, приблизимся когда-нибудь к такой насекомой утопии?
Подобные попытки предпринимались не раз. В 60-е годы американцы, уставшие от политики, устремились, подобно термитам, в свободные колонии создавать свою экосистему. На собраниях они говорили вольно, не сдерживаясь, так же и поступали. Общая идея была — экосистема впитает в себя любые внутренние толчки и удары. Все организуется само собой.
Если сегодня поговорить с ветеранами этих хипповых утопических «гуртОжитков», то услышите немало страшноватых рассказов о принуждении, насилии, в том числе и сексуальном, в то время как остальные колонисты молча взирали на происходившее, не вмешиваясь, поскольку правила этого не допускали.
В 1991 году в штате Аризона, в пустыне, запустили эксперимент — микромир, островок самоорганизации. Построили биосферу, где поселились 8 человек среди пышной флоры и фауны, с избытком достаточной для выживания.
Сразу же почему то стал расти уровень углекислого газа, он растворялся в водах искусственного океана и пожирал коралловые рифы. Откуда то появились тучи мошек, нападавших на огородные овощи. Добровольцы похудели почти на 20 процентов, потом на них пошли тучи тараканов.
Кислород упал до аварийного уровня. Бионавты стали задыхаться. Начались скандалы и даже стычки. Вызвали психиатра, он поставил диагноз — борьба за власть.
Однако настоящая борьба за власть развернулась между невесть откуда появившимися миллионами муравьев и резидентствующими тараканами. В 1993 году, разругавшись в дым и хлам, все участники вылезли на улицу, чтобы жить по законам общества.
Война в биосфере продолжалась. Муравьи победили тараканов, потом принялись жевать силиконовое уплотнение швов, съели все без остатка. Разрушили изоляцию, поломали тонкую внутреннюю экологию биосферы и стройными муравьиными рядами маршем ушли, исчезнув в окружающей аризонской пустыне.
Как писали на советских плакатах: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно», на что мы в шутку говорили: «Учение Маркса бессильно, потому что оно не верно».